20 век глазами писателей-фантастов.

Перспектива полетов в космос волновала людей задолго до того, как эти полёты стали возможны. Мысли о невесомости, о преодолении земного притяжения будоражили умы не только учёных, но и писателей-фантастов…

Первым человеком, испытавшим состояние невесомости в свободном полёте, был, как известно, Юрий Гагарин. 12 апреля 1961 года – дата его исторического полёта – знаменует начало новой эры – космической.

Что такое невесомость, сейчас знает каждый, но ещё в середине двадцатого века это было понятие умозрительное, существовавшее лишь в теории, интересное узкому кругу специалистов. К примеру, во втором издании БСЭ термин «невесомость» отсутствует (том 29 на букву «Н» вышел в свет в 1954 году, за три года до запуска в СССР первого искусственного спутника Земли). Между тем эффект исчезновения тяжести фантасты предвидели с давних пор. Едва ли не впервые он был предугадан в фантастической книге «Сон, или Астрономия Луны», изданной на латинском языке в городе Франкфурт-на-Майне в 1633 году. Автор этого сочинения - немецкий астроном Иоганн Кеплер (1573-1630), убеждённый последователь Коперника, открывший три фундаментальных закона движения планет вокруг солнца. Он написал свой «Сон», ещё совсем молодым, продолжал над ним долго работать, но так и не успел напечатать. Рукопись, найденная в бумагах учёного, была опубликована его сыном.

Фантастический рассказ о полёте на луну ученика Тихо Браге, юного астронома по имени Дуракотус, сопровождается обширными комментариями, которые в несколько раз превышают по объёму описание самого путешествия и жизнь героя на Луне. Из этого произведения видно, что Кеплер, пусть и в наивной форме, сумел предусмотреть «перегрузки» человеческого организма при старте, состояние невесомости во время полёта (правда, лишь на одном небольшом отрезке) и амортизацию от удара при спуске на Луну.

Позднее Исаак Ньютон в своём главном труде «Математические начала натуральной философии» (1687), опираясь на законы движения планет, открытые Кеплером, разработал основы небесной механики. Это и позволило определить скорости, необходимые для превращения снаряда в искусственный спутник Земли, для полёта в пределах Солнечной системы и выхода в бесконечное пространство Вселенной (первая, вторая и третья космические скорости).

По прошествии двух с половиной столетий после появления кеплеровского «Сна», Жюль Верн подарил читателям свою знаменитую лунную дилогию – «С Земли на Луну»(1865 г.) и «Вокруг Луны»(1870 г.).

Пока что ограничимся разговором о невесомости. В «нейтральной точке», по мнению писателя, повторившего гипотезу Кеплера, оба притяжения – лунное и земное – должны взаимно уравновеситься. Вследствие этого «вагон-снаряд» должен потерять всякий вес. Произойдёт это из-за различия масс обеих планет 47/52 части всего пути.

«Состояние равновесия лунного и земного притяжения, - утверждает писатель, - продолжалось не более часа. И вот как описывается эффект невесомости: «различные предметы, оружие, бутылки, брошенные и предоставленные самим себе, словно чудом держались в воздухе…Вытянутые руки не опускались, головы качались на плечах, ноги не касались пола снаряда…Мишель вдруг подпрыгнул и, отделившись на некоторое расстояние от снаряда, повис в воздухе…»(«Вокруг Луны, гл. 8).

Сочинения французского романиста на протяжении многих лет не выходили из поля зрения Льва Николаевича Толстого. Знакомство началось с романа «Вокруг Луны». Толстого заинтересовала гипотеза «мира без тяготения». Дневниковая запись – «Читал Верна»(17 ноября 1873 года) – сопровождается полемическими заметками: «Движение без тяготения немыслимо. Движение есть тепло. Тепло без тяготения немыслимо».

Больше всего Толстого озадачило шутливое предположение Мишеля Ардана, что если бы удалось избавиться от пут тяготения в земных условиях, то было бы достаточно «только усилия воли, чтобы по своей прихоти взлететь в пространство».

Толстой в чудеса не верил. Под свежим впечатлением романа Жюля Верна он обратился к трудам по физике, но нигде не нашёл ответа, действительно ли в состоянии невесомости возможны произвольные движения. Не удовлетворили его и письма Н.Н. Страхова, который объяснял, что кошка, выброшенная из окна, делает в воздухе параболу и падает на ноги. Значит, « движения возможны независимо от силы тяготения». Толстого и это не убедило, и тогда Страхов сослался на учение об инерции и привёл выдержки из «Математических начал натуральной философии» Ньютона.

Спустя 6 лет, в 1879 году, Лев Николаевич заметил в одном из писем к А.А. Фету: « У Верна есть рассказ «Вокруг Луны». Они там находятся в точке, где нет притяжения. Можно ли в этой точке подпрыгнуть?. Знающие физики различно отвечали».

По – видимому, великий писатель так и не нашёл разгадки, мучившей его проблемы. Жизненный опыт человека, привыкшего к конкретному мышлению, противился умозрительной возможности движений в состоянии невесомости по собственной воле, хотя невесомость саму по себе он, как видно, не отрицал.

Ещё при жизни Жюля Верна, гений русской науки К.Э. Циолковский сформулировал принципы исследования мировых пространств реактивными приборами, изложил свои мысли о возможности проникновения человека в космос, об искусственном спутнике Земли, об условиях жизни при отсутствии тяготения.

«Стремление к космическим путешествиям заложено во мне известным фантазёром Жюлем Верном, - писал Циолковский, - Он пробудил работу мозга в этом направлении. Явились желания. За желаниями возникла деятельность ума. Конечно, она ни к чему бы не привела, если бы не встретила помощь со стороны науки»

«Калужский мечтатель», оторванный от научных центров, разрабатывал в провинциальной глуши идеи «звездоплавания», но не мог их предать широкой гласности. Эту миссию возложил на себя известный популяризатор точных наук Я.И.Перельман, один из немногих энтузиастов, сумевших оценить в полной мере прозорливость старшего современника. В 1915 году он выпустил книгу «Межпланетные путешествия», столь же преждевременную, как и грандиозные замыслы Циолковского. А годом раньше Перельман поместил в популярном журнале «Природа и люди» (1914, №24) научно-фантастический рассказ «Завтрак в невесомой кухне», написанный в качестве дополнительной главы к роману «Вокруг Луны».

Ученый поправляет писателя: «Подробно рассказав о жизни пассажиров внутри летящего ядра, Жюль Верн упустил из виду, что пассажиры, как и вообще предметы, во время путешествия были абсолютно невесомы!

Дело в том, - продолжает автор, - что, подчиняясь силе тяготения, все тела падают с одинаковой скоростью; сила земного притяжения должна была, следовательно, сообщить всем предметам внутри ядра совершенно такое же ускорение, как и самому ядру. А если так, то ни пассажиры, ни остальные тела в ядре не должны были давить на свои опоры; уроненный предмет не мог приближаться к полу (то есть падать), а продолжал висеть в воздухе, из опрокинутого сосуда не должна была выливаться вода и т.д. Словом, внутренность ядра должна была на время полета превратиться в маленький мир, совершенно свободный от тяжести.

Тем самым опровергается кеплеровская гипотеза «нейтральной точки». Невесомость наступает немедленно, как только снаряду сообщают космическую скорость (не менее восьми километров в секунду).

Художественной популяризацией идей Циолковского с тех пор занимались многие фантасты, и среди них - Александр Беляев, который в своем романе «Прыжок в ничто» много внимания уделяет «звездоплаванию» и, в частности, проблемам преодоления, как он их называет, «двух панцирей Земли» - атмосферного и земного тяготения при старте космического корабля. По сюжету для взлета корабля была выбрана точка на экваторе, к тому же находящаяся на некоторой возвышенности. Вот как объясняет причины такого выбора один из персонажей романа: «Именно здесь существуют наиболее благоприятные условия взлета. Ракете при взлете с земли необходимо пробиться через двойной панцирь: атмосферы и земного тяготения. Наибольшее тяготение существует на полюсах, наименьшее - на экваторе, так как Земля несколько сплющена к экватору. К тому же на полюсах наименьший, а на экваторе наибольший центробежный эффект. Поэтому панцирь тяготения на экваторе минимальный. Хотя на экваторе тело весит на одну двухсотую долю меньше, чем на полюсе, для ракеты важно даже такое уменьшение веса: оно дает значительную экономию в запасе горючего. Теперь об атмосферном панцире. Воздух, которого мы на глаз не замечаем, представляет почти непреодолимое препятствие для быстро движущегося тела. Чем быстрее движение, тем больше сопротивление. При очень больших скоростях сопротивление воздуха почти также велико, как и сопротивление твердого тела, - настоящий стальной панцирь. Это не только образное выражение. Метеоры - падающие с неба камни - движутся с космической быстротой; врезаясь в атмосферу метеоры помельче, раскаляясь из-за сопротивления воздуха, испаряются, осаждаясь тончайшей пылью. Жюль-верновские герои, вылетевшие из пушки в снаряде, должны были в первое же мгновение выстрела разбиться в лепешку о дно снаряда. Чтобы избежать этой печальной участи, мы будем увеличивать скорость ракеты постепенно. Мы должны выбрать такое место на земном шаре, где атмосферный панцирь обладает наименьшей толщиной. Чем выше над уровнем моря, тем панцирь атмосферы тоньше, тем легче, следовательно, пробить, меньше надо затратить на это горючего. На высоте шести километров над уровнем плотность воздуха уже примерно вдвое меньше, чем на уровне моря. Помимо этого полет будет направлен по наклонной в 12 градусов на восток, то есть в том же направлении, в каком вращается земной шар, для того, чтобы прибавить скорость земли к скорости ракеты...»

Фантастика устремлена к будущему. Изображенные Жюлем Верном и другими писателями - фантастами «чудеса техники» всегда опережают действительность. Однако для науки нет ничего невозможного. Рано или поздно предсказания фантастов сбываются. Трудно говорить о прогнозе, рассчитанном на десять, пятьдесят или сто лет. Речь может идти о догадках, вернее о редкостной интуиции.

Без преувеличения, гениальную интуицию проявил Жюль Верн в лунной дилогии, изобразив полуостров Флориду местом старта алюминиевого цилиндроконического «вагона-снаряда» с тремя пассажирами, заставив их испытать эффекты невесомости, увидеть обратную сторону Луны, вернуться по эллиптической орбите на Землю и упасть в Тихий океан, в четырехстах километрах от берега, где их вылавливает американский корабль.

Это удивительно совпадает с общеизвестными фактами. Космические корабли «Аполлон» стартовали с Восточного космодрома США (мыс Канаверал во Флориде, обозначенный на географической карте, приложенной к первому изданию «С Земли на Луну»).

21 декабря 1968 года к Луне был направлен космический корабль «Аполлон-8» с космонавтами Фрэнком Борманом, Джеймсом Ловеллом и Уильямом Андерсом. Первыми из людей они увидели, как Земля, постепенно уменьшившись, превратилась в одно из небесных тел. Спустя трое суток после старта, на высоте около ста тридцати километров над лунной поверхностью, корабль перешел на окололунную орбиту. Проделав восемь витков, космонавты включили маршевый двигатель и перевели корабль на трассу полета к Земле. 27 декабря кабина экипажа со второй космической скоростью вошла в земную атмосферу и после аэродинамического торможения опустились на парашютах в заданном районе Тихого океана.

Все этапы полета к Луне, кроме высадки экипажа, были проделаны также «Аполлоном-9» (март 1969 г.) и «Аполлоном-10» (май 1969 г.). И, наконец, в июле 1969 года космический корабль «Аполлон-11» впервые совершил посадку на Луну.

По странному совпадению «Аполлон-8», имеющий приблизительно такие же размеры и вес, как и снаряд Жюля Верна, облетел Луну тоже в декабре месяце и приводнился в четырех километрах от точки, указанной романистом. (Для сравнения: высота снаряда «Колумбиады» 3,65 метра, вес - 5547 килограммов. Высота капсулы «Аполлона» 3,60 метра, вес - 5621 килограмм.)

Не только число участников перелета, места старта и финиша, траектории, размеры и вес алюминиевого цилиндроконического снаряда, но и сопротивление атмосферы, регенерация воздуха и даже телескоп с пятиметровым диаметром на вершине Лонгспик в Скалистых горах, по параметрам и разрешающей способности удивительно похожий на тот, что ныне установлен в Маунт-Паломарской обсерватории (Калифорния), - все это предусмотрено в романе, опередившем реальные возможности больше, чем на сто лет!

Интересны и предположения писателя об огромных материальных затратах, которые потребует космический перелет, и возможном международном сотрудничестве. Изобретательность и деловитость американцев стимулируется инициативой француза, а сам проект воплотился в жизнь, потому, что «Пушечный клуб» решил «обратиться ко всем государствам с просьбой о финансовом соучастии».

Самый живой отклик обращение встретило в России. «Россия внесла огромную сумму - 368 733 рубля. Этому не приходится удивляться, принимая во внимание интерес русского общества к науке и успешное развитие, достигнутое астрономией в этой стране благодаря многочисленным обсерваториям, главная из которых (подразумевается Пулковская обсерватория) обошлась государству в два миллиона рублей». Всего же на операцию «Колумбиада» было израсходовано - по калькуляции «Пушечного клуба» - 5 446 675 долларов! Сумма громадная, учитывая многократную девальвацию доллара за истекшие сто с лишним лет, но совсем незначительная по сравнению с реальной стоимостью осуществления программы «Аполлон»: 25 миллиардов долларов.

Великие прозрения и гениальные догадки высказывали в своих произведениях не только Жюль Верн, Александр Беляев, но и многие другие писатели-фантасты. Некоторые из их предсказаний сбылись, догадки подтверждены наукой, другие все еще ждут своего времени. Возможно, все эти писатели слегка противоречат друг другу, а многие из их суждений ошибочны, но их огромная заслуга заключается уже в том, что они подробно и достоверно изобразили полеты задолго до выхода человека в космос.

Уже прошло полвека с того момента, как 12 апреля 1961 г. Юрий Алексеевич Гагарин реализовал извечную мечту человечества вырваться из пут земного притяжения в космическое пространство. После него на нашу планету с орбиты взглянули сотни представителей Земли, настоящих профессионалов своего дела – космонавтов, астронавтов и тайконавтов. В этой области человечество достигло таких высот, что в космос уже летают туристы. Сбываются слова Главного конструктора С. П. Королёва: «Настанет день, когда мы будем летать в космос по профсоюзным путёвкам».

А мы думаем уже о полётах на Луну, Марс, к другим планетам…

Безусловно, за прошедшие XIX и XX века человечество накопило огромное количество знаний по астрономии, космонавтике, ракетной технике. И весь этот опыт наших предков изложен в книгах. И даже сегодня, когда многие черпают свои знания в Интернете, путь этих знаний во Всемирную паутину лежит через книги.

Но какова всё же история достижений космонавтики в литературе?

Кто не знает сегодня отечественных пионеров космонавтики – К. Э. Циолковского и С. П. Королёва, 150- и 100-летие которых мы отметили четыре года назад! Благодаря их героическому труду в 2007 г. мы отметили полувековой юбилей эпохального события, когда впервые в мире материальное тело, «брошенное» с поверхности Земли, не упало обратно. Это был наш, первый в мире спутник ПС. А спустя четыре года после этого триумфа человеческой мысли на космическую орбиту вышел человек – Ю. А. Гагарин.

Многие выдающиеся учёные и конструкторы, достигнув успеха в исследованиях, делились с другими людьми своими знаниями посредством книг как универсального кладезя информации веков.

Начало любой научной, конструкторской или исторической работы – это, прежде всего, работа с литературой, первоисточниками. То есть изучение всего того опыта, который был накоплен предыдущими поколениями и аккумулирован в книгах. Не зря старинная мудрость гласит: «Всё новое – это хорошо забытое старое».

Мистическая тяга человечества к космосу возникла задолго до того, как появились ракеты и человек преодолел земное притяжение. Предки нынешних россиян тоже мечтали об этом. Так, например, ещё в XII веке в Киевском княжестве жил «русский Златоуст» – Кирилл Туровский. Он написал первый трактат по космологии «О небесных силах», в котором рассмотрел строение Вселенной (от слова «поселение») и увязал её с микрокосмом души человека. В другой книге К. Туровского – «Голубиной книге» (т. е. глубинной) – имелось уже множество сведений о происхождении мира. Это с тех времён на Руси считалось, что звёзд на небе столько, сколько и людей на Земле. Поэтому, даже до недавнего времени, всерьёз считалось: падает звезда – человек умер, восходит – родился младенец. В те годы даже в Европе ещё не было мыслителей, которых занимали бы эти проблемы: Дж. Бруно и Н. Коперник родились намного позже.

А в просвещённые времена, особенно на рубеже XIX–XX вв., Россия дала миру множество учёных, которые в своих думах о «земном» поднимались до «высот» космоса. Среди них такие гуманитарии, как Бахтин, Гумилёв, Лосев, естествоиспытатели Вернадский и Чижевский, хирург Пирогов, философы Соловьёв, Бердяев, Булгаков, Флоренский и др. Внесли свой вклад в философию и формирование стремления русского человека к свободе, необъятным просторам Вселенной и магии космоса и творцы художественного слова. Например, поэты Николай Клюев и Сергей Есенин ввели термин «избяной космос». А романс «Гори, гори, моя звезда» стал национальным лирическим гимном.

История показывает, что практически все крупные учёные и конструкторы первой половины XX в. в области космонавтики и ракетной техники пришли к делу своей жизни благодаря толчку, полученному от прочтения какой-нибудь книги. Например, такой книгой для К. Э. Циолковского стала работа А. П. Фёдорова «Новый принцип воздухоплавания, исключающий атмосферу, как опорную среду» (СПб., 1896). Она не была бестселлером, но благодаря ей мы знаем Циолковского, каким он стал, занявшись исследованием вопроса, изложенного в этой небольшой книге. Книга показалась Циолковскому неясной, но заложенная в ней идея его заинтересовала и он приступил к её строгому физико-математическому обоснованию. Впоследствии Циолковский утверждал: «Вот начало моих теоретических изысканий о возможности применения реактивных приборов к космическим путешествиям… она толкнула меня к серьёзным работам, как упавшее яблоко к открытию Ньютоном тяготения».

Таким образом, благодаря книге Фёдорова в 1903 г. появилась на свет поразительная по силе интеллекта и научного предвидения работа К. Э. Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами». А её значение в судьбе многих известных учёных и конструкторов первой волны вообще не поддаётся оценке. Приоритет её бесспорен. Об этой работе Циолковского написано и сказано столько, что ограничимся цитатой из письма, полученного им из Германии, от одного из пионеров немецкой космонавтики, крупнейшего знатока реактивной техники Германа Оберта: «Я жалею о том, что не ранее 1925 года узнал о Вас. Тогда, зная Ваши превосходные труды (1903 г.), я пошёл бы гораздо дальше и избежал бы ненужных потерь».

О популяризаторской роли книг, практически единственного источника знаний до ХХ века, когда появились научно-популярные журналы и синематограф, не стоит и говорить. Те, кто заложил основы теоретической и практической космонавтики, зачитывались в детстве фантастическими книгами Жюля Верна, Герберта Уэллса и других писателей-фантастов. Вот как начинает К. Э. Циолковский заключительный выпуск своего труда «Исследования мировых пространств реактивными приборами» (1925): «Стремление к космическим путешествиям заложено во мне известным фантазёром Жюль Верном. Он пробудил работу мозга в этом направлении. Явились желания. За желаниями возникла деятельность ума. Конечно, она ни к чему бы не повела, если бы не встретила помощь со стороны науки».

Формирование мировоззрения наших дедов и отцов во многом происходило на таких замечательных книгах, как «Межпланетные путешествия» (вышло 11 изданий), «Занимательная астрономия» (26 изданий) известного популяризатора науки и техники Я. И. Перельмана. Например, лётчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза, доктор технических наук, профессор К. П. Феоктистов ещё в 8-летнем возрасте (в 1934 г.) решил, что через 30 лет построит космический корабль, на котором полетит в космос. О чём заявил своему приятелю, прочитав книгу Перельмана «Межпланетные путешествия», полученную им от старшего брата Бориса. И его мечта с поразительной календарной точностью сбылась 12 октября 1964 г., когда он вместе с космонавтами В. М. Комаровым и Б. Б. Егоровым совершил полёт на космическом корабле «Восход», в проектировании которого (и многих других) сам Константин Петрович Феоктистов принимал непосредственное участие.

Создание Перельманом нового стиля раскрытия идеи книги было своего рода переворотом в научно-популярной литературе. Используя открытую им манеру изложения, он написал целую библиотеку «занимательной» литературы, изданную огромным тиражом для того времени – более 250 тыс. экземпляров!

С удивительной книги Перельмана «Межпланетные путешествия» началась космическая биография и другого лётчика-космонавта СССР, дважды Героя Советского Союза, доктора физико-математических наук Г. М. Гречко. «И хотя там говорилось, что человек отправится за пределы Земли лет через сто, у меня возникла мечта…» – вспоминает Георгий Михайлович.

Эта и другие подобные книги стали точкой отсчёта в биографиях многих знаменитых и не столь известных людей. Для кого-то это были фантастические повести и романы, которые в изобилии появлялись в конце XIX – начале XX века во время бурного прогресса науки, техники и промышленности, открывавшего широкую дорогу фантазии. Так, тот же Г. М. Гречко говорил, что его «…ещё в детстве увлекла научная фантастика – „Аргонавты Вселенной“, „Аэлита“».

Другой наш всемирно известный пионер космонавтики – Александр Игнатьевич Шаргей, более известный под именем Юрия Васильевича Кондратюка, свою первую научную работу так и назвал – «Тем, кто будет читать, чтобы строить» (1919). Она стала основой его классической работы по теории космонавтики «Завоевание межпланетных пространств» (Новосибирск, 1929). Прочитав эту книгу, американцы использовали разработанную им схему «лунной трассы» для полётов своих космических кораблей «Аполлон» к Луне и обратно на Землю. Так, благодаря книге мысль одного человека стала достоянием всего человечества.

Сегодня для нас являются обыденными такие слова и неологизмы, как «космонавтика», «космонавт», «космодром», «космический полёт», «космический аппарат», «космический корабль», «перегрузка», «скафандр», «первая космическая скорость» и др. Эти выражения естественным образом вошли в нашу жизнь с первым Спутником и полётом Ю. А. Гагарина. А кто первым ввёл эти понятия в наш обиход? Многие об этом даже не задумывались, и сегодня уже наверняка мало кто это знает. А появились эти термины в нашем языке впервые в книге А. А. Штернфельда «Введение в космонавтику» (М.-Л.: ОНТИ НКТП), первое издание которой вышло в 1937 г. Над этой книгой Ари Абрамович работал с 1925 г. Впервые он представил свой труд на суд научной общественности 6 декабря 1933 г. в Варшаве, в Астрономической обсерватории Варшавского университета. Но, к сожалению, тогда она не нашла поддержки у его соотечественников. В мае 1934 г. Штернфельд повторил свой доклад по книге в Сорбонне (Париж), в присутствии всемирно известных французских пионеров космонавтики Р. Эсно Пельтри, А. Луи-Гирша и др. За свой труд А. А. Штернфельд в том же году был удостоен Международной поощрительной премии по астронавтике Комитета астронавтики Французского астрономического общества. В письме А. Луи-Гирша к автору было выражено пожелание, чтобы автор нашёл издателя для публикации своего труда на французском языке – «Initiation a la cosmonautique». Однако это пожелание смогло осуществиться лишь через 3 года и в Советском Союзе.

14 июня 1935 г. учёный с супругой приехал в нашу страну, ставшую для них второй родиной. Он поступил на работу в Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ) – старшим инженером, и параллельно с конструкторской деятельностью продолжил свои теоретические исследования по проблемам ракетной техники. Эти исследования публиковались в Трудах института и вошли в отечественный вариант рукописи «Введение в космонавтику», перевод которой на русский язык выполнил Георгий Эрихович Лангемак. Он не только в высшей степени точно передал мысли автора, но и счёл необходимым сохранить оригинальную терминологию. Само слово «космонавтика» было тогда необычным. Например, признанный популяризатор науки Яков Исидорович Перельман, несмотря на высокую оценку труда Штернфельда, тем не менее упрекнул Лангемака в принятии этого неологизма.

Тот факт, что советский учёный первым применил термин «космонавтика», на Западе замалчивался и даже оспаривался. Так, французский учёный-механик, генеральный директор (1942–1962) Национального управления по авиационным и космическим исследованиям (ONERA) Морис Руа в предисловии к английскому изданию (1959) книги «Ракетные двигатели» М. Баррера, А. Жомотта, Б. Ф. Вебека и Ж. Ванденкеркхова, впервые изданной в Бельгии на французском языке (1956), прямо пишет: «…космонавтика (термин, который я предложил) идёт на смену аэронавтике, расширяя, и даже опережая её».

Таким образом, в период становления космонавтики в научных кругах было не всё так однозначно, как это видится сейчас. В дальнейшем А. А. Штернфельд привнёс в нашу речь и такие слова, как «космонавт» и «космодром».

Тем не менее Франция, под знаком тесного сотрудничества с которой прошел 2010 год («Россия – Франция»), не оставалась в стороне от формирования космического мировоззрения. Например, большую роль в пропаганде идеи космических путешествий и развитии нового мировоззрения, которое впоследствии назвали «космизмом», наряду с отечественными деятелями на раннем этапе пробуждения интереса к покорению бесконечной Вселенной сыграл известный французский популяризатор астрономии Камиль Фламмарион (1842–1925). Большинство его книг были переведены на многие языки, в том числе на русский. В конце XIX – начале XX века это были настольные книги любителей астрономии и всех, кто интересовался наукой. Его фантастические и научно-популярные произведения знакомили читателей с азами астрономии и возбуждали стремление к познанию Вселенной и иных миров. Несмотря на то что в них совершенно отсутствовали технические предвидения, они сыграли определённую роль в пропаганде идеи межпланетных путешествий и оказали большое влияние на старшее поколение будущих работников авиации и ракетной техники. Мы уже не говорим о влиянии Фламмариона на формирование русского космизма (А. В. Сухово-Кобылин, Н. Ф. Фёдоров) и прежде всего на мировоззрение К. Э. Циолковского. Это влияние бесспорно.

Не без влияния книг Фламмариона в России возникли: Нижегородский кружок любителей физики и астрономии, Русское астрономическое общество, Общество любителей мироведения и т. д., члены которых впоследствии тоже написали много книг, а сами эти организации приняли активную роль в книгоиздательской деятельности, направленной на популяризацию знаний по астрономии и космическим исследованиям.

«Космос» (что в переводе с греческого означает «порядок», «устройство», «мировой порядок», «мир» и… «красота») в мифологической и мифологизированной раннефилософской традиции понимается как целостная, упорядоченная, организованная в соответствии с определённым законом Вселенная. Выход человечества в космос, целеустремлённость на его освоение, которые предвосхитил и во многом сформировал наш соотечественник К. Э. Циолковский, до сих пор способствуют расширению индивидуального сознания человека до космических масштабов. По высказыванию В. И. Вернадского, «художественное творчество выявляет нам космос, проходящий через сознание живого существа». Космос выступает олицетворением души в её неисчерпаемости, бессмертии и красоте. Читая книги классиков космонавтики и фантастики, понимаешь, что «космос» и «красота» – тождественные понятия, единство «физики» и «лирики». Эстетика звёздного неба столь грандиозна, что философ Иммануил Кант уподобил звёздное небо нравственным «скрижалям» человеческого сердца. Благодаря сочинениям древних астрономов и астрологов, а затем философов и фантастов, человек всё чаще задумывался о небе и его покорении.

Пусть же и нынешние поколения за прагматизмом современной материальной культуры не потеряют романтику познания нового и стремления к новым высотам!

Виталий Лебедев, председатель Секции истории авиации и космонавтики С.-Петербургского отделения Национального комитета по истории и философии науки и техники РАН

Жюль Верн доказал: основанная на научном прогнозе дерзкая мечта – вечный двигатель человечества. Пишет .

Писатель и мир

8 февраля 1828 года в семье потомственного французского адвоката Пьера Верна родился первенец, которого нарекли Жюль Габриэль. Этот мальчик, который должен был безукоризненно продолжить семейное дело, осмелился выбрать себе другую дорогу в жизни и стал не просто выдающимся профессиональным писателем, одним из основателей жанра научной фантастики, а настоящим «крестным отцом» для литераторов и ученых – настоящих и будущих – из разных частей света.

Константин Циолковский говорил: «Стремление к космическим путешествиям заложено во мне Жюлем Верном. Он пробудил работу мозга в этом направлении».

Не будем забывать о поколениях читателей, которые выросли на книгах Верна, переведенных на 148 языков. Им тоже есть, за что благодарить писателя: прежде всего, за привитое понимание того, сколь удивителен, многообразен и необъятен свет.

Мы способны познать мир, но вот ведь чудо: чем больше мы исследуем его, тем больше тайн и загадок возникает, тем дальше отодвигается граница познания! А значит, люди будут идти дальше: вширь, вглубь, ввысь. 20 тысяч лье под водой, вокруг света за 80 дней – это не предел, мы способны на гораздо большее.

Путешествие в мечтах и наяву

Жюль Верн – «self made man». Человек потрясающей работоспособности. Только представьте: он трудился с пяти утра до восьми вечера; суточная норма – 24 книжные страницы. А ведь помимо художественного творчества, были еще научные монографии и статьи, очерки. Например, «Подводный локомотив» (1857), «Иллюстрированная география Франции и ее колоний» (1864), «Меридианы и календарь» (1873). В старости, уже ослепнув, писатель продолжал диктовать тексты. Никакой немощности, дряхлости – интеллект, ум способны диктовать волю телу, подчинять его себе.

Но главное, Верн не провел всю жизнь за письменным столом - он путешествовал по миру, в том числе по морям и океанам на своих яхтах «Сен-Мишель I», «Сен-Мишель II» и «Сен-Мишель III». Писатель посетил множество стран, кроме, пожалуй, Российской империи: высадиться в Санкт-Петербурге ему помешал сильный морской шторм. Но настоящий творец может достичь любого континента или планеты: действие 9-ти романов Жюля Верна из 66-ти разворачивается в России.

Герой нашего времени

В 1863 году Верн написал книгу «Париж в XX веке», в которой подробно описал автомобиль, факс и электрический стул. Издатель вернул ему рукопись, сочтя произведение слишком неправдоподобным. В результате «Париж в XX веке» увидел свет лишь в 1994 году - вот так недальновидный книгоиздатель может порою лишить читателей настоящего чуда и открытия.

И по сей день Верн остается величайшим прорицателем в истории человечества. Но в отличие от графа Калиостро и бабы Ванги, он внимательно следил за достижениями науки и консультировался с учеными; Верн ничего не выдумывал, а предвосхищал направление развития уже существующих технологий.

Как далеко позади оставил Верн свое время, вплотную приблизившись к нам! Электрические пули из «20 000 лье под водой» (1869), видеосвязь из «Одного дня американского журналиста в 2889 году» (1889), суперснаряд, способный уничтожить все в радиусе тысяч квадратных метров, из «Флага родины» (1896)... Жюль Верн описывал все в мельчайших деталях – правдивы оказались и они.

Так, старт лунной экспедиции (роман «С Земли на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут», год издания – 1865) был «осуществлен» писателем из Стоунз-Хилл во Флориде – это место близко к расположению современного космодрома на мысе Канаверал. Или вот еще: в «Пятьсот миллионов бегумы» (1879) главным злодеем Верн сделал немецкого профессора Шульце – одержимого националиста с жаждой мирового господства.

Некоторые из теорий Верна все еще ждут своего «воплощения». К примеру, в его романе «Плавающий город» (1870) события разворачивались на искусственном острове, где самые богатые люди Земли создали для себя рукотворный рай. Эту идею в наши дни готова воплотить организация Seasteading Institute. Организация намерена создать даже не одно, а несколько плавучих городов-государств. Они будут обладать суверенитетом и существовать по собственным либеральным законам, что должно сделать их крайне привлекательными для бизнеса. Одним из спонсоров проекта выступает основатель платежной системы PayPal Питер Тиль.

«Что бы я ни сочинял, что бы я ни выдумывал, – писал Жюль Верн, – все это всегда будет ниже действительных возможностей человека. Придет время, когда наука опередит фантазию».

Последняя гора на пути

Жюль Верн написал продолжение «Приключения Артура Гордона Пима» – книги своего любимого автора Эдгара По («Ледяной сфинкс», год издания - 1897). А американский писатель Рэй Брэдбери пошел еще дальше: он сделал самого Верна, которого глубоко уважал, героем рассказа «Чудеса и диковины! Передай дальше!». Получилось правдиво и содержательно – на берегу океана Брэдбери берет интервью у Верна, вкладывая следующую мысль в его уста:

«Я восстаю против существования, лишенного смысла. Существование человечества не окажется лишенным смысла, утверждаю я, если человечество сумеет вскарабкаться на эту последнюю высоченную гору – космос. <…> Род человеческий должен заселить все планеты всех звезд. Непрерывное расселение наших колонистов на самых дальних мирах, чтобы люди могли существовать вечно, в конце концов откроет нам смысл нашего долгого и часто непереносимо трудного пути к вершине».

Звучит слишком оптимистично и смело, особенно для тех, кто живет сегодня в обществе, которое не думает, не верит, не мечтает и даже уже по-настоящему не трудится, предпочитая однообразно существовать, уткнувшись в смартфоны и планшеты, изобретенные другими, - в нелюбимой стране после скучной работы. Тем не менее, люди продолжают вглядываться в звездное небо и желать, чтобы наука превзошла самую смелую мечту. И не просто желать, но действовать. Так, американская некоммерческая организация Inspiration Mars Foundation планирует отправить в 2018 году пилотируемую экспедицию для облета Марса. А проект Mars One, базирующийся в Нидерландах, ставит своей задачей к 2023 году осуществить пилотируемую экспедицию на Марс; для участия в миссии отобрано и несколько белорусов.

Нам нужно в очередной раз сверить календарь с книгами Жюль Верна. И поверить, наконец, в себя и других. В осмысленную жизнь, где есть место романтике, и открытию, и чуду. Передай дальше!

Промышленное освоение космоса Циолковский Константин Эдуардович

Исследование мировых пространств реактивными приборами (1926)* (фрагменты)

Исследование мировых пространств реактивными приборами (1926) *

(фрагменты)

Предисловие

Стремление к космическим путешествиям заложено во мне известным фантазером Ж. Верном. Он побудил работу мозга в этом направлении. Явились желания. За желаниями возникла деятельность ума. Конечно, она ни к чему бы не повела, если бы не встретила помощь со стороны науки.

Никогда я не претендовал на полное решение этого вопроса. Сначала неизбежно идут: мысль, фантазия, сказка. За ними шествует научный расчет. И уже в конце концов исполнение венчает мысль. Мои работы о космических путешествиях относятся к средней фазе творчества. Более чем кто-нибудь я понимаю бездну, разделяющую идею от ее осуществления, так как в течение моей жизни я не только мыслил и вычислял, но и исполнял, работая также руками. Однако нельзя не быть идее: исполнению предшествует мысль, точному расчету - фантазия.

Вот что писал я М. Филиппову, редактору «Научного обозрения», перед тем как посылать ему свою тетрадь (издана в 1903 г.): «Я разработал некоторые стороны вопроса о поднятии в пространство с помощью реактивного прибора, подобного ракете. Математические выводы, основанные на научных данных и много раз проверенные, указывают на возможность с помощью таких приборов подниматься в небесное пространство и, может быть, основывать поселения за пределами земной атмосферы. Пройдут, вероятно, сотни лет, прежде чем высказанные мною мысли найдут применение, и люди воспользуются ими, чтобы расселяться не только по лицу земли, но и по лицу всей Вселенной.

Почти вся энергия Солнца пропадает в настоящее время бесполезно для человечества, ибо Земля получает в 2 (точнее в 2,23) миллиарда раз меньше, чем испускает Солнце.

Что странного в идее воспользоваться этой энергией! Что странного в мысли овладеть и окружающим земной шар беспредельным пространством…»

Все знают, как невообразимо велика, как безгранична Вселенная.

Все знают, что и вся Солнечная система с сотнями своих планет есть точка в Млечном Пути. И самый Млечный Путь есть точка по отношению к эфирному острову. Последний же есть точка в мире.

Проникни люди в солнечную систему, распоряжайся в ней, как хозяйка в доме: раскроются ли тогда тайны вселенной? Нисколько! Как осмотр какого-нибудь камешка или раковины не раскроет еще тайны океана… Если бы даже человечество овладело другим Солнцем, исследовало весь Млечный Путь, эти миллиарды Солнц, эти сотни миллиардов планет, - то и тогда мы сказали бы то же. И миллиарды эти - точка, и они бы не разоблачили всех тайн неба.

Давно ли было время, когда поднятие на воздух считалось кощунственным покушением и каралось казнью, когда рассуждение о вращении Земли наказывалось сожжением. Неужели и теперь суждено людям впадать в ошибки такого же сорта!

План завоевания межпланетных пространств

Общий план

Мы можем достигнуть завоевания солнечной системы очень доступной тактикой. Решим сначала легчайшую задачу: устроить эфирное поселение поблизости Земли в качестве ее спутника, на расстоянии 1–2 тыс. км от поверхности, вне атмосферы. При этом относительный запас взрывчатого материала вполне доступен, так как не превышает 4-10 (сравнительно с весом ракеты). Если же воспользоваться предварительной скоростью, полученной на самой земной поверхности, то этот запас окажется совсем незначительным (об этом впереди).

Поселившись тут устойчиво и общественно, получив надежную и безопасную базу, освоившись хорошо с жизнью в эфире (в материальной пустоте), мы уже более легким путем будем изменять свою скорость, удаляться от Земли и Солнца и вообще разгуливать, где нам понравится. Дело в том, что в состоянии спутника Земли и Солнца мы можем употреблять самые малые силы для увеличения, уменьшения и всякого изменения своей скорости, а стало быть, и нашего космического положения. Энергии же кругом великое изобилие в виде никогда не погасающего, непрерывного и девственного лучеиспускания Солнца. Точкой опоры или опорным материалом могут служить отрицательные и в особенности положительные (атомы гелия) электроны…

Развитие в эфире индустрии в самом широком смысле

Первые земные животные зародились в воде…

…Для перехода на сушу нужны были мускулы, а для перехода из воздуха в пустоту - развитие промышленности, особенно моторной… <…>

…Пустота и девственный солнечный свет убивают. Противоядием служат: хорошо изолированные многокамерные жилища, скафандры и искусственный подбор существ. Кислород же, вода, металлы и другие необходимые вещества находятся почти во всех камнях. Надо только их извлечь. Цели индустрии в эфире, в общем, такие же, как и на Земле, только много обширнее, несмотря на то, что человеку не нужны будут ни одежды, ни мебель, ни многое другое.

План работ, начиная с ближайшего времени

Теперь мы поговорим о том, как можно начать работу по завоеванию космоса немедленно, сейчас же. Обыкновенно идут от известного к неизвестному, от швейной иголки к швейной машинке, от ножа к мясорубке, от молотильных цепов к молотилке, от коляски к автомобилю, от лодки к кораблю. Так и мы думаем перейти от аэроплана к реактивному прибору - для завоевания Солнечной системы. Мы уже говорили, что ракета, летя сначала неизбежно в воздухе, должна иметь некоторые черты аэроплана. Но мы уже доказывали, что в нем непригодны колеса, воздушные винты, мотор, проницаемость помещения для газов, обременительны крылья. Все это мешает ему получить скорость, большую 200 м/сек, или 720 км/час. Самолет не будет пригоден для целей воздушного транспорта, но постепенно станет пригоден для космических путешествий. Разве и сейчас аэроплан, летая на высоте 12 км, не одолевает уже 70–80% всей атмосферы и не приближается к сфере чистого эфира, окружающего Землю! Поможем же ему достигнуть большего. Вот грубые ступени развития и преобразования аэропланного дела для достижения высших целей.

1. Устраивается ракетный самолет с крыльями и обыкновенными органами управления. Но бензиновый мотор заменен взрывной трубой, куда слабосильным двигателем накачиваются взрывчатые вещества. Воздушного винта нет. Есть запас взрывчатых материалов и остается помещение для пилота, закрытое чем-нибудь прозрачным для защиты от встречного ветра, так как скорость такого аппарата больше аэропланной. Этот прибор от реактивного действия взрывания покатится на полозьях по смазанным рельсам (ввиду небольшой скорости могут остаться и колеса). Затем поднимется на воздух, достигнет максимума скорости, потеряет весь запас взрывчатых веществ и облегченный начнет планировать как обыкновенный или безмоторный аэроплан, чтобы безопасно спуститься на сушу.

Количество взрывчатых веществ и силу взрывания надо понемногу увеличивать, также максимальную скорость, дальность, а главное - высоту полета. Ввиду проницаемости для воздуха человеческого помещения в самолете высота, конечно, не может быть больше известной рекордной высоты. Достаточно и 5 км. Цель этих опытов - умение управлять аэропланом (при значительной скорости движения), взрывной трубой и планированием.

2. Крылья последующих самолетов надо понемногу уменьшать, силу мотора и скорость увеличивать. Придется прибегнуть к получению предварительной, до взрывания, скорости с помощью описанных ранее средств.

3. Корпус дальнейших аэропланов следует делать непроницаемым для газов и наполненным кислородом, с приборами, поглощающими углекислый газ, аммиак и другие продукты выделения человека. Цель - достигать любого разрежения воздуха. Высота может много превосходить 12 км. В силу большой скорости при спуске для безопасности его можно делать на воду. Непроницаемость корпуса не даст ракете потонуть.

4. Применяются описанные мною рули, действующие отлично в пустоте и в очень разреженном воздухе, куда залетает ракета. Пускается в ход бескрылый аэроплан, сдвоенный или строенный, надутый кислородом, герметически закрытый, хорошо планирующий. Он требует для поднятия на воздух большой предварительной скорости и, стало быть, усовершенствования приспособлений для разбега. Прибавочная скорость даст ему возможность подниматься все выше и выше. Центробежная сила может уже проявить свое действие и уменьшить работу движения.

5. Скорость достигает 8 км/сек, центробежная сила вполне уничтожает тяжесть и ракета впервые заходит за пределы атмосферы. Полетав там, насколько хватает кислорода и пищи, она спирально возвращается на Землю, тормозя себя воздухом и планируя без взрывания.

6. После этого можно употреблять корпус простой, несдвоенный. Полеты за атмосферу повторяются. Реактивные приборы все более и более удаляются от воздушной оболочки Земли и пребывают в эфире все дольше и дольше. Все же они возвращаются, так как имеют ограниченный запас пищи и кислорода.

7. Делаются попытки избавиться от углекислого газа и других человеческих выделений с помощью подобранных мелкорослых растений, дающих в то же время питательные вещества. Над этим много, много работают - и медленно, но все же достигают успеха.

8. Устраиваются эфирные скафандры (одежды) для безопасного выхода из ракеты в эфир.

9. Для получения кислорода, пищи и очищения ракетного воздуха придумывают особые помещения для растений. Все это в сложенном виде уносится ракетами в эфир и там раскладывается и соединяется. Человек достигает большой независимости от Земли, так как добывает средства жизни самостоятельно.

10. Вокруг Земли устраиваются обширные поселения.

11. Используют солнечную энергию не только для питания и удобств жизни (комфорта), но и для перемещения по всей Солнечной системе.

12. Основывают колонии в поясе астероидов и других местах Солнечной системы, где только находят небольшие небесные тела.

13. Развивается промышленность и размножаются невообразимо колонии.

14. Достигается индивидуальное (личности отдельного человека) и общественное (социалистическое) совершенство.

15. Население Солнечной системы делается в сто тысяч миллионов раз больше теперешнего земного. Достигается предел, после которого неизбежно расселение по всему Млечному Пути.

16. Начинается угасание Солнца. Оставшееся население Солнечной системы удаляется от нее к другим Солнцам, к ранее улетевшим братьям.