Великая Наталья Петровна Бехтерева побывала в Зазеркалье науки. Она заглядывала за те пределы, куда не дано смотреть человеку. И вот что из этого вышло… 1 48 318612 518 18 7

Академик Российской академии наук Наталья Петровна Бехтерева всю жизнь занималась изучением человеческого мозга. Простое перечисление всех ее званий, степеней, дипломов, правительственных наград и премий занимает целую страницу и является естественным следствием ее гениальности.

Это Бехтерева создала современную науку о человеческом мозге, обнаружила, где прячется творческое мышление, разобралась, как работает память, нашла «детектор ошибок», контролирующий наше поведение, не побоялась признаться в вере в Бога и - заглянула в Зазеркалье сознания, где живут наши сны и вовеки пребывают наши души.

Осенний сон

Я росла домашним ребенком, воспитывалась бонной, носила бархатные платьица, косички крендельками. Самое яркое впечатление детства - папа вечером садится за рояль, и мы с моей подружкой вальсируем под незабвенный «Осенний сон» до головокружения. Папа был красивый, талантливый, прекрасно пел, всегда безупречно одевался, и на службе, и дома. Он меня очень любил - просто так, безоговорочно. А направляла по жизни - мама.

Хорошо помню, как я, еще совсем маленькая, лет трех от роду, иду с ней за руку на прогулку. Я недавно узнала новое красивое слово «техникум» и говорю: «Вырасту и буду учиться в техникуме», а мама тут же строго поправляет «Какой техникум? Пойдешь в институт, тебе все легко дается. Только в институт, получишь высшее образование - и станешь ученой».

Я подросла и наизусть выучила историю моей прабабки, которая ввиду крайней семейной бедности решила из троих детей выучить только одного, Володьку, самого толкового. Из него вышел Владимир Михайлович Бехтерев (знаменитый русский психиатр и невропатолог, который поставил Сталину диагноз «паранойя» и через несколько дней после этого при загадочных обстоятельствах скончался. - Прим. автора). У меня тоже были младшие брат и сестра. А мама направляла в науку только меня, причем открытым текстом - «будешь ученой», и все. Значит, знала, о чем говорит!

Мое счастливое безмятежное детство рухнуло за одну ночь. Правда, перед этим был сон - один из четырех вещих снов, которые я видела в течение жизни. Снилось мне, что папа стоит в коридоре нашей квартиры, и вдруг пол у него под ногами поднимается, из-под половиц вырываются языки пламени, и он падает в огонь. На следующее утро его арестовали. Маму отправили в общем вагоне в лагерь. Меня и брата Андрея - в детский дом, потому что все родственники отвернулись от нас, как от зачумленных.

Kur tu teci, kur tu teci, gailit’ mans?

Нам с братом дважды повезло - во-первых, мы остались в Питере, а могли оказаться где-нибудь в Иваново, во-вторых - попали в хороший детдом, костяк которого составляли дети из Латвии и поразительный директор оттуда же - Аркадий Кельнер, вместе с которым мы по вечерам разучивали навсегда оставшуюся в памяти песенку про петушка.

И если мама впечатала в матрицу моей памяти цель жизни - получить образование, то Аркадий Исаевич научил меня добиваться цели, воспитал гордость и внушил чувство собственного достоинства - то, чего, казалось бы, в детдоме никогда не привить. Он буквально в лепешку расшибался, только бы у воспитанниц не было двух одинаковых платьев или пальтишек, вещей убогих, несущих на себе печать нищеты.

Однажды всем нашим девочкам выдали для работы в мастерских ярко-оранжевые платьица, и на следующий день мы дружно нацепили яркие обновки в школу - форму тогда еще не носили. Боже мой, как орал на нас за эту нетребовательную, примитивную одинаковость наш любимый директор, а особенно досталось мне - лучшая ученица школы посмела подать пример другим и вырядиться в «приютское», чтобы нас все жалели, все равно что клеймо «сиротинушек» на себе поставили. Я до сих пор оранжевый цвет, если это не апельсин, ненавижу.

Я веду очень обширную деловую переписку. И только четыре адреса из нескольких десятков принадлежат моим личным адресатам. Одна из них - Эрика Леонидовна Калниня, детдомовская подруга. Наши кровати стояли рядышком, и она пыталась научить меня аккуратно заправлять постель. Не вышло. Но сколько раз она меня спасала от нагоняя и опоздания на завтрак! Теперь я могу не убирать постель хоть неделю, чтобы в ней нежился мой любимый кот. А доброта Эрики осталась со мною навсегда - как светлый лучик из тех далеких дней.

Сверхпрограмма в действии

Я не думала, что должна исполнить материнский завет и получить высшее образование. Я вообще ни о чем не думала. Как пчела собирает воск, так и я действовала по впечатанной в сознание сверхпрограмме. В медицину я попала случайно. Летом сорок первого подала документы сразу в восемь вузов. Восьмого сентября сгорели ленинградские продовольственные склады, и перед угрозой блокады и голода все институты, кроме медицинского, эвакуировались. А я не хотела уезжать и осталась при медицинском. Поступали одновременно со мною семьсот человек, окончили институт - четверо. Остальных унесла война и голод.

Всю блокадную зиму, шесть раз в неделю, я шла через весь город в институт. Туда и обратно. В мороз и ветер. Видела, как на пятитонках увозят сложенные штабелями трупы. Вместе с остальными воспитанниками ходила на Неву за водой, а вечером - в единственный оставшийся в блокадном городе Театр музыкальной комедии, где легкомысленные песенки про любовь и юмористические куплеты пели синие от голода и холода артисты.

Наш любимый директор ушел добровольцем и погиб, а про нового, по фамилии Иванов, мне нечего сказать хорошего. Детдом весною по Ладоге вывезли на Большую землю. Нам добавили какие-то копейки на дополнительное питание, однако новый директор демонстративно отказался от денег «в пользу фронта», и мы продолжали голодать, а он - кормить свою немалую семью за наш счет. Кажется, до пятидесятых годов я не никак могла наесться досыта…

Умножая познание, умножаешь печали

В двадцать один год я окончила медицинский и поступила в аспирантуру - заинтересовалась тем, чего нам не преподавали, так как мозг и его деятельность в начале пятидесятых были не в фаворе - уж больно загадочны и мало материалистичны. А мне всегда хотелось заглянуть за грань, за предел, побывать там, где никто еще не был, хотелось понять, что делает человека - человеком.

В 1962 году мне предложили возглавить Отдел науки при Центральном комитете партии, а я так живо начала рассказывать партийным чинам, до чего интересным делом занимаюсь, что мне предложили создать базу для изучения процессов мышления при ленинградском Институте экспериментальной медицины.

Тогда мы изучали мозг примитивным методом - например, удаляли человеку опухоль и во время операции, чтобы случайно не задеть жизненно важные участки, сначала касались того или иного места электродами и все время с больным беседовали, просили рассказывать про свои ощущения. Замолчал, сбился, галлюцинации пошли - ага, не того района коснулись, обойдем. И таким образом выясняли, за что данный участочек отвечает. Боли пациент не чувствовал - в мозгу нет болевых рецепторов.

В те времена обычный электроэнцефалограф, который теперь есть чуть ли не в каждой поликлинике, считался чудом. А теперь позитронно-эмиссионный томограф, занимающий целое здание, показывает нам, как ведут себя отдельные нейроны, когда мы творим - например, мысленно сочиняем сказку - или «тупо» считаем от одного до ста.

Принято говорить, что у нас задействованы только 5-7 % мозговых клеток. Лично я на основе своих исследований склонна полагать, что у творчески мыслящего умного человек работают почти все 100 % - но не разом, а как огоньки елочной гирлянды - по очереди, группами, узорами. Между прочим, вы знаете, что у вас в мозгу постоянно действует детектор ошибок?

Он напоминает - «вы не выключили свет в ванной», обращает ваше внимание на неправильное выражение «синий лента» и предлагает другим отделам мозга его проанализировать, лента-то «синяя», но что кроется за ошибкой - ирония, незнание или небрежность чьей-то быстрой речи, выдающая волнение? Вы же человек, вам надо знать и понимать не один, а множество планов.

Оказывается, когда кто-то говорит «после всего пережитого я стал совсем другим«, он совершенно прав - перестроилась вся работа его мозга, даже некоторые центры переместились. Мы видим, как люди мыслят, как вспыхивают огоньками отдельные активные клеточки, но еще не расшифровали код мышления и не в состоянии по картинке на экране прочитать, о чем вы думаете. Может быть, никогда и не расшифруем.

Более того, я допускаю, что мысль существует отдельно от мозга, а он только улавливает ее из пространства и считывает. Мы видим многое, что не в состоянии объяснить. Я встречалась с Вангой - она читала прошлое, видела будущее. По данным Болгарской академии наук, число ее сбывшихся предвидений - 80 %. Как у нее это получалось?

“Тетя Ванга”

Перед встречей с провидицей я хотела сосредоточиться и помолчать, но, как назло, мои болгарские коллеги-медики донимали меня ничего не значащими пустыми разговорами. В растрепанных чувствах, прервавшись на полуслове, я вошла через крохотные сени в комнату, где за столом сидела тетя Ванга.

Слепая, лицо асимметричное и все же бесконечно милое и чистое, как у ребенка. Она всех называла на “ты” и требовала, чтобы к ней обращались так же. А голос поначалу сердитый и пронзительный - не принесла я кусок сахара, который до встречи требовалось сутки носить при себе, чтобы он всю информацию впитал и передал Ванге. Я вручила ей подарок - красивый павловопосадский платок.

Она недовольно поморщилась: “Он же новый! Ничего о тебе не скажет! А что ты хочешь узнать?” Я объяснила, что хотела бы просто поговорить с нею “для науки”. Ванга пренебрежительно хмыкнула: “Для науки…”, но вдруг ее лицо приобрело ясное, заинтересованное выражение: «Вот твоя мать пришла, она здесь. Говорить хочет». А моя мама умерла в 1975 году, и я подумала, что сейчас «хитрая» Ванга от лица мамы начнет меня упрекать - почему это я могилку давно не навещала. Мне про подобные упреки рассказывали многие, побывавшие у Ванги.

Я решила ее опередить: «Она, наверное, на меня сердится?» - «Нет, не сердится, и при жизни тоже редко сердилась. Это все болезнь, все болезнь«, - Ванга в точности повторила мамины слова, которыми та извинялась за свою раздражительность, и вдобавок сильно затрясла руками и головой, изображая симптомы тяжелейшей маминой болезни под названием «паркинсонизм». «Вот такой у нее был дрожательный паралич, верно?» И у меня легкий холодок коснулся сердца - откуда она знает?..

Ванга передала мне две мамины просьбы - заказать у монахов в Загорске поминальную службу и поехать в Сибирь. Я удивилась - зачем Сибирь, почему? У меня там никого нет. «Не знаю, - сказала Ванга. - Мать сильно просит. А что это за место - Сибирь? Город? Село?»

