Народы южной и восточной сибири. Народы сибири

Издревле на территории Сибири проживали многочисленные народы. Их называли по-разному: скифы, сарматы, серы, исседоны, самарики, русы, русины и т.д. Из-за катаклизмов, изменения климата и по другим причинам, многие переселились, смешались с другими расами или погибли.

Те же, кто выжил в этих суровых условиях и дошел до наших дней, учёные представляют нам, как коренных жителей - но это в основном монголоиды и тюрки, а славянские народы появились в Сибири как бы после Ермака. Но так ли это на самом деле?

Самое известное определение названий древних народов, это арии и скифы, их артефакты, захоронения в курганах, не оставляют сомнений в том, что они европеоиды. Но наука делит нас на два лагеря, те артефакты, что найдены в Европе от скифов и ариев, причисляют к европейским народам, а что за пределами Европы к тюркам и монголоидам. Но новая наука генетика, расставила точки над "и", хотя и там имеются попытки подтасовок. Давайте посмотрим на славянские и другие народы, издревле заселявшие огромные просторы Сибири, которые дошли до наших времён.

Многие не могут понять, кто же такие остяки? Вот разрозненные понятия с разных источников.

Остяки - старое название обских угров - хантов и манси. Происходит от самоназвания Ас-ях - "человек с Большой реки". Ас-я - так называли угры реку Обь. Самоедами называли самодийские племена - например, ненцев. Остяко-самоеды - селькупы.

А что нам говорит "Вики": "Остяки - устаревшее название народов, проживающих в Сибири: хантов, кетов (также енисейские остяки), югров (также сымские остяки), селькупов (также остяки-самоеды)".

А вот что говорит нам об остяках Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона:

"Остяки угро-финское племя, живущее по Оби, Иртышу и их притокам (Конде, Васюгану и др.), в Тобольской губернии и в Нарымском округе губернии. Разделяется на три группы: северных - в Березовском округе, восточных - в Сургутском, в Нарымском (по реке Васюган) и юго-западных или иртышских - в северной части Тобольского округа, по берегам Оби, Иртыша, Конды и т. д. Название Остяк придается также так называемым енисейским, живущим в Томской губернии, на левом берегу Енисея и верхней Кети. Но этот немногочисленный, вымирающий народец не имеет ничего общего с настоящими остяками и должен считаться родственным коттам, койбалам и другим южно-самоедским, ныне отатарившимся народностям"...

А вот что говорит древняя летопись: "Пегая же Орда, Остяки и Самоядь закона не имеют, но идолам поклоняются и жертву приносят яко Богу" ... Отсюда возникает вопрос, а что же это за Пегая Орда и её некоторые представители Остяки и Самоядь с гаплогруппой N, сегодня они известны как финно-угры.

Если вспомнить, то вооруженные силы Великой Русской Средневековой Империи делились на Орды. Наиболее знаменитые из них Золотая Орда - Великая Русь, Белая Орда - Белоруссия и Синяя Орда - Малороссия (современная Украина). Эти три основные старые русские Орды дошли до наших времён и узнаваемы. Запомним цвета: красный, белый и синий. Синяя Орда предавала нас не раз, много раз была под гнётом завоевателей из западных стран, поэтому столица из Киевской Руси окончательно переместилась в Москву.

Но была ещё одна Орда, в Сибири и называлась она Пегой Ордой, её родной цвет - зелёный. Пегая Орда Сибири была многонациональна, одни из её племён - тюрки, дали цвет знамени многим мусульманским странам. Упоминание о ней мы находим, например, в "Словаре русского языка XI-XVII веков", из которого видно, что Пегая Орда существовала в Сибири, до границ Китая еще и в XVII веке: "Чертеж... Московскому государству... от реки Оби вверх по Оби Обдорскую и Югорскую и Сибирскую землю до Нарыма, до Пегие Орды" (790), с. 64.

Пегая Орда в Сибири замалчивается или данные о ней искажаются, в свидетельствах о прошлом этой Орды, её многие воинские отряды несли службу в Руси-Орде. Эти некоторые племена фигурируют под названиями МАДЬЯРы, МАДЖАРы, МОГОЛы, МОНГОЛы, УГРы, БАШКИРы, ЯСы, ЯЗЫГи, ВЕНГРы, ХУНы, КУНы, ГУННы, ПЕЧЕНЕГи. Например, было среди них и такое воинское племя, у которого на знамени была изображена собака, для них это было культовое животное. От того в Европе их называли псоглавцы, от песьей головы. Последний раз так называли Чешских казаков "ходов", т.е. пеших воинов. Ходы-казаки жили вдоль границы Чехии и Баварии. Они сохраняли типичный казачий уклад жизни, по крайней мере, до середины семнадцатого века. В последний раз казаки-псоглавцы несли свою воинскую службу в 1620 году, когда Чехия утратила национальную независимость. Но не надо их путать с песьеголовыми - в средние века это были редкие дикие люди, предположительно неандертальцы.

Все эти выше перечисленные народы, в прошлом скифы, сарматы, арии... Это в Пегой Орде Сибири, разрозненные войска Разина, а потом и Пугачёва, набирали пополнение в свои ряды и ушли в Китай, где соединились с манжурами, что свидетельствует о том, что манжуры были своими для Волжских, Яицких и Сибирских казаков, а также для калмыков. Кстати, калмыки, жившие в Донской области в России до 1917 года, состояли в звании казаков.

По своей культуре, религии, образу жизни и внешнему виду члены пегих орд кардинально отличались от народов Центральной Европы. Поэтому их появление в регионе современники восприняли как яркое событие и отразили его в своих свидетельствах. Мужчины пегих орд были в основном носителями гаплогруппы R1a1. Поэтому их потомки не выделяются среди современных европейцев и венгров. Среди последних по одним данным 60% (выборка 45 человек) носителей гаплогруппы R1a1 (Semino, 2000, The genetic), по другим (выборка 113 человек) - 20,4 % (Tambets, 2004).

В 15 веке потомки пегих орд Венгрии приняли участие в балканских войнах и завоевании турками Византии. Скорее всего, слово ТУРКи было одним из их названий. Часть уже венгерских участников этих войн осталась на Балканах и в Анатолии. После обособления из Руси-Орды Аттоманской империи, территория Среднедунайской равнины оказалась в ее составе. После поражения в 1683 году турецкой армии около Вены, начался постепенный переход территории равнины под власть Вены. Часть выходцев из племён Пегой Орды сохранили свои цвета на флагах теперь уже разных стран, вот некоторые из них.

Значительная часть русского народа заражены многовековой тюркофобией, привнесенной из Византии греческими миссионерами, которые исподволь навязывали русским свой реваншизм за её потерю. Поэтому русскому человеку, вместо того, чтобы признать часть своих тюркских корней, милее считать всех скифов и сарматов славянами, отделяя их из тюрок, а фактически и от себя тоже. Влияние византийского реваншизма на ход русской истории и русского духа другая большая тема, кстати тема неисследованная, но что об этом говорит нам генетика.

Взглянем на ископаемые гаплотипы скифов гаплогруппы R1a (3800-3400 лет назад):

13 25 16 11 11 14 10 14 11 32 15 14 20 12 16 11 23 (скифы, андроновская культура).

В той же работе провели раскопки с датировкой 2800-1900 лет назад, в захоронениях тагарской культуры, на той же территории, и обнаружили опять только гаплотипы группы R1a. Хотя прошли тысяча - полторы тысячи лет, гаплотипы остались почти такими же:

13 24/25 16 11 11 14 10 13/14 11 31 15 14 20 12/13 16 11 23 (тагарцы, R1a).

Есть пара-тройка вариантов мутаций, аллели (так называются эти числа) начали чуть расходиться, но и то не у всех. Двойные величины - это варианты разных гаплотипов из раскопок, или неопределенности в идентификации. Так что действительно гаплотипы очень похожи, несмотря на довольно большую временную дистанцию, 1000-1500 лет. В этом надежность гаплотипов - во времени меняются незначительно. Уж если изменились по нескольким маркерам - значит, прошли тысячелетия. Еще здесь важно то, что и через тысячу с лишним лет в тех же местах продолжают жить скифы, того же рода, R1a. Прошли десятки поколений, а скифы на Алтае имеют те же ДНК-генеалогические линии. Время: I тыс. до н.э. - начало I тыс. н.э., "официальные» скифские времена". А вот:

13/14 25 16 11 11 14 10 12/13 Х 30 14/15 14 19 13 15/16 11 23 (Германия, R1a, 4600 лет).

Они оказались очень похожими на гаплотип общего предка гаплогруппы R1a у этнических русских, то есть восточных славян, к которому сходятся современные гаплотипы:

13 25 16 11 11 14 10 13 11 30 15 14 20 12 16 11 23 (этнические русские R1a).

Только две аллели (так называются эти числа) у ископаемых гаплотипов отличаются от гаплотипов этнических русских, и они выделены жирным шрифтом.

Две мутации между гаплотипами означают, что общий предок "пра-славянского" и "пра-немецкого" гаплотипов жил примерно за 575 лет до них, то есть около 5000 лет назад. Это определяется довольно просто - константа скорости мутации для приведенных гаплотипов равна 0.044 мутации на гаплотип на условное поколение в 25 лет. Поэтому получаем, что их общий предок жил за 2/2/0.044 = 23 поколения, то есть за 23х25 = 575 лет до них. Это помещает их общего предка на (4600+4800+575)/2 = 5000 лет назад, что согласуется (в пределах погрешности расчетов) с"возрастом" общего предка рода R1a на Русской равнине, определенным независимым путем.

Смотрим выше на гаплотип из Германии и на гаплотипы восточных славян, для сравнения с гаплотипами скифов из Минусинской котловины:

13 25 16 11 11 14 10 14 11 32 15 14 20 12 16 11 23 (скифы, R1a)

Разница гаплотипа скифов с гаплотипом общего предка славян - только в паре 14-32 у ископаемых гаплотипов (отмечено) и 13-30 у предков русских славян.

Иначе говоря, восточные славяне и скифы Минусинской котловины - это не только один род, R1a, но и прямое и довольно близкое родство на уровне гаплотипов.

Ниже - примеры современных гаплотипов их прямых потомков:

13 25 15 11 11 14 12 12 10 14 11 32 - Индия
13 25 15 10 11 14 12 13 10 14 11 32 - Иран
13 25 16 11 11 13 12 12 11 14 11 32 - ОАЭ
13 24 15 10 11 14 12 12 10 14 11 32 - Саудовская Аравия
13 25 16 11 11 14 Х Х 10 14 11 32 - Ископаемый гаплотип скифов, 3800-3400 лет.

А у киргизов этот гаплотип является предковым для всей киргизской популяции гаплогруппы R1a-L342.2:
13 25 16 11 11 14 12 12 10 14 11 32 - 15 9 11 11 11 23 14 21 31 12 15 15 16 с общим предком, который жил 2100, плюс-минус 250 лет назад. "Классические" времена скифов, конец прошлой эры. Получается, что киргизы гаплогруппы R1a (которой у них много) - прямые потомки древних скифов.

Вот и приходим к выводу, что в отношении происхождения родов и племен, гаплогрупп и субкладов в ДНК-генеалогии, понятия ариев, скифов, восточных славян в ряде контекстов взаимосвязаны и взаимозаменяемы. Мы просто относим их к разным временным периодам, и порой к разным территориям. Это именно мы относим, для упрощения рассмотрения, а скорее, на основе устоявшихся традиций исторической науки. Ясно, что киргизы - не славяне, как не славяне и арабы. Но все они - потомки арийских общих предков. Это ветви одного дерева, славяне и скифы - потомки одних и тех же общих предков, ариев, носителей гаплогруппы R1a.

Ниже представлена таблица частоты ключевых гаплогрупп Y-хромосомы народов Евразии (Tambets, 2004)

Продолжим.

Удивительно, что в русской картографии и исторической науке название страны или местности на территории Сибири - Лукомория, не было известно. Следовательно, западные картографы пользовались более ранними, задолго до Ермака, сведениями о Лукомории.

На карте 1683г Дж. Кантелли, южнее Лукомории (Lucomoria), сделана надпись Самарики (Samaricgui, или Samariegui). Кто или что такое самарики, выяснила недавно Томский доктор исторических наук, Галина Ивановна Пелих (1922 - 1999). Она опубликовала обстоятельную статью о первых русских поселенцах, которых звали самары и которые, по преданиям, пришли в Сибирь с реки Самара, впадающей слева в Днепр. Но так ли было это на самом деле? Галина Пелих стала заниматься этим вопросом и предположила, что уход самаров в смутные ХIII-ХIV века из-за Дона в Сибирь может быть был вызван тем, что там начались "страшенные войны". Наверное, поэтому прижилось в Сибири название этих людей как челдонов-чалдонов (человек с Дона). Но Дон на старорусском означает реку и где бы не протекали реки, они в обиходе назывались Дон (вода). Отсюда: до дна, днище, судно и т.д. Наряду с обобщённым названием, рекам давали имя.

При исследовании этих названий на картах мира, как известных, так и неизвестных авторов из коллекции графа Воронцова, на них локализация Грустины менее определенная и изменяется вдоль Оби от озера Зайсана до устья Иртыша. Кроме Грустины на всех этих картах указан город Cambalech (Ханбалык), располагавшийся в верховьях Оби и Серпонов, меняющий свою локализацию от верховьев Кети до верховьев Полуя.

Коренное население Сибири четко различало послеермаковских переселенцев, считавшихся колонизаторами, и местных русских, как живших здесь, так и пришедших "за Камень" (Уральские горы) много раньше своих соотечественников, не похожих на европейских собратьев ни диалектом, ни менталитетом.

После Ермака русские переселенцы, встретив в Сибири своих единокровцев, называли их чалдонами и кержаками. Различались между собой так: кержаки - это староверы, сбежавшие в Сибирь от религиозных притеснений, чалдоны - это старожилы Сибири, проживающие здесь испокон веку, смешавшиеся с переселенцами с Дона, Днепра и Самары, которые так же вынуждены были покинуть свои родные места из-за религиозных войн, связанных с христианизацией Руси. Поэтому чалдонами в Сибири принято называть старожилов и потомков первых русских поселенцев, отличающих себя от сибирских казаков и коренных жителей.

Галина Ивановна Пелих долгое время успешно работала в городе Томске, это был замечательный ученый-этнограф, профессор кафедры археологии и истории краеведения Томского университета. Специализировалась она на изучении быта, языка, истории и культуры селькупов, малочисленного народа Севера.

С давних пор этот народ самодийской языковой группы живет двумя изолированными анклавами. Одна часть - в верховьях реки Таз и в приполярном Енисее, а другая - в среднем течении Оби, а точнее в Томской области.
За свою научную жизнь Галина Ивановна исколесила многие глухие места Западной Сибири. Среди ее респондентов и случайных знакомых в ходе экспедиций попадались и русские старожилы чалдоны.

Встречались ей и такие, которые никакого отношения к народам, бежавшим в Сибирь из-за религиозных притеснений, не имели. Также не имели они никакого отношения к чердынцам, мезенцам и устюжанам и др.
Но что же это за народ такой, чалдоны?

Галина Ивановна в своих научных экспедициях, попутно записывала рассказы, предания и легенды чалдонских старожилов. Незадолго до смерти она, наконец, выкроила время, чтобы отвлечься от селькупской тематики и обратить внимание на скопившиеся за десятки лет материалы по чалдонам. Она писала: "Мне приходилось неоднократно на протяжении 30 лет (начиная с 40-х годов) бывать в различных поселках Среднего Приобья, собирая материал по этнографии Нарымских селькупов. Русское население тех мест меня мало интересовало. Сейчас при просмотре экспедиционных материалов прошлых лет, обнаружились многочисленные упоминания о неких Каяловых и ряд рассказов, записанных с их слов, как о селькупах, так и о самих сибирских старожилах Каяловых и о их далекой прародине на реке Каяле".

На специалистов, изучающих историю Сибири, её статья "Обские Каяловы о реке Каяле" произвела эффект разорвавшейся бомбы. Правда большинство ученых так и не выразили свою оценку этому мощному по своей значимости, но небольшому по объему, материалу. Может они его так и не читали, а может, не захотели читать. Хотя не все. Профессор Томского и Алтайского государственных университетов Алексей Михайлович Малолетко, сделал многое для популяризации открытий Галины Ивановны, а также смог предложить свое видение на историю происхождения чалдонов. Его статья "Первая русская колония в Сибири" нашла большой отклик у читателей. Задолго до указанных авторов, Михаил Федорович Розен, алтайский ученый и краевед, обращал внимание на сообщения многих доермаковских источников о привычных для Европейской России старинных географических названиях, распространенных в Сибири: "Лукоморье", "Самары", "Грустина" и т.д.

Итак, что собой представляет этот народ? Чалдоны на протяжении сотен веков жили в Сибири замкнутыми общинами, сумев сохранить русский язык в оригинальном исполнении, что позволяет твердо их идентифицировать как народ русского происхождения. Множество устаревших форм звучания русских слов, выпавшие из нашего языка термины, оригинальные обороты и многое другое, даже при беглом ознакомлении с образцами речи чалдонов, позволяют сделать лингвистам определенный вывод о давнем отделении представителей данного народа от основного русскоязычного массива.

Столыпинская реформа и события советского периода, полностью разрушили привычный уклад чалдонских деревень. В настоящее время таких населенных пунктов на территории Сибири практически не осталось. Некоторая часть переселенцев, примкнувших к Сибирским старожилам, сохранили предания о своём прошлом. Галине Ивановне выпала счастливая возможность записать легенды и рассказы некоторой части чалдонов, сохранивших устойчивую устную традицию собственной истории.

По их рассказам, чалдоны пришли в Сибирь за 10-15 поколений до Ермака, т.е. не позднее XIII века. Рассказчики передали Галине Пелих устную информацию всего лишь о нескольких семьях (родах), сославшись при этом, что пришли они в Сибирь в места, давно уже освоенные другими семьями чалдонов. До этого они жили в черноморских степях в междуречье Дона и Днепра. Там их называли "самарами" и обзывали "паджо".

По словам Каяловых, на их старой родине вокруг них жили такие же, как они, русские люди, называвшие себя "самарами": "Голимо было там самарских!" Сами Каяловы жили на притоке реки Самары, впадающей в Днепр. Название она имела - Каяла. Свою фамилию они вели от имени этой реки. Название её в этом виде до настоящего времени не сохранилось.

Чалдоны были в основном язычниками, только некоторая часть из них, будучи переселенцами, в стародавние времена подверглась христианизации. Но за отсутствием связи с религиозными центрами их христианская вера выродилась, создав некий упрощенный симбиоз язычества с элементами христианства.

Официальная церковь не могла этого допустить, считая их язычниками и вероотступниками и поэтому слово «чалдон» в устах казаков и других сибирских новопоселенцев стало намеренно носить издевательский, уничижительный характер: недалекий, упрямый, недоразвитый.

Данные факторы повлияли не только на негативное отношение к чалдонам, но и на замалчивание их заслуг в освоении Сибири. Ни одна летопись, ни один документ Московского царства, прямо о раннем чалдонском населении Сибири не говорят, так же, как и о других русских народах и о казачестве Сибири, еще до Ермаковских времен. Кое-какие сведения о чалдонах и самарах есть у Семёна Ульяновича Ремезова в его "Истории Сибири" и в некоторых других русских документах XVI-XVII веков.

На карте нидерландского картографа Абрахама Ортелиуса, изданной за одиннадцать лет до похода Ермака, в Среднем Приобье было показано поселение Цинголо (чалдоны).

Галина Пелих отмечала, что некоторая часть чалдонов делит себя на две группы. Те, что пришли с Дона называли себя чалдонами. А те, что пришли "из-за Дона" - самарами. Обе группы высмеивают друг друга за манеру говорить, привычки и т.д. Но среди пришлых чалдонов, были и коренные жители, те, к которым примкнули переселенцы. Этих коренных, до этого не имевших названия, в ещё более древние времена называли синдонами, исседонами, они же серы с локализацией проживания в стране Серика (Сибирь) - прямые предки сербов.

Если вспомнить, в скифские времена на территории нынешней Сибири жили, как учёные их называют - андроновцы. Часть их переселилась на территорию нынешней Индии и именно там сохранился их язык, называемый санскрит, а по сути это и есть древнерусский язык. Но как бы их не называли, это и есть, те древние прарусские народы, малой частью дошедшие до наших времён. Это показательный пример одинаковой языковой группы, когда наши предки заселяли Индию (Дравидию), древнерусский и санскрит Вам будет понятен без перевода. Еще показателен пример переселения народов и обмена культур, когда некоторая часть праславянских народов из Индии переселилась обратно, минуя территорию Средней Азии, пройдя Каспий, перейдя Волгу, они поселились на территории Кубани, это были синды. После они составили основу азовского казачьего войска. Примерно в XIII веке, часть из них ушла в устье Днепра, где стали называться запорожскими казаками. Но праславянские народы Сибири совершившие длительный переход в Индию, а потом на Кубань, долгое время среди остальных казаков России назывались тартарами, а потом татарами.

Продолжение

Средней численности народы - западносибирские татары, хакасы, алтайцы. Остальные народы по причине их малочисленности и сходных особенностей промыслового быта отнесены к группе “малых народов Севера”. Среди них выделяются ненцы, эвенки, ханты, заметные по численности и сохранению традиционного уклада чукчи, эвены, нанайцы, манси, коряки.

Народы Сибири принадлежат к различным языковым семьям и группам. По численности говорящих на родственных языках на первом месте стоят народы алтайской языковой семьи, по крайней мере от рубежа нашей эры, начавшей распространяться с Саяно-Алтая и Прибайкалья в глубинные районы Западной и Восточной Сибири.

Алтайская языковая семья в пределах Сибири делится на три ветви: тюркскую, монгольскую и тунгусскую. Первая ветвь - тюркская - очень обширна. В Сибири к ней принадлежат: алтае-саянские народы - алтайцы, тувинцы, хакасы, шорцы, чулымцы, карагасы, или тофалары; западносибирские (тобольские, тарские, барабинские, томские и др.) татары; на Крайнем Севере - якуты и долганы (последние живут на востоке Таймыра, в бассейне р. Хатанги). К монгольским по языку народам в Сибири принадлежат только буряты, расселенные группами в западном и восточном Прибайкалье.

В тунгусскую ветвь алтайских народов входят эвенки (“тунгусы”), обитающие рассеянными группами на обширной территории от правых притоков Верхней Оби до Охотского побережья и от Прибайкалья до Ледовитого океана; эвены (ламуты), расселенные в ряде районов северной Якутии, на Охотском побережье и Камчатке; также ряд небольших народностей Нижнего Амура - нанайцы (гольды), ульчи, или ольчи, негидальцы; Уссурийского края - орочи и удэ (удэгейцы); Сахалина - ороки.

В Западной Сибири с отдаленных времен формировались этнические общности уральской языковой семьи. Это были угроязычные и самоедоязычные племена лесостепной и таежной полосы от Урала до Верхнего Приобья. В настоящее время в Обь-Иртышском бассейне обитают угорские народы - ханты и манси. К самодийским (самоедоязычным) принадлежат селькупы на Средней Оби, энцы в низовьях Енисея, нганасаны, или тавгийцы, на Таймыре, ненцы, населяющие лесотундру и тундру Евразии от Таймыра до Белого моря. Некогда небольшие самодийские народности обитали и в Южной Сибири, на Алтае-Саянском нагорье, но остатки их - карагасы, койбалы, камасинцы и др. - были тюркизированы в XVIII - XIX вв.

Коренные народы Восточной Сибири и Дальнего Востока монголоидны по основным особенностям их антропологических типов. Монголоидный тип населения Сибири генетически мог зародиться только в Центральной Азии. Археологи доказывают, что палеотическая культура Сибири развивалась в том же направлении и в сходных формах, что и палеолит Монголии. Исходя из этого, археологи полагают, что именно эпоха верхнего палеолита с его высокоразвитой охотничьей культурой была наиболее подходящим историческим временем для широкого заселения Сибири и Дальнего Востока “азиатским” - монголоидного облика - древним человеком.

Монголоидные типы древнего “байкальского” происхождения хорошо представлены среди современных тунгусоязычных групп населения от Енисея до Охотского побережья, также у колымских юкагиров, отдаленные предки которых, возможно, предшествовали эвенкам и эвенам на значительном пространстве Восточной Сибири.

Среди значительной части алтаеязычного населения Сибири - алтайцев, тувинцев, якутов, бурят и др. - распространен наиболее монголоидный центрально-азиатский тип, представляющий собой сложное расово-генетическое образование, истоки которого восходят к смешавшимся друг с другом монголоидным группам раннего времени (от глубокой древности до позднего средневековья).

Устойчивые хозяйственно-культурные типы коренных народов Сибири:

1. пешие охотники и рыболовы таежной зоны;
2. охотники на дикого оленя в Субарктике;
3. оседлые рыболовы в низовьях больших рек (Оби, Амура, а также на Камчатке);
4. таежные охотники-оленеводы Восточной Сибири;
5. оленеводы тундры от Северного Урала до Чукотки;
6. охотники за морским зверем на Тихоокеанском побережье и островах;
7. скотоводы и земледельцы Южной и Западной Сибири, Прибайкалья и др.

Историко-этнографические области:

1. западно-сибирская (с южным, примерно до широты Тобольска и устья Чулыма на Верхней Оби, и северным, таежным и субарктическим, регионами);
2. алтае-саянская (горнотаежная и лесостепная смешанная зона);
3. восточносибирская (с внутренней дифференциацией промысловых и сельскохозяйственных типов тундры, тайги и лесостепи);
4. амурская (или амуро-сахалинская);
5. северовосточная (чукотско-камчатская).

Алтайская языковая семья формировалась поначалу в среде весьма подвижного степного населения Центральной Азии, за пределами южной окраины Сибири. Размежевание этой общности на прототюрков и протомонголов произошло на территории Монголии в пределах 1 тысячелетия до н.э. В Сибири позднее расселялись уже вполне сформировавшиеся порознь древние тюрки (предки саяно-алтайских народов и якутов) и древние монголы (предки бурят и ойратов-калмыков). Область зарождения первичных тунгусоязычных племен находилась и в Восточном Забайкалье, откуда и началось около рубежа нашей эры передвижение пеших охотников протоэвенков на север, в Енисейско-Ленское междуречье, а также впоследствии и на Нижний Амур.

Эпоха раннего металла (2-1 тысячелетий до н.э.) в Сибири характеризуется многими потоками южных культурных влияний, доходивших до низовьев Оби и полуострова Ямала, до низовьев Енисея и Лены, до Камчатки и берингоморского побережья Чукотского полуострова. Наиболее значительными, сопровождаемыми этническими включениями в аборигенную среду, эти явления были в Южной Сибири, Приамурье и Приморье Дальнего Востока. На рубеже 2-1 тысячелетий до н.э. имело место проникновение в Южную Сибирь, в Минусинскую котловину и Томское Приобье степных скотоводов центрально-азиатского происхождения, оставивших памятники карасукско-ирменской культуры. По убедительной гипотезе, это были предки кетов, которые позднее под давлением ранних тюрок отошли далее на Средний