Совершенно неожиданно, вернувшись в Ленинград, я получила приглашение в Сибирь на чтения, посвященные моему деду Бехтереву. Отказалась, занятая делами, о чем до сих пор очень жалею - чувствую, знаю, согласись я, и многое в моей жизни сложилось бы по-другому.

А еще Ванга сообщила, что мой отец не умер, а убит, и подсказала, где искать его могилу. И совсем уж поразила меня заявлением «Ты чего к замминистра ходишь, не твой он человек. Пообещает, но ничего не даст. Ходи к министру, это - твой человек«. Ну откуда ей было знать, по каким кабинетам власти ходит ее гостья из России? Догадаться о таком - невозможно. Жизнь показала, что и здесь Ванга не ошиблась.

И совсем невероятно в свете последующих страшных событий прозвучала фраза: «Что-то я очень плохо твоего мужа вижу, как в тумане. Где он? В Ленинграде? Плохо-плохо его различаю…»

Через несколько месяцев после этой встречи я потеряла мужа. Ванга рассказала про три смерти, случившиеся рядом со мною и сильно меня задевшие. И опять все так - с небольшим интервалом ушли из жизни моя мама, мать первой жены моего мужа и моя единственная близкая подруга.

«Ты, может, о себе беспокоишься? У тебя со здоровьем все в порядке. А сестра твоя все болеет. Да ты не огорчайся, и не умрет, все хворать будет«. Действительно, моя младшая сестра - инвалид первой группы, из тех, кто страдает, скрипит, да долго тянет. И она, и муж мой были от Ванги на одном расстоянии. Сестру Ванга видела, мужа - почти нет. Я не могу не верить в то, что слышала и наблюдала сама, даже тогда, когда этому нет объяснений. Ванга очень звала меня приехать еще раз. Может, и надо было…

Особые сны

Они виделись мне только под утро или днем, с полным ощущением того, что все происходит на самом деле. Просыпалась я всегда напряженная, взвинченная, нервная, с острой головной болью в области лба. В июле 1975 года я отправила маму в санаторий, под Краснодар. Получила ее письмо - бодрое, жизнерадостное, где она сообщала, что чувствует себя лучше и даже выходит в садик посидеть на солнышке, и очень обрадовалась. А через несколько дней снится мне сон - во сне я просыпаюсь, одеваюсь, слышу звонок в дверь, и почтальон приносит телеграмму: «Ваша мама умерла, приезжайте хоронить».

Прилетаю в село, узнаю людей, про которых мама писала, называю всех по именам. Мне говорят: «Надо идти в сельсовет». Просыпаюсь в отчаянии и слезах и хочу немедленно лететь в Краснодар. Муж и друзья успокаивают меня, снисходительно похлопывая по плечу: «Вы же ученая, мудрая женщина, вы мозг изучаете, да как можно верить снам, посмотрите, какое письмо хорошее, скоро ваша мама вернется!» И так они меня убедили, что я от своей затеи отказалась.

В августе получаю телеграмму: «Ваша мама умерла. Приезжайте хоронить», - все слово в слово написано. Приезжаю… узнаю на похоронах всех тех, о ком мама писала… иду в сельсовет за справкой о ее смерти. Да, я знала, как мама больна, тревожилась о ней, во сне моя тревога всплыла, приобрела отчетливую форму.

Но отчего я предвидела именно эту смерть, а не другие? Возможно, мама думала обо мне в последнюю минуту. Или душа ее в момент отделения от тела коснулась моего сознания. Ответить, почему возникают подобные сны, я пока не могу. Но прислушиваться к ним, наверное, надо.

Если бы я не знала, что некрасива, то сочла бы себя хорошенькой!

Огромную роль во всех моих «комплексах» сыграла мама. Мой ум она превозносила до небес, но что касается внешности и разных женских достоинств - о, тут шел другой разговор. Помню, как я танцую под папин аккомпанемент, а мама, склонив набок голову, говорит: «Все хорошо, но ножки - полноваты… полноваты ножки. Неплохи, но - полноваты«.И так придирчиво разбирала меня по частям, что сформировала стойкий комплекс уродины.

Дело доходило да абсурда - вы не поверите - в двадцать лет я могла часами рассматривать себя в зеркале и думать: «Право же, если бы я твердо не знала, что ужасно некрасива, то сочла бы себя хорошенькой!» Когда подружки хвалили мою внешность, я думала, как они ко мне хорошо относятся.

В первый раз я влюбилась в воспитанника нашего детского дома - обаятельного юношу нордического типа. Я никому об этом не рассказывала. Не знаю, почему мне сейчас это вспомнилось…

Наверное, потому, что очень легко, нежно и романтично все это было. Мне только исполнилось четырнадцать лет, моя некрасивость меня еще не тревожила, и мы вместе, держась в темноте за руки, смотрели в кинотеатре фильм «Песни о любви». Мне жаль нашу нынешнюю молодежь, которая проскакивает стадию первой влюбленности за несколько минут - как много они теряют!

Вот я через… ну сами представляете, сколько лет прошло, вспоминаю это чувство - здорово хорошо… А потом - уже зрелой женщиной, по страстной, сильной любви - я вышла замуж и все думала: «Ах, он говорит мне комплименты по доброте душевной, насколько же он меня любит, если я, такая страшненькая, кажусь ему красавицей«.

В 34 года я поехала в Англию, в Бристоль, на научную конференцию. И в кафе услышала, как за моей спиной меня обсуждают две буфетчицы: «Какая красивая эта русская, какие у нее замечательные ноги и эффектная фигура«. Они меня видели первый и последний раз в жизни и не догадывались, что я понимаю каждое слово. Я сразу бросилась к ближайшему зеркалу, посмотрела на свое отражение и тут же безоговорочно поверила: да, да, они правы, я же красавица!

На работу я всегда предпочитала принимать привлекательных женщин, которые идут в науку по требованию души, а не из внутренней ущербности и невостребованности. С удовольствием наблюдала, как они делают научную карьеру и расцветают.

Ночная тьма

Роковая закономерность моей жизни - чем ближе я подходила к какому-то эпохальному прорыву в своих исследованиях, тем сильнее меня преследовал и кружил жуткий хоровод горя, неприятностей и проблем.

Так, в конце шестидесятых, во время изучения «детектора ошибок», на нас написали отвратительную грязную анонимку. В 1989 году я наконец-то получила новейшую аппаратуру для исследований и вновь на какой-то день посмела подумать, что абсолютно счастлива, а потом…

В 1990 году умер от наркотиков мой тридцатисемилетний приемный сын Алик, и в ту же ночь я потеряла от инсульта мужа.

С 1989 года меня травили за желание открыть свой институт мозга и за стремление покинуть пост директора Научно-исследовательского института экспериментальной медицины. Я давно собиралась, как стукнет 65, все бросить и уйти в науку, чтобы не подписывать по три часа в день бумаги. Не поняли, взревновали, возмутились, особенно когда узнали, что во главе нового института - физик, мой второй сын Святослав Медведев. Расклеивали по городу листовки, где угрожали судьбой четы Чаушеску.

Предавали самые близкие друзья - я никогда не разделяла деловое и личное общение, все мои коллеги входили в мой дом, это теперь я крайне ограничила круг близких мне людей, а тогда только отмечала - ты и ты, неужели и ты - тоже?..

Что особенно больно - муж истово верил газетам и невероятно страдал, а мое нежелание оправдываться в некоей отсутствующей вине он воспринимал как косвенное ее доказательство и все время убеждал в необходимости ввязаться в полемику. Было очень тяжело видеть, как он переживает из-за меня, и еще больнее - чувствовать его плохо сокрытое недоверие. И слушать его советы: «Брось свое никому не нужное дело, и ты отдохнешь, как я это делаю«.

Мне казалось, что тяжелее этого периода, когда моя много лет лелеемая мечта вот-вот сбудется и все зависит только от меня, а силы - на исходе, предательство друзей подточило душу и поддержка близких больше всего похожа на подталкивание в спину по направлению к пропасти, хуже этого ничего и быть не может. Оказалось - может.

Не удержала

Сын Алик, доктор, красивый, умный, бесконечно любимый, трудный, позвонил ночью, сказал, что покончит с собою и хочет попрощаться перед смертью с отцом. Муж попросил меня поехать к нему. Мы уже один раз выхаживали Алика после тяжелейшего заражения крови, вытащили буквально чудом с того света. Чтобы не терять ни секунды, я сразу вызвала реанимацию и бросилась к сыну.

Перед закрытой дверью его квартиры застала растерянных врачей - на звонки изнутри никто не отзывался, и вдруг мне одной почудился сильный, как в анатомичке, трупный запах, которого не было и ни по каким логическим причинам быть не могло, и я поняла - все. Сына больше нет.

Когда принесли ключи и открыли дверь, Алик мертвый лежал на диване, с петлей на шее. Одно движение - и он мог спастись сам. Возможно, он затянул петлю, только когда услышал нашу возню за дверью. Может быть, рассчитывал и надеялся, что мы войдем и успеем его спасти. Его сердце остановилось всего несколько минут назад. Я взяла телефонную трубку и обо всем, как автомат, сообщила мужу. Мы с моей близкой подругой Р. В. вернулись домой.

И вновь только я одна у порога почувствовала все тот же леденящий душу трупный запах. Несколько секунд - и ощущение исчезло. Открыл муж, внешне - спокойный, выслушал, принес нам нарезанный арбуз, сказал, что идет спать. Под утро у него произошло кровоизлияние в мозг, и спасти его не удалось.

То, о чем можно было бы и умолчать

Шли месяцы. Я жила по инерции. Ездила в командировки, работала, но ощущение чьего-то присутствия в доме сохранялось. Странное гудение, похожее на шум волчка, шорох, скрип половиц. Я иду в ванную мыться. Слышу шаги. Они приближаются, потом - удаляются. Когда я выхожу минут через десять, Р. В. спрашивает, зачем мне ни с того ни с сего понадобилось выбираться из теплой ванны в коридор и почему я не отозвалась, когда она меня окликнула.

А вот еще: я стою у окна и вижу во дворе грустного человека с лицом моего покойного мужа. Может быть, мне показалось?.. Возвращаюсь в кухню и прошу Р. В. взглянуть, кто там стоит на улице, «вроде я уже его где-то видела». Она вбегает через минуту белая как мел: «Да это же Иван Васильевич! Он повернулся и к гаражам пошел, вы же знаете его особенную походку - ни с кем не спутаешь!»

Глубоким вечером я смотрю на большой, хорошо выполненный портрет мужа в спальне и наблюдаю, как медленно скатывается по полотну слеза из уголка нарисованного глаза - словно он огорчен, как часто бывало при жизни, моим поздним возвращением домой из гостей. Я безмолвно замерла у портрета, а моя тихо подошедшая подруга восклицает: «Да он плачет…» Потом слеза тает.

У меня есть много теоретических объяснений случившемуся, начиная от измененного состояния сознания, в котором мы обе, без сомнения, в те дни находились и котороепозволило нам перейти в иную плоскость бытия и видеть иные вещи, но гадать и комментировать вслух - нет, не хочу. Это - было, и все. Уверенность в реальности происходившего у меня полная.

Каждое загадочное явление как бы съедало часть моих и без того подточенных горем возможностей, мучили головные боли, внезапная сонливость, повышенное давление. Ну, хватит, - решила я и отправилась в больницу Четвертого управления. Здоровье мне вроде бы подлечили, но душа продолжала болеть. И тогда я обратилась к Богу. Бог, вера, отец Геннадий и мои близкие вернули меня к жизни, принесли утешение и покой. Дверь в Зазеркалье закрылась - на время, не навсегда.

Вы знаете, все еще будет!

Самый счастливый момент моей жизни? Мне многие не верят и недоуменно улыбаются, когда я об этом рассказываю, но я говорю чистую правду - подготовка доклада для открытия ХХХIII Международного конгресса физиологических наук и как апофеоз - выступление 30 июля 1997 года, которое прошло более чем блестяще.

Потом меня много снимали, но только один финн догадался и прислал фотографии с извинением - мол, я понимаю, что у вас есть и получше… Нет у меня ничего получше, все, наверное, так подумали, поэтому только одна его фотография теперь всегда стоит в кабинете как символ моего возвращения к себе после многолетнего, тяжкого, черного периода, когда я была не я, а моя тень.

Я выступала, читала лекции, занималась громадной организационной работой, но - не жила. Пока у меня не появилась очередная сверхзадача - доклад, который позволил оценить, сколько сделано в прошлом, и показал, что есть смысл в будущем. Я люблю своего сына, у меня прекрасная невестка и чудесная внучка, меня очаровал Нью-Йорк. Продолжает работать созданный нами Институт мозга.

Без сверхзадачи человеческое существование лишено смысла. Животные рождаются, дают жизнь новым поколениям, потом функция размножения угасает, и наступает смерть. А мы - мы не умираем, пока у нас есть цель - дождаться внуков и правнуков, написать книгу, увидеть мир, заглянуть в Зазеркалье… Старости не существует, и ничего не заканчивается, пока вы сами этого не захотите.

…Теперь в спальне нет печального портрета покойного мужа. Под одеялом на кровати нежится благородного облика золотоглазый рыжий кот. Под ногами бродят еще две кошки - очень старая и очень пушистая и ее толстая дочка средних лет. На стенах кабинета развешаны любимые пейзажи - Италия, все голубое, синее, много воздуха, неба и моря.

Нет настоящих вещей из прошлого, - Бог мой, какое прошлое, ведь ничего не сохранилось после репрессий, войны, эвакуации, - но есть овеществленные воспоминания о безмятежном детстве, тепле домашнего очага. Все невольно обставлено так, как было тогда. И на вопрос «Вы любите свою квартиру?» хозяйка тихо, с какой-то застенчивой улыбкой, отвечает: «Да. Очень…» Она переоделась по-домашнему - в роскошный «цыганистый» халат, ничуть не менее женственный, чем давешнее платье.

Мы бьемся с жизнью, думаем: вот получим премию, купим квартиру, машину, завоюем должность - то-то будем довольны! А запомнится навеки другое - как молодой и красивый папа играет на рояле старинный вальс «Осенний сон», а ты - кружишься, кружишься под музыку, словно лист на ветру…

Галина Зайцева
Журнал «Лилит»
reincarnationics.com

Что происходит с человеческой Личностью после смерти физического тела с точки зрения науки? Да, да именно науки, не религии. Что происходит с нашими знаниями, умениями, ощущениями, эмоциями, мыслями, накопленной за жизнь информацией об окружающем мире, то есть с нашим жизненным опытом? Неужели, наша жизнь прекращается вместе с биением сердца? Если мы превращаемся со смертью лишь в безжизненную материю, подлежащую разложению, то чего стоила сама жизнь? Поставлено много сложных и жизненно важных вопросов. Но оказывается, на них есть научно обоснованные ответы!

Что же хранит секрет бессмертия? Учёный предположил, что разгадка этой тайны связана со структурой и функциями человеческого мозга. И потому всю свою жизнь посвятил его изучению.

Фото 1. Душа человека в переходном состоянии после смерти физического тела.

Плазмойды в старом храме

Но сегодня мы поговорим о другом...

Академик Бехтерев, как-то заметил, что великое счастье умереть, сохранив на дорогах жизни разум, будет дано лишь 20% людей. Остальные к старости превратятся в злых или наивных маразматиков и станут балластом на плечах собственных внуков и взрослых детей. 80% — это значительно больше, чем число тех, кому суждено заболеть раком, болезнью Паркинсона или слечь в старости от хрупкости костей. Чтобы войти в будущем в счастливые 20%, начинать важно уже сейчас.

Владимир Михайлович Бехтерев

Где причина? С годами лениться начинают практически все. Мы много работаем в юности, чтобы отдохнуть в старости. Однако чем больше мы успокаиваемся и расслабляемся, тем больший вред приносим себе. Уровень запросов сводится к банальному набору: «вкусно поесть — вдоволь поспать». Интеллектуальная работа ограничивается разгадыванием кроссвордов. Возрастает уровень требований и претензий к жизни и к окружающим, давит груз прошлого. Раздражение от непонимания чего-то выливается в отторжение действительности. Страдает память и способности к мышлению. Постепенно человек отдаляется от мира реального, создавая свой, зачастую жестокий и враждебный, болезненный фантазийный мир.

Слабоумие никогда не приходит внезапно. Оно прогрессирует с годами, приобретая всё больше и больше власти над человеком. То, что сейчас всего лишь предпосылки, в будущем может стать благодатной почвой для ростков слабоумия. Более всего оно грозит тем, кто прожил жизнь, не меняя своих установок. Такие черты как чрезмерная принципиальность, упорство и консерватизм скорее приведут в старости к слабоумию, чем гибкость, способность быстро менять решения, эмоциональность. «Главное, ребята, сердцем не стареть!»

Вот некоторые косвенные признаки, указывающие на то, что стоит заняться апгрейдом мозга.

1. Вы стали болезненно воспринимать критику, в то время как сами слишком часто критикуете других.
2. Вам не хочется учиться новому. Скорее согласитесь на ремонт старого мобильного телефона, чем будете разбираться в инструкции к новой модели.
3. Вы часто произносите: «А вот раньше», то есть, вспоминаете и ностальгируете по старым временам.
4. Вы готовы с упоением рассказывать о чем-то, невзирая на скуку в глазах собеседника. Не важно, что он сейчас заснет, главное: то, о чем вы говорите, интересно вам..
5. Вам трудно сосредоточиться, когда вы начинаете читать серьезную или научную литературу. Плохо понимаете и запоминаете прочитанное. Можете сегодня прочитать половину книги, и уже завтра забыть её начало.
6. Вы стали рассуждать о вопросах, в которых никогда не были сведущи. Например, о политике, экономике, поэзии или фигурном катании. Причем вам кажется, что вы настолько хорошо владеете вопросом, что могли бы прямо завтра начать руководить государством, стать профессиональным литературным критиком или спортивным судьей.
7. Из двух фильмов — произведение культового режиссера и популярная киноновелла/детектив — вы выбираете второе. Зачем лишний раз напрягаться? Вы вообще не понимаете, что интересного кто-то находит в этих культовых режиссерах.
8. Вы уверены, что другие должны подстраиваться под вас, а не наоборот.
9. Многое в вашей жизни сопровождается ритуалами. Например, вы не можете выпить свой утренний кофе из какой-нибудь другой кружки, кроме своей любимой, не покормив предварительно кота и не пролистав утреннюю газету.
Выпадение даже одного элемента выбило бы вас из колеи на целый день.
10. Временами вы замечаете, что тираните окружающих какими-то своими поступками, причем делаете это без злого умысла, а просто потому, что считаете, что так — правильнее.

Делаем апгрейд мозга!

Заметьте, самыми светлыми людьми, до преклонных лет сохраняющими разум, как правило, являются люди науки и искусства. Им по долгу службы приходится напрягать свою память и совершать ежедневную умственную работу. Они всё время держат руку на пульсе современной жизни, отслеживая модные тенденции и даже в чём-то опережая их. Такая «производственная необходимость» и есть гарантия счастливого разумного долголетия.

1. Каждые два-три года начинайте чему-то учиться. Вам не обязательно поступать в институт и получать третье или даже четвертое образование. Можно пройти краткосрочный курс повышения квалификации или освоить совершенно новую профессию. Можно начать есть те продукты, которые раньше не ели, узнавать новые вкусы.

2. Окружайте себя молодыми людьми. У них вы всегда сможете поднабраться всяких полезных вещей, которые помогут всегда оставаться современным. Играйте с детьми, они вас могут научить многому, о чем вы даже не подозреваете.

3. Если вы давно не узнавали ничего нового, может быть, вы просто не искали?Оглянитесь вокруг, сколько нового и интересного происходит там, где вы живете.

4. Время от времени решайте интеллектуальные задачки и проходите всевозможные предметные тесты.

5. Учите иностранные языки, даже если не будете на них разговаривать. Необходимость регулярно запоминать новые слова поможет тренировать память.

6. Растите не только вверх, но и вглубь! Доставайте старые учебники и периодически вспоминайте школьную и ВУЗовскую программу .

7. Занимайтесь спортом! Регулярная физическая нагрузка до седых волос и после — действительно спасает от слабоумия.

8. Почаще тренируйте память, заставляя себя вспоминать стихи, которые когда-то знали наизусть, танцевальные па, программы, которые разучивали в институте, номера телефонов старых друзей и многое другое — всё, о чем сможете вспомнить.

9. Разбивайте привычки и ритуалы. Чем более следующий день будет отличаться от предыдущего, тем меньше вероятность, что вы «закоптитесь» и придете к слабоумию. Ездите на работу по разным улицам, откажитесь от привычки заказывать одни и те же блюда, занимайтесь тем, чего никогда раньше не умели

10. Давайте больше свободы другим и делайте как можно больше сами. Чем больше спонтанности, тем больше творчества. Чем больше творчества, тем дольше вы сохраните ум и интеллект!

Умерла исследовательница мозга академик Наталья Бехтерева

Изменить размер текста: A A

Накануне, 22 июня, в госпитале Святого Георгия в Гамбурге в возрасте 83 лет умерла знаменитый нейрофизиолог с мировым именем академик Наталья Бехтерева , сообщает

Почти два десятилетия Наталья Петровна была научным руководителем Института мозга человека Российской академии наук. Знаменитая исследовательница изучала, как работает мозг здорового и больного человека. Наталья Бехтерева - автор около 400 научных работ, ей принадлежат открытия в области механизмов мышления, памяти, эмоций и организации головного мозга человека. Так, например, Бехтерева обнаружила, что именно нейроны подкорковых образований головного мозга «понимают» речь, что патологическое состояние мозга – основная причина многих хронических заболеваний нервной системы. Академик Бехтерева одной из первой применила способ долгосрочного вживления электродов в мозг человека. Под ее руководством была, наконец, решена центральная задача нейрохирургии – щадящий контакт с мозговыми структурами.

Судьба. Наталья Бехтерева родилась в Ленинграде 7 июля 1924 года в интеллигентной семье. Она была внучкой великого ученого академика Владимира Бехтерева (когда он умер, ей было 4 года). Ее детство было тяжелым. После того, как отца-инженера расстреляли, как враг народа, а мать отправили в сталинские лагеря, девочка оказалась в детском доме. Медициной она всерьез заинтересовалась во время войны, когда в блокадном Ленинграде дежурила в госпитале.

Научная карьера. В 1947 году Наталья Бехтерева окончила 1-й Ленинградский медицинский институт имени академика Павлова , в 1950 – аспирантуру в Институте физиологии ЦНС АМН СССР . С 1950 по 1990 год она работала в Института экспериментальной медицины АМН СССР. Возглавляла Научно-исследовательского института экспериментальной медицины АМН СССР. Затем стала руководить Институтом мозга человека РАН. Наталья Бехтерева была лауреатом Госпремии СССР, членом Австрийской и Финской академий наук, Американской академии медицины и психиатрии, почетным гражданином Санкт-Петербурга .

Сфера интересов. Наталья Петровна была очень интересным и человеком, изучала мозг вождей, встречалась с Вангой, а в последние годы поверила в Бога и заинтересовалась феноменом опыта после смерти. Наталья Бехтерева написала для массового читателя книгу , где понятным языком рассказала о мозге человека и его загадках.

Наталья БЕХТЕРЕВА о жизни после смерти

Вас интересует, как я пришла к вере. Этот момент не имел отношения ни к личности Ванги, ни к занятиям наукой. Так получилось, что после поездки к Ванге - это просто по времени совпало - я очень многое пережила. Я пережила предательство ближайших друзей, травлю в Институте экспериментальной медицины, который я тогда возглавляла и где объявила о своем решении уйти в новый Институт мозга, и самое страшное - смерть двух моих близких людей: мужа и его сына от первого брака. Они умерли очень трагически, почти одновременно: Алик покончил с собой, а муж не перенес его смерти и скончался в ту же ночь. Вот тогда я очень изменилась. Пережитый лично опыт полностью выходил за рамки известного мне объяснения мира. К примеру, я никаким образом не могла найти объяснение тому, что муж, явившись мне после этого во сне, просил помочь в издании рукописи его книги, которую я не читала и о которой не узнала бы без его слов. Это был не первый подобный опыт в моей жизни (перед арестом отца в 1937 году я тоже видела сон, затем отразившийся в реальности), но здесь я впервые задумалась о происходящем всерьез. Разумеется, эта новая реальность пугала. Но мне тогда очень помог мой друг, священник, настоятель в Царском Селе отец Геннадий… Кстати, он мне настоятельно советовал меньше рассказывать о подобного рода переживаниях. Тогда я не очень к этому совету прислушалась и даже написала о произошедшем в книге - точно так же, как привыкла писать о любом другом своем наблюдении.

Об Интернете

Если бы меня спросили, что я считаю самым важным изобретением человечества, я, безусловно, назвала бы Интернет. Это полезнейшее изобретение. А ведь человечество, как правило, само себе изобретает не самое лучшее. Дома строит и атомную бомбу строит для их уничтожения, борется с инфекциями и создает новые инфекции, с которыми потом опять надо бороться и так далее… Мне хотелось бы думать, что пик безумного увлечения Интернетом должен пройти и все должно встать на свои места. Человек будет пользоваться Интернетом по мере необходимости. Я считаю, что возможности контакта между людьми, которые обеспечил Интернет – сказочны. Это то, о чем люди мечтали. Возможности Интернета таковы, что язык не поворачивается, сказать, что пользоваться им вредно или нехорошо. Но когда возникает от него зависимость – это, действительно, плохо. Эту зависимость, в принципе, даже лечат в психиатрических учреждениях. И не надо рассуждать, лучше эта зависимость других или хуже. Всякая зависимость не очень хороша. Мир сейчас так влюбился в Интернет, что бесполезно обсуждать эту проблему, человечество все равно будет им пользоваться.

О мозге человека и озарении

Меня всегда удивляет, когда кто-то пытается судить, на сколько процентов загружен человеческий мозг. Я всю жизнь работаю с мозгом человека, и все методики исследования мозга знаю, но я не могу понять, кто и как это подсчитывает.

Мы знаем, что мозг устроен так: что бы в нем ни происходило, мозг обязательно активизируется весь. Он проигрывает все возможности и дальше идет минимизация территорий мозга, которые будут задействованы. Ситуации, когда мозг не проигрывает варианты, не бывает. Это когда-то и Павлов доказал. Мы же это видим постоянно. И это прекрасно, это – самый лучший механизм самосохранения мозга.

О рецептах укрепления памяти

Для того, чтобы память была лучше, ее надо упражнять. Точно также, как существуют упражнения для укрепления мышц рук, ног, брюшного пресса, существуют и упражнения для укрепления памяти. Они очень простые, общедоступные, их можно делать в любой обстановке. Например, многие люди очень любят обзаводиться большим количеством блокнотов, персональных еженедельников, записных книжек. А почему бы не потренировать свою память, и не попытаться зазубрить наизусть все номера телефонов своих друзей и знакомых?

Ведь не случайно же раньше в школах детей заставляли зубрить очень многое наизусть. Зубрежка вообще была одним из методов обучения. Мы же ее всегда очень критиковали, и в конце концов ликвидировали. А вместе с ней выкинули на помойку хороший тренажер для памяти. Для тренировки памяти очень полезно заняться изучением какого-нибудь иностранного языка, заучивать ежедневно хотя бы по пять-десять новых слов. Или учить наизусть стихи - казалось бы, совершенно праздное занятие, но, поверьте моему опыту, это очень эффективное упражнение. Многие люди увлекаются разгадыванием кроссвордов - тоже неплохой метод для развития памяти и ассоциативного мышления.

Обязательно нужно пополнять свой словарный запас, больше читать. И не только газеты, хотя пресса сейчас у нас достаточно интересная и разнообразная, но и фантастику, и лирику, и специальную литературу - для того, чтобы получать, как можно больше информации. То есть, заставлять работать свой мозг. Вообще, чем больше разнообразной информации человек будет стараться запомнить, тем лучше у него будет с памятью. Поэтому не делайте больших перерывов в умственной работе.

Есть и другие способы укрепления памяти. Например, естественный отдых на природе. Очень благотворны лесные прогулки, потому что это не только другой состав воздуха, другие запахи, но это еще и принципиальная смена обстановки, которая сама по себе оказывает положительное воздействие на механизм нашей памяти.

О вещих снах

Как правило, сновидения не имеют отношения к будущему, поэтому к сонникам не стоит относиться всерьез. Но в моей жизни было несколько сновидений, которые оказались пророческими. Причем одно из них было невероятно пророческим, вплоть до деталей. Это был сон о смерти моей матери. Мама была жива-здорова, отдыхала на юге, незадолго до этого я получила от нее хорошее письмо. А во сне, причем я заснула днем, мне приснилось, что ко мне пришел почтальон с телеграммой, в которой сообщалось, что мама умерла. Я еду на похороны, встречаю там людей, которых я раньше никогда не видела, здороваюсь с ними, называю их по именам - это все во сне. Когда я проснулась и рассказала мужу свой сон, он сказали: "Неужели ты, специалист в области мозга, веришь снам?"

Короче говоря, несмотря на то, что я была твердо уверена в том, что мне надо лететь к маме, меня отговорили от этого. Вернее, я дала себя отговорить. Ну а дней через десять все произошло именно так, как это было в моем сне. Причем до мельчайших подробностей. Например, я уже давным-давно забыла слово сельсовет, оно мне просто никогда не было нужно. Во сне же я искала сельсовет, и наяву мне пришлось его искать - вот такая история. Это было лично со мной, но я не единственная. Есть немало других случаев пророческих сновидений и даже научных открытий во сне. Например, открытие Менделеевым периодической системы элементов. Объяснить это нельзя. Лучше не мудрить и сказать прямо: так как это никаким из современных научных способов объяснению не подлежит, придется предположить, что будущее дано нам заранее, что оно уже существует. И мы можем, хотя бы во сне, войти в контакт то ли с высшим Разумом, то ли с Богом - с Кем-то, кто владеет знанием об этом будущем. С более определенными формулировками мне бы хотелось подождать, потому что успехи технологического направления науки о мозге так велики , что, может быть, откроется еще что-то такое, что позволит пролить свет и на эту проблему.

Использованы интервью с сайтов , .

Экология жизни. Люди: Очевидно, что к вере нельзя прийти ни под чьим-то влиянием, ни по одному лишь эмоциональному порыву, ни тем более по причине логически выстроенных умозаключений. Духовный путь человека - слишком тонкая материя. Никакие примеры здесь не уместны.

Почти два десятилетия Наталья Петровна была научным руководителем Института мозга человека Российской академии наук. Знаменитая исследовательница изучала, как работает мозг здорового и больного человека.

Публикуем сокращенный вариант интервью журнала “Домовой” (N6 (43)июнь 2004 г.) Мария Варденга

Наталья Петровна, сказала я, эта встреча нужна мне лично. У меня умер близкий друг он тоже был врач, онкоиммунолог.

В последнюю встречу мы разговорились о вере. И он сказал: знаешь, чем дальше я занимаюсь наукой, тем больше укрепляюсь в мысли о божественном происхождении мира”. Вы согласны, что боль преодолима только верой?

Я понимаю Вас, хотя не уверена в точности постановки вопроса. Наука, ни с какой точки зрения не является антагонистом вере.

Другой вопрос, что сама наука в какой-то момент начала противопоставлять себя религии. И это, с моей точки зрения, странно, потому что сегодняшнее ее состояние как раз убеждает в правдивости постулатов, изложенных, к примеру, в священном Писании.

Но ваши собственные занятия наукой и такой тонкой материей, как человеческих мозг, имели какое-то отношение к приходу к Богу? Или это был совершенно независимый от профессиональной деятельности процесс?

Они имели отношение к привычному для меня способу анализа событий. Дело в том, что я не отношусь к тому типу ученых, которые утверждают: того, что я не могу измерить, попросту не существует.

Между прочим, это слова одного уважаемого мною коллеги. На которые я всегда возражаю: наука есть путь к звездам. Дорога в неведомое. Как, к примеру, в этом случае быть с документальными свидетельствами, на основе которых воссоздается история войн? Разве подтвержденные свидетельства об одном и том же событии не является поводом для анализа и серьезным документом? Я в данном случае не защищаю Евангелие, не нуждающееся в защите, - я в данном случае говорю о самой системе осмысления непонятных, неординарных вещей -таких, например, как многочисленные показания людей, видевших, слышавших окружающих в состоянии клинической смерти. Этот феномен подтверждается множеством больных, причем свидетельства поразительным образом совпадают при опросе пациентов разными лицами на разных концах земли. Множество женщин во время родов переживали это состояние - как бы временного выхода из тела и наблюдения за собой со стороны...

Науке известно, что нарушение, тем более прекращение деятельности органов зрения и слуха обязательно приводит к нарушению, соответственно, зрения и слуха. Как же тогда при выходе из тела можно видеть и слышать? Предположим, что это некое состояние умирающего мозга. Но как тогда объяснить неизменность статистики: лишь 7-10% от общего числа переживших клиническую смерть помнят и могут рассказать о “феномене выхода из тела”…

А по-вашему, это есть доказательство постулата о том, что “много званных, но мало избранных”?

Я пока не готова дать на это ответ. У меня его просто нет. Но ученый должен прежде всего четко ставить перед собой вопросы. Не боясь. Сегодня очевидно: тело без души не живет. Но ведет ли биологическая смерть к смерти души - вот вопрос вопросов. Я впервые поставила его перед собой в ходе встречи с Вангой…

Ваше желание изучать это явление после личной встречи с Вангой претерпело какие-либо изменения?

Я честно рассказала Ванге об исследовательской цели своего приезда. Она, кстати, ничуть на это не обиделась. Но желания изучать ее после нашей встречи у меня лично не возникло.

Вы просто убедились в том, что существуют неисследованные сверхвозможности мозга? Или все-таки поставили для себя вопрос о существовании невидимой реальности?

Отвечу вам так. Несмотря на то что я посвятила всю жизнь исследованиям мозга человека, мне никогда в голову не приходило доказывать, что его строение убеждает в происхождении человека от млекопитающего. Просто до определенного момента эта проблема была вне сферы моих научных и человеческих интересов.

Вас интересует, как я пришла к вере. Этот момент не имел отношения ни к к личности Ванги, ни к занятиям наукой. Так получилось, что после поездки к Ванге - это просто по времени совпало - я очень многое пережила.

Я пережила предательство ближайших друзей , травлю в Институте экспериментальной медицины, который я тогда возглавляла и где объявила о своем решении уйти в новый Институт мозга, и самое страшное - смерть двух моих близких людей: мужа и его сына от первого брака. Они умерли очень трагически, почти одновременно: Алик покончил с собой, а муж не перенес его смерти и скончался в ту же ночь. Вот тогда я очень изменилась.

Иными словами, только опыт страдания привел вас к какому-то новому пониманию действительности?

Пожалуй, это так. Но не само страдание, а то, что этот опыт полностью выходил за рамки известного мне объяснения мира.

К примеру, я никаким образом не могла найти объяснение тому, что муж, явившись мне после этого во сне, просил помочь в издании рукописи его книги, которую я не читала и о которой не узнала бы без его слов. Это был не первый подобный опыт в моей жизни (перед арестом отца в 1937 году я тоже видела сон, затем отразившийся в реальности), но здесь я впервые задумалась о происходящем всерьез. Разумеется, эта новая реальность пугала. Но мне тогда очень помог мой друг, священник, настоятель в Царском Селе отец Геннадий…

Кстати, он мне настоятельно советовал меньше рассказывать о подобного рода переживаниях. Тогда я не очень к этому совету прислушалась и даже написала о произошедшем в книге - точно так же, как привыкла писать о любом другом своем наблюдении. Но со временем - мы же все меняемся! - я внимательнее стала относиться к этому совету.

Вы знаете, мое детство пришлось на крайне антирелигиозный период. В те времена, к примеру, был очень популярен журнал “Безбождник”, в котором рассказывалось о том, как темная бабушка, порезав палец, завязывает его паутиной, а умный внучек в этих случаях мажет палец йодом. Как вы знаете, в паутине потом был обнаружен пенициллин…

И очень долгое время, даже когда я уже начала ездить за границу, я бывала в храмах, воспринимая их исключительно как произведение искусства. Мне они очень нравились именно с художественной точки зрения. Но я и представить себе не могла, что это когда-нибудь станет мне близко в другом смысле…

И как вы в этой связи понимаете евангельское изречение ”никто не уверует иначе, чем по воле Творца”?

Очевидно, что к вере нельзя прийти ни под чьим-то влиянием, ни по одному лишь эмоциональному порыву, ни тем более по причине логически выстроенных умозаключений. Духовный путь человека - слишком тонкая материя. Никакие примеры здесь не уместны.

И как вы сегодня, с высоты всех полученных научных званий и наград, воспринимаете фразу “в начале было Слово”?

В начале всего лежит мысль. Мысль человека. Говорю об этом не в отрицание материальности мира и эволюционной теории, хотя лично мне ближе иной взгляд. Очевидно другое. Если есть мозг, то - как хотите - все действительно начинается со слова.

Слова Творца. Так?

Отвечу так. Общеизвестно, что творчество является высшим способом нервной деятельности. Создание видимого из невидимого – всегда великий акт, будь то сочинение музыки или стихов… По-вашему, можно с этой позиции осмыслять процесс сотворения мира? Весь вопрос в том, что ученый ни при каких обстоятельствах не имеет права отвергать факты на том основании, что они не вписываются в его мировоззрение. С моей точки зрения, в этом случае разумнее переосмыслить позиции.

ИЗ ИНТЕРВЬЮ РАЗНЫХ ЛЕТ

О возможностях мозга

Меня всегда удивляет, когда кто-то пытается судить, на сколько процентов загружен человеческий мозг. Я всю жизнь работаю с мозгом человека, и все методики исследования мозга знаю, но я не могу понять, кто и как это подсчитывает.

Мы знаем, что мозг устроен так: что бы в нем ни происходило, мозг обязательно активизируется весь. Он проигрывает все возможности и дальше идет минимизация территорий мозга, которые будут задействованы. Ситуации, когда мозг не проигрывает варианты, не бывает. Это когда-то и Павлов доказал. Мы же это видим постоянно. И это прекрасно, это – самый лучший механизм самосохранения мозга.

Вы считаете, что этот "компьютер", расположенный в нашей черепной коробке, обладает практически неисчерпаемыми возможностями?

- Да, только я не люблю, когда человеческий мозг сравнивают с компьютером . Действительно, он создан так, что я не могу себе даже представить, какие требования жизни могли обусловить появление такого совершенного аппарата. Мозг может настолько многое, что этому не перестаешь удивляться.

Как это странно звучит: не считаю себя умной...

У меня была очень умная мать, она прошла через лагерь, тяжело болела. Она мне говорила: "Ради Бога, не заблуждайся, не считай себя умной. Ты просто очень способная". Благодаря ей я и блокаду вынесла, и окончила институт. Она, говоря образно, заложила мне в голову то, что должно быть, - "матрицу памяти". А вообще, могу сказать так: может быть, я накопила какой-то жизненный опыт. Все, что касается науки, могу осмыслить. А так, не думаю, что я умная.- Какие рецепты улучшения памяти вы могли бы дать нашим читателям?

Для того, чтобы память была лучше, ее надо упражнять. Точно также, как существуют упражнения для укрепления мышц рук, ног, спины, шеи, брюшного пресса, существуют и упражнения для укрепления памяти. Они очень простые, общедоступные, их можно делать в любой обстановке.

Например, многие люди очень любят обзаводиться большим количеством блокнотов, персональных еженедельников, записных книжек. А почему бы не потренировать свою память, и не попытаться зазубрить наизусть все номера телефонов своих друзей и знакомых?Ведь не случайно же раньше в школах детей заставляли зубрить очень многое наизусть. В том числе заучивать без всякой разговорной практики, так называемые, "мертвые языки", на которых люди уже давно не разговаривают.

Зубрежка вообще была одним из методов обучения. Мы же ее всегда очень критиковали, и в конце концов ликвидировали. А вместе с ней выкинули на помойку хороший тренажер для памяти. Для тренировки памяти очень полезно заняться изучением какого-нибудь иностранного языка, заучивать ежедневно хотя бы по пять-десять новых слов.

О вещих снах

Как правило, сновидения не имеют отношения к будущему, поэтому к сонникам не стоит относиться всерьез. Но в моей жизни было несколько сновидений, которые оказались пророческими. Причем одно из них было невероятно пророческим, вплоть до деталей. Это был сон о смерти моей матери. Мама была жива-здорова, отдыхала на юге, незадолго до этого я получила от нее хорошее письмо. А во сне, причем я заснула днем, мне приснилось, что ко мне пришел почтальон с телеграммой, в которой сообщалось, что мама умерла. Я еду на похороны, встречаю там людей, которых я раньше никогда не видела, здороваюсь с ними, называю их по именам - это все во сне. Когда я проснулась и рассказала мужу свой сон, он сказали: "Неужели ты, специалист в области мозга, веришь снам?"

Короче говоря, несмотря на то, что я была твердо уверена в том, что мне надо лететь к маме, меня отговорили от этого. Вернее, я дала себя отговорить. Ну а дней через десять все произошло именно так, как это было в моем сне. Причем до мельчайших подробностей. Например, я уже давным-давно забыла слово сельсовет, оно мне просто никогда не было нужно. Во сне же я искала сельсовет, и наяву мне пришлось его искать - вот такая история. Это было лично со мной, но я не единственная. Есть немало других случаев пророческих сновидений и даже научных открытий во сне. Например, открытие Менделеевым периодической системы элементов.

Объяснить это нельзя. Лучше не мудрить и сказать прямо: так как это никаким из современных научных способов объяснению не подлежит, придется предположить, что будущее дано нам заранее, что оно уже существует. И мы можем, хотя бы во сне, войти в контакт то ли с высшим Разумом, то ли с Богом - с Кем-то, кто владеет знанием об этом будущем. С более определенными формулировками мне бы хотелось подождать, потому что успехи технологического направления науки о мозге так велики, что, может быть, откроется еще что-то такое, что позволит пролить свет и на эту проблему. опубликовано

«Туда, откуда никто не возвращается!» Это было правдой много-много веков. Да может быть, это правда и сейчас, если придраться к построению фразы. «Оттуда» стали иногда возвращаться. Если быстро. Если умело. А когда научились, оказалось, что элементы феномена, о котором шумят и пишут, давно бытовали рядом с нами, только мы их не видели. Психотерапевт Андрей Владимирович Гнездилов, которого я знаю, который жив и сейчас, рассказал мне, а затем и написал об этом «странном» явлении, в котором он частично и поучаствовал - правда, не в «странной», а во вполне обычной его стороне. Оперировали женщину средних лет (судя по тому, что ее мать была жива и имелась школьница-дочь). Поводов умереть именно от операции у этой женщины почти не было. И тем не менее на операционном столе развилась клиническая смерть. Больную вернули к жизни, и о своей короткой «смерти» она ничего не знала. А проснувшись, рассказала об удивительном сне. Ей снилось, что она вышла из тела, находится где-то наверху, видит свое тело лежащим, врачей вокруг него и понимает, что, скорее всего, она умерла. Стало страшно за мать и дочь - она их не предупредила об операции, хотела сказать тогда, когда все будет позади. И, подумав о домашних, внезапно оказалась дома. Дочка примеряла голубенькое платьице в горошек. Вошла соседка и сказала: «Люсеньке бы это понравилось». Люсенька - это она, здесь присутствующая и невидимая. Все спокойно, мирно дома - и вот она снова в операционной, проснулась.

Психотерапевт предложил съездить к «Люсеньке» домой, успокоить домашних. Предложение было встречено с благодарностью, и он немедленно поехал. Удивлению матери и дочери не было предела, когда он упомянул о голубеньком платьице и соседке. Они никак не могли понять, откуда он знает о событиях, о которых «по всем законам природы» он знать не мог. Кто ему сказал?! Я начала с рассказа об этом нашем отечественном чуде - как более близком мне лично. Я знаю А.В. Его рассказ - о событиях, легко проверяемых. Аналогичные описания в книжках Моуди, Калиновского и других широко известны. Они определяются в зависимости от того, описывается ли именно феномен или нечто более понятное для нас, с нашим сугубо материалистическим прошлым. В форме: «и невинность соблюсти, и капитал приобрести». В первом случае - как «выход из тела» (чего? - не надо новой терминологии - пусть будет - души!). Во втором случае - как изменение состояния сознания, или, по новой терминологии Л.И. Спивака, изменение психического состояния.

Надо сказать, что тогда, когда Моуди и другие начали описывать феномены, развивающиеся во время клинической смерти, произошло резкое изменение отношения к ним.
Неожиданно многих то, что писалось, не удивило. Они сами или их близкие испытали этот «выход из тела» с возможностью наблюдать события, происходящие здесь же или в отдаленных местах, но тщательно скрывали это от посторонних, считая то, что они наблюдали, во-первых, уникальным, а во-вторых - того рода отклонением, с которым очень легко попасть в психиатрическую больницу, откуда, как это было в недавние времена, выбраться сложнее, чем войти. Да и «клеймо» останется, которого, как известно, поголовно не страшатся только работники искусств. Для них это что-то вроде медали за эмоциональность, в сфере их деятельности - в истинном или хорошо имитированном варианте - необходимую. Сейчас оттуда, «откуда никто не возвращается», вернулась целая армия людей, и что-то около 10% (по разным статистикам цифры разные) описывают довольно схожие «сны», причем достоверность явлению придает и (1) то, что субъект описывает в своем «сне» события, реально происходившие, но которых он не мог видеть, и (2) факт схожести снов, виденных умершими и ожившими в разных концах земли, во всяком случае - в типовом варианте. Следует подчеркнуть, что и опрашивали больных разные люди, что также (3) повышает достоверность сходных событий.

Итак, кто-то не удивился. Большинство ученых, особенно ученых, занимающихся объективным изучением того, что может быть зарегистрировано и измерено в живом организме, публично не касается обычно этой темы, а в личных беседах при попытке поговорить на эту тему они говорят о шарлатанстве, подтасовке и т.п.
Ценимый мной за четкость исследований один английский ученый жестко «отрезал»: «Того, что я не могу зарегистрировать и измерить, не существует». Поистине, мир людей меняется меньше, чем мир окружающей природы. Икар хотя бы мечтал, а остальные… И много веков прошло, прежде чем расстояния стали во времени более короткими благодаря тому, что не только человек, а массы людей летают. Правда, не на собственных крыльях, не как птицы, но на крылатых и некрылатых аппаратах много, много тяжелее воздуха. («Вот насмешили», - сказали бы в какие-нибудь дотехнологические времена.)

Также бо́льшая часть самых разных специалистов предпочитает не видеть этих феноменов, не слышать о них. А их надо изучать по очень многим причинам, и идеологические здесь не на первом месте, далеко не на первом. Прежде всего - хоть и далеко не во всех случаях реанимации, но и не исключительно редко - феномен обнаруживается. У людей, разделенных морями и материками, картина «воспоминаний», «снов» оказывается не только в общих чертах, а иногда и в типовых деталях схожей. Впечатляет, когда «воскресшие» рассказывают о том, что они видели, что на самом деле происходило. Но, лежа на операционном столе, они ни при каких условиях не могли видеть описываемых событий, происходивших иногда даже на известном пространственном отдалении от операционной. Сходный феномен (а возможно, один и тот же) может наблюдаться, причем столь же нечасто, при родах (Л.И. Спивак, Д.Л. Спивак, сотрудники лаборатории).

При популяционных исследованиях феномен появляется у 6-10% рожениц. Женщина ощущает себя в течение некоторого времени вне тела, наблюдая за происходящим со стороны. Те из женщин, кто пережил это состояние, единогласно (!) утверждают, что оно характеризуется не только чувством выхода из тела, но и полным исчезновением боли на период этого выхода и наблюдения всего, что происходит и что делают с телом. Что это? Коротенькие «клинические смерти» во время родов? Феномен, не обязательно связанный со «смертью»? Скорее всего - последнее. Явление сейчас уже, после исследований, проведенных независимо друг от друга в разных клиниках, нуждается не в «еще одном» или «еще многих» исследованиях, но в анализе. При анализе явления не последним должно быть то, что рассказывает о виденном и слышанном человек не от «имени» тела, но от «имени» души, отделившейся от тела. А тело - не реагирует, оно клинически умерло. Кто же думает (видит, слышит), когда человек жив?

Хорошо известно, что любые описания, совершенно одинаковые или очень схожие в текстах разных лиц, нередко затем начинают оспариваться, причем придирки к завышенной, заниженной или просто неудачной оценке фактов могут послужить уничтожающим доказательством недостоверности целой цепи безусловно имевших место событий. Летописи войн и мирных лет широко используются историками. Используются письма, вещественные «доказательства» событий… И пишется более или менее правдивая или заказная, более или менее лживая, история страны, континента, семьи. И в то же время то, как не желающие принять свидетельства фактов пренебрегали ими или отрицали их, очень ярко показывает отношение к Евангелию. <…>

«Выход из тела» - действительно выход души или феномен умирающего мозга, умирающего не только клинической, но уже и биологической смертью? Это действительно очень непростой вопрос. И кажется мне, приблизительный ответ на него может быть взят из других удивительных, странных явлений «Зазеркалья». Как известно, некоторые люди - и здесь Ванга не исключение, а достаточно яркий индивидуум этого плана - говорят о контактах с ушедшими, с теми, кого уже давно нет. Если этот феномен будет также подтвержден, то, несмотря на отсутствие непрерывности сейчас еще очень трудных, хотя и не невозможных наблюдений, единственное, о чем можно будет говорить - пока, - так это о том, что рассказываемое при выходе из клинической смерти не есть кратковременный феномен умирающего мозга, а, вероятнее всего, переходное состояние, которое критикует отец Антоний (США) как отрицание всего того, что ранее писалось в священных книгах по поводу жизни после физической смерти тела (рай, ад, мытарства).

Гораздо подробнее обсуждает эту тему иеромонах Серафим (Роуз). Он приводит исторический экскурс о предмете, из которого можно увидеть, что для Церкви это все совсем не новость, далеко не новость. А вот в трактовке он близок к отцу Антонию… Надо бы нам подробнее обсудить вопрос с образованными священнослужителями - может быть, до согласия не дойдет, но думаю, что обе стороны от этого обсуждения выиграют. Такой человек обязательно найдется, если я не ошибаюсь - почти нашелся… В Сергиевом Посаде, недавно, в 1998 г. Сам нашел меня, обещал приехать. Приезжал. Знакомился с учеными, наблюдающими психические феномены при родах. Обещал подумать. Неважный характерец у многих ученых - уж точно прав был академик В.Н. Черниговский, говоривший, что «науку делают не ангелы». Не исключение и академик Владимир Александрович Неговский, наш, и не только наш, ведущий реаниматолог. Взрывается легко.

Я не знаю, как он отнесется к тому, о чем я здесь пишу. Опрашивал ли он больных, возвращенных им к жизни? Верил ли он им? Да и говорили ли они ему что-либо? Не очень-то он располагает к доверчивости! И все же именно ему, вместе с очень немногими зарубежными фанатами оживления, мы обязаны и жизнью сейчас уже, вероятно, многих и многих тысяч людей - при возвращении «оттуда», и возможностью исследования, а затем и понимания того, что происходит по крайней мере с частью из умирающих после смерти. Хорошо известно о тлении тела. А душа? На это есть ответ в священных книгах. Но есть ли сейчас и «мирской», какой-то пусть не научный, но хоть близкий к научному, хоть открывающий пути исследования ответ?

Предполагая, что выход из тела не только и не столько мозговой, сколько организменный феномен, мы все же - и прежде всего на основе представлений профессора Леонида Ивановича Спивака - предприняли физиологическое исследование мозга до и после родов. Большой специалист не только в регистрации разных сверхмедленных физиологических процессов и электроэнцефалограммы, но и в обнаружении тончайших их изменений, С.Г. Данько как будто нащупал мозговые перестройки, коррелирующие с развитием феномена «выхода из тела». Наверное, для этой цели можно использовать и другие показатели, но уже и использование этих представило интересные результаты. Значит - или, точнее, - возможно, феномену действительно предшествует измененное психическое состояние.

Хотя в данном исследовании - измененное состояние мозга. Но, как известно… Я могла встретиться с «асом» - а для начала мне нужны были только общепризнанные «асы», воспроизведение феноменов которыми волей-неволей пришлось принять достаточно большому числу лиц. Я могла встретиться в Америке с неким Андерсеном, о котором писали два журналиста в книге «Мы не умираем». С ним беседовал известный тележурналист В. Познер, договорился о моей встрече. Мне нужно было просто понять, имею ли я дело с опытным шарлатаном типа цыганок («Дай погадаю; есть у тебя подруга, не верь ей»), лицом с измененным состоянием сознания или с человеком феноменальных способностей, действительно связанным нитью с обитателями (?) «Зазеркалья». Я смотрела видеофильм беседы Андерсена с Познером. Это быстро говорящий, непрерывно что-то рисующий человек лет 35-40. Многое из того, что он рассказывал Познеру, позднее, при разговоре Познера с женой, оказалось правдой - речь шла об умерших ранее родственниках жены, «пришедших на встречу».

Встреча моя с Андерсеном была назначена. Не состоялась потому, что против нее резко возразил человек, которому у меня есть все основания доверять, протоиерей Геннадий. С трагической смерти моего мужа, последовавшей за еще более трагической смертью его сына от первого брака, к тому времени прошло меньше года, и я вряд ли была достаточно сбалансированной для того, чтобы не превратить эту встречу в попытку разговора с ними. Если с Вангой разговор состоялся на фоне истинно научного интереса, при благоприятном личном и социальном фоне, то разговор с Андерсеном заведомо превратился бы в личный. Хорошо, что я тогда с ним не встретилась, - после всего, что со мной произошло, я вряд ли перенесла бы еще и это испытание. И в то же время как исследователю - жаль. Я что-то не вижу, чтобы этим феноменом заинтересовались достаточно серьезные ученые, чтобы я могла поверить в него «из их рук». Нужна личная, продуманная встреча - по-видимому, для этой цели будет самым подходящим молодой ученый, не ортодокс, полиглот. Такой человек есть, к проблеме состояний сознания он имеет самое прямое отношение.

Зачем нужна его встреча с Андерсеном? Чтобы феноменологически заполнить еще одно белое пятно в «Зазеркалье». И протянуть нить от души к фазе клинической смерти, т.е. состояния, по времени соответствующего времени жизни умирающего мозга до фазы биологической смерти, чтобы иметь пусть описательные, но современные подтверждения ее долгожительства (бессмертия) или оборвать ее! Люди, подобные Андерсену, не есть принадлежность именно XX в. Скорее наоборот, разные лица претендовали на обладание такими возможностями во все века. Действительно, на непропорционально большой дозе шарлатанства замешаны почти все такого рода явления. Хорошо известны спиритические сеансы, высмеянные Л.Н. Толстым в «Плодах просвещения».

Однако, если потихоньку принимается реальность далеко еще не ясных процессов, наблюдаемых при клинической смерти, почему с ходу отрицать возможность продления существования того, что, отделясь от тела при клинической смерти, не умирает вместе с телом? Выход чего-то (души?) из тела - со всеми последующими процессами - наблюдался к этому времени уже гораздо большим количеством лиц, чем требуется для доказания существования вновь обнаруженной физической частицы. Ее существование считалось долгое время доказанным, если кто-то второй, вдали или вблизи от первого, увидит ее в тех же условиях опыта. <…>

В контексте основной идеи этой главы я хочу подчеркнуть, что если ранее наука противопоставлялась религии (но, кстати, не наоборот; если полистаете труды прошлых веков, вы увидите, что даже казнь Джордано Бруно была, по существу, не столько борьбой с его учением, сколько борьбой с ним самим), то сейчас, хотя по инерции или сознательно все это еще происходит, наука вошла в ту фазу, когда она нередко подтверждает, прямо или косвенно, по крайней мере ряд положений религии и ее истории, которые в период младенчества науки не принимались или могли быть приняты только на веру. Здесь мне опять придется начать повествование от первого лица - как в связи с характером нашей работы, изучением функционирования живого мозга человека, так и в связи с тем, что за долгую жизнь, и особенно за последние годы, довелось увидеть и услышать мне, частично вместе со сторонним свидетелем, очень близким мне человеком - Раисой Васильевной Вольской (далее - Р.В.). Я называю здесь имена потому, что то, о чем я буду рассказывать, довольно необычно. И имеет прямое отношение к состоянию души в фазе биологической смерти. <…>

Я знаю, как опасно двинуться в это «Зазеркалье». Я знаю, как спокойно оставаться на широкой дороге науки, как повышается в этом случае «индекс цитирования» и как снижается опасность неприятностей - в виде разгромной, уничтожающей критики, иногда с непредвиденными угрозами и даже действиями. Но кажется мне, что на земле каждый, в меру своих сил, должен выполнить свой долг. И события, которые произошли со мной уже после осознания «стены» в науке, не оставляют мне выбора. Я пыталась получить «запрет», хотя говорящим со мной этого не казалось - казалось, что я уговариваю «идти вместе» или доказываю целесообразность изучения «Зазеркалья». Много позже того времени, когда я осознала свое чувство долга в исследовании «Зазеркалья», я, как уже говорилось, получила серьезное одобрение митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна на такого рода работу. Кстати, уже пришло время подготавливать «отчетную» встречу - хоть еще и не очень много фактов, но есть именно факты. Но его уже нет… Что же изменило мое отношение к «Зазеркалью», превратив его из интереса, который можно и попридержать, в долг, который именно я, изучавшая всю жизнь законы работы мозга, должна выполнить?

Много лет назад - теперь уже двадцать пять - я вошла в новую семью, ничего не боясь и не считаясь с возможностью подводных камней. Хотя их-то уж можно было видеть заранее. Но не подводные камни и не все очевидное явились поводом для существенных изменений в моем состоянии, а весь уклад жизни. Мне, привыкшей с далекой юности к безграничной, безотчетной свободе, уже в зрелом возрасте досталось: опоздание домой - маленькая трагедия, большое опоздание - катастрофа. Я воспринимала это как огромное неудобство, далее - как угнетение, далее - как сложность высокого порядка. Постепенно я научилась уходить от этого не только рационально, но и эмоционально за письменный стол (раньше это просто входило в мое расписание), соответственно много писала за это время, но свобода была у меня в крови, и все тепло, которое я впервые в жизни получала, не компенсировало (на организменном, а не просто психическом уровне) потерю свободы. Усилилась гипертония. Я глотала таблетки - и cидела за письменным столом. И очень постепенно ко мне начала подкрадываться необычная сонливость, которая, к сожалению, развивалась непреодолимо и, как правило, очень некстати. В это время мне казалось, что я адаптировалась к новому для меня укладу жизни. Есть предположение, что адельфан - препарат, который я буквально пожирала, чтобы думать и писать, - буквально убивает мозговое оптимальное противодействие стрессу, и вот тогда «вылезает» павловское защитное торможение, и сон - одно из проявлений его.

Особенно сложной моя жизнь стала тогда, когда опоздания домой совпали с газетной травлей, объектом которой я явилась, к великому ужасу моей серьезно к ней относившейся семьи. Травле в 1989-1990 гг. подверглась не я одна, но я, наверное, пережила бы травлю легче, если бы не драматическая реакция на нее дома, требование: «Если это (а, Господи, что?) не так - докажи, выступи». Пришлось бороться, и опять это требовало сил, действий, эмоций. Главное - сил и времени. Сон начинал буквально сваливать меня, как только я входила домой. И казалось: еще немного - и я засну и не проснусь… Я тогда очень не хотела этого - огромное дело, Замок нашей Мечты, в создании которого я была еще очень нужна, существенно зависело от меня. И я должна была «добежать», доделать то, что казалось мне - да и оказалось позднее - очень важным. Мне не хватало каких-нибудь 2-3 недель, а при этом уверенность, что я приближаюсь к физическому концу, крепла.

Мой муж, наоборот, чувствовал себя хорошо, все время говорил мне: «Брось свое никому не нужное дело, и ты отдохнешь, будешь такой, как я». Это по вечерам. А утром он вновь был теплым дружком - и его поддержки хватало на несколько часов работы и очень непривычной и очень оскорбительной защиты. Сейчас, оглядываясь назад, вспоминая, я думаю: да полно, было ли все это? Да были ли угрозы физического уничтожения? Статьи в газетах - с открытым и «закрытым» авторством моих ранее самых близких друзей? Но все это - тогда очень трудное оказалось мелочью по сравнению с тем, что последовало за всем этим… Всё - в сравнении. Когда до решения вопроса оставались дни и я начала надеяться на отдых и даже допускать, что выживу, внезапно покончил жизнь самоубийством сын моего мужа от первого брака, и в ту же ночь, не вынеся этого, умер мой муж. Сын был бесконечно любимый и очень трудный. Красивый, способный врач, женатый, имевший сына. Наркотики…

Муж не мог ехать к сыну - не было сил. Я уже встретилась ранее с этим, когда Алик (покойный сын) умирал от сепсиса, - муж был у него однажды не больше одной-двух минут. Вместе с докторами мы пошли против судьбы - и через несколько почти умираний тогда вытащили его. Я в этом участвовала и как врач, и как близкий человек, и как «доставала» сверхдефицитных лекарств. На этот раз Алик был мертв. Иван Ильич (мой муж) был почти спокоен вначале. Нас было трое - водитель, моя сотрудница Р.В. и я. «Пусть посторонние уйдут». Я переспросила: «Водитель?» - «Да». - «А Раиса Васильевна?» - «Пусть останется». И принес нам нарезанный арбуз. Мне кажется, он только постепенно осознавал эмоционально то, что уже знал. Через полчаса-час - мне трудно сказать, сколько времени прошло, - муж почти спокойно сказал, что пойдет спать. Лег - и через 4-5 часов мы срочно вызвали врачей, но врачи не смогли помочь. Оглядываясь назад, я понимаю, что спасти его я могла бы, лишь уложив его в реанимацию сразу по приезде от Алика. Однако ужасного финала не предвещало ничто. Мы обе с Р.В. думали: пусть поспит подольше, нужны силы…

Обе смерти были трагичны. Я очень не скоро пришла в себя. И физически - до конца - не пришла в течение многих лет. Что поделаешь, еще и возраст. Но что же произошло, что прямо показало мне и Р.В. - нам вместе и порознь: и здесь «Зазеркалье» есть? Я еще не знаю, имею ли я право писать о моем личном опыте, - мой дорогой друг, священник, настоятель Софийского собора в Пушкине, всячески уговаривал меня не говорить о том, что я пережила. Но многолетняя исследовательская работа требует - расскажи! Итак, вспомним, что к моменту моей личной трагедии я под влиянием разного рода, и прежде всего социальных, сложностей была в измененном физическом состоянии, которому безусловно сопутствовало измененное психическое состояние. Теперь, когда Л.И. Спивак и руководимая им группа в моей лаборатории изучают измененные психические состояния, эти слова уже не страшно произнести. Сейчас те, кто разбирается в вопросе, знают, что измененное психическое состояние не равнозначно психической болезни. В зависимости от исходного фона это может быть даже нормализация, что очень важно для лечения. Меняя состояние сознания, как бы помещаешь человека в другой мир, с большим или меньшим разнообразием явлений, чаще всего при сохранении основных позиций «реального» (для человеческой популяции) мира. Человек или лишается многих ощущений, или начинает слышать, обонять, видеть, ощущать то, что было закрыто для него ранее и чаще всего, если специально не поддерживать этого, закроется для него потом. И также чаще всего во благо - для обычного человека.

Мой муж не поехал на квартиру, откуда звонил его сын, прощаясь перед самоубийством. Он попросил поехать меня. Я поехала вместе со своей сотрудницей Р.В., но перед этим, к сожалению, потратила много времени на вызов «реанимации» к Алику. Никакой «реанимации» я не застала. Стояли перед дверью молодой доктор и сестра, дверь им не открывали, и они собирались уходить. В доме, где жил Алик, очень хорошая слышимость, но я не подумала об этом, когда подъехала. Я думала, что или все кончено, и давно (Алик говорил о цианистом калии), или вообще ничего не произошло, были обычные угрозы, часто не реализуемые. И потому на предложение взломать дверь я не отреагировала и ждала ключей, которые вот-вот должны были принести (и принесли). И вдруг, через 7-10 минут после прихода, я остро почувствовала трупный запах, хорошо знакомый мне по анатомичкам. Это продолжалось 5-10 секунд, но я оценила запах немедленно и сказала об этом всем окружающим: за дверью - мертвый. Никто другой запаха не чувствовал. Когда дверь открыли, все было действительно кончено, но не цианистым калием, а петлей на шее, которая была надета, возможно, тогда, когда Алик услышал, что мы пришли, а возможно, и разговоры о вскрытии двери. Он лежал на диване, петля была полуоткрыта: одно движение - и он мог бы спастись сам. Или быть спасен. Позвонил мой муж, позвал меня. И я, как автомат, сказав обо всем, что увидела, поехала домой. Дорога домой казалась невероятно долгой, бесконечной, но когда мы приехали, мой муж открыл мне дверь. И прямо у двери я вновь ощутила тот же запах. И опять - только я одна. После разговора, в конце которого И.И. сказал, что идет спать, и ушел в спальню, уже и я, и Р.В. услышали голос Алика, как если бы чем-то приглушенный или шедший из глубины: «Зачем тебе нужна эта Бехтерева?» И страстный крик-ответ И.И.: «Алик, Алик, да для тебя, для тебя же!»

Тогда нам обеим - мне и Р.В. - и в голову не пришло, что это мог быть Алик. Я удивилась, как И.И. воспроизвел голос Алика, да еще как бы из глубины. Но, анализируя этот «диалог» И.И. в свете того, что происходило позднее, я, пожалуй, не могу полностью исключить, что мы с Р.В. слышали именно голос Алика. Я была в последнее время социально «persona non grata», и зачем я была нужна Алику? - Я не вскрыла дверь и не спасла Алика «в последний момент», как это уже бывало. И действительно, зачем? Со всем дальнейшим странным и необычным мы также встречались вместе с Р.В. Если бы я продолжала встречаться со странностями одна, я бы подумала: да нет, не может быть, была бы уверена, что все это - миражи больного воображения.

По порядку.
1. Я продолжала ездить в командировки - в Москву, за границу. И однажды, вернувшись из Москвы, мы с Р.В. услышали шаги человека, шедшего перед окнами в гостиной справа налево по направлению к небольшому шкафу. В пространстве под шкафом раздался шум, напоминающий шум большого волчка, очень громкий; 5-10 секунд - и все кончилось. Никакого «человека» мы не видели.

2. Я иду в ванную мыться. Р.В. остается в гостиной. Расстояние между нами 18-20 м. Когда я уже вышла из самой ванной, я услышала шаги, предположительно мужские, двигавшиеся к ванной комнате. Шаги дошли до ванной. Я, естественно, окликнула Раису - шаги стали удаляться. Когда я через 6-8 минут вышла, Р.В. сказала мне: «А зачем вы выходили только что? И почему не ответили мне?» И добавила, что сидела спиной к «шагам», причем испытывала странное чувство: ей было трудно повернуться ко «мне». Она пыталась заговорить со «мной», но «я» не отвечала. История эта произвела на нас обеих очень сильное впечатление, впечатление чьего-то присутствия. Кстати, у меня долгое время сохранялось чувство присутствия кого-то из двух ушедших в иной мир в квартире, особенно отчетливое в первые секунды пробуждения, - оно исчезло, но только тогда, когда перестали обнаруживаться и «странные» явления.

3. В спальне висел большой и хорошо выполненный портрет моего мужа. После его смерти я ставила перед ним цветы и подолгу говорила ему что-то, нередко не отдавая себе отчета в том, что именно. Р.В. часто ночевала у меня, и однажды, когда мы припозднились в гостях, войдя в спальню, я увидела, что И.И. на портрете плачет. Из правого глаза (портрет в три четверти) медленно стекала крупная слеза. Я попросила Р.В. посмотреть на портрет. «Да он плачет!» - вскричала она. Продолжалось это несколько минут. Я зажигала свет, тушила его - слеза медленно опускалась к промежутку между кончиком носа и ноздрей. И, не докатившись до конца носа, внезапно исчезла. И.И. очень не любил мои запоздалые приходы, не говоря уж о поздних. Это «странное» явление я вписываю в «Зазеркалье» условно. У меня был страх позднего прихода, хотя бояться было, к сожалению, уже некого. И какую-то особенность портрета я могла в этой ситуации принять за слезу. Может быть, я как-то индуцировала Р.В. Да, но почему мне казалось, что слеза движется? Потому что слезы обычно движутся? Вот здесь - не исключаю. И почему все-таки Р.В. тоже сказала о слезах? Вот это уже сложнее для простого объяснения.
И все же правило: где можно хотя бы предположить обычный механизм, не «зазеркальный», - принимать именно его. И в этом случае он вероятен.

Но вот - 4. За занавеской на окне, выходящем во двор-сад, стоит банка с водой. Я протягиваю за ней руку, слегка отодвигая занавеску, и рассеянно гляжу вниз с моего третьего этажа во двор-сад нашего дома. Сойдя с поребрика, прямо на тающем снегу, стоит странно одетый человек и - глаза в глаза - смотрит на меня. Я знаю его даже слишком хорошо, но этого просто не может быть. Никогда. Я иду на кухню, где сию минуту должна быть Р.В., и, встретив ее на полпути, прошу посмотреть в окно спальни.
Я впервые в жизни увидела лицо живого человека, действительно белое как полотно. Это было лицо бежавшей ко мне Р.В. «Наталья Петровна! Да это Иван Ильич там стоит! Он пошел в сторону гаража - знаете, этой своей характерной походкой… Неужели вы его не узнали?!» В том-то и дело, что узнала, но в полном смысле слова не поверила своим глазам.

Если бы все это происходило со мной одной, как, например, очень яркий («вещий») сон, совсем не похожий на обычный, - все это, при всей необычности (я в жизни видела четыре таких сна), можно было бы трактовать как галлюцинации на фоне моего измененного состояния сознания (было из-за чего!). А Р.В.? Состояние ее сознания также могло быть несколько изменено, а отсюда и видение событий, происходящих «в другом измерении». Статистическому анализу все это не поддается, но уверенность в реальности происходившего у меня полная. По крайней мере в тех случаях, когда мы обе порознь слышали и (или) видели эти «странные» явления. Шаги (дважды). Портрет (?). И.И. на улице под окном. Ведь я же не только не говорила Р.В., что увидела И.И., но и не говорила, на что именно надо смотреть. И сейчас, по прошествии многих лет, не могу сказать: не было этого. Было. Но что?! Возможно ли, что постоянные мысли о свершившейся трагедии послужили причиной иллюзии? Конечно, возможно. А Р.В.? Также? Тоже возможно. Но это все - сейчас, много лет позже, когда так хочется рационального объяснения «странных» явлений…

Ну, хватит, решила я тогда. Все это, может быть, и очень увлекательно было бы для зрителей и слушателей, но я чувствовала, что каждое «странное» явление как бы съедает часть моих и без того надломленных возможностей. И я отправилась в больницу, прекрасную, все еще тогда прекрасную, - больницу Четвертого Главного управления под Москвой, куда я еще могла попасть как депутат.

Непосредственным поводом явились мои засыпания, которые возникли давно, невероятно усилились в связи с социальными сложностями и реакцией на них дома и в известной мере сохранялись и далее. Врачи были бесконечно внимательны, пытались найти причины засыпаний, но… и самих-то засыпаний не видели. Боюсь, что, к сожалению, огромное количество свидетелей этих засыпаний ничего не докажет врачам. Их не было в больнице. Весь общий режим, с прекрасными водными процедурами, полностью защитил меня от засыпаний, от этой универсальной защиты мозга, так хорошо представленной И.П. Павловым и так хорошо забытой в оценке реальных ситуаций. Как и всякое физиологическое явление, эта защита имеет свой нейрохимический язык. Я не полностью знаю его, однако, кажется, знаю, что, много-много лет принимая Adelfan Esidrex, я не очень себе помогла. А что было делать? И организм вынужден был пойти на крайнюю меру - для выживания. Уехала я из больницы со смешанным чувством - подлечили страдающую женщину и с полным правом в конце истории болезни, наверное, написали: выписывается с улучшением. Не видела, но почти уверена. Или еще того определеннее - излечением (но вряд ли).

Вернулась домой, и хотя кое-что изменилось в квартире: был увезен из нее «разговоренный» мною портрет И.И., кое-что переставлено, - состояние мое продолжало быть неустойчивым, с приступами тоски, депрессии. Резкое улучшение состояния принес мне настоятель Софийского собора в Пушкине отец Геннадий. «Уже его первое „сражение“ с живущими в моем ближайшем окружении „странными“ явлениями увенчалось успехом, а дальше пришлось прибегнуть к его помощи еще несколько раз. Вероятно, это неожиданно для читателя, но правда есть правда; и зачем же мне, всю жизнь искавшей (и не всегда находившей) правды природы, лгать тогда, когда дело касается меня самой (и в общем, тоже природы)? Да, но жизнь подошла к концу, можно бы и умолчать. То, о чем я здесь пишу, вряд ли прославит меня, однако я была бы в конфликте со своим чувством долга и совестью, если бы не сказала эту правду. А также не рассказала, как поддерживала успех отца Геннадия помощь моих близких (прежде всего жены моего сына Танечки и внучки Наташи) и друзей (и опять прежде всего - моего неизменного друга Раисы), помощь моей, тогда очень израненной, душе.

И все же, что со мной было? Пройдя через фазы разной, часто диаметрально противоположной, оценки прошлого, я сейчас, за редкими исключениями, вижу и прошлое и настоящее таким, каким оно и является нам, - разнополосым и, уж конечно, не бело-черным. За исключением действительно черных полос, кое-что из серого со временем светлеет. Так, например, как грустно было знать, что множество наших родственников после ареста родителей, по существу, от нас отказались! Полоса эта стала светлеть, когда мы поняли, что это спасло нас от положения приживалок, дало нам независимость. А дальше эта полоса стала белеть, когда мы узнали, что только пребывание в детском доме спасло нас, и прежде всего старшую, меня, от скитания по лагерям НКВД. Есть над чем задуматься… Случайности? Вряд ли.

Многое пересматривается сейчас теми, кто смотрит на мир открытыми глазами. Важно, чтобы среди них были и ученые и не страшились бы они живого контакта с мыслящим духовенством. Как среди нас, так и среди них есть разные. В таком щепетильном вопросе, как понимание самого себя, нужны наиболее знающие, наименее предубежденные с обеих сторон. Эту главу не назовешь собственно научной: то, что в ней описывается, еще не имеет научного базиса, еще не наука. Задача на сегодня была проще - посмотреть, есть ли «Зазеркалье»? Есть, но с этим надо очень тщательно и беспристрастно разбираться - что это? Личное право на помещение этого раздела в книгу - само признание существования «странных» явлений. Научное начало здесь другим и не может пока быть. Но ведь кое-что уже изучается и у нас. Я имею в виду измененные состояния сознания и их физиологические корреляты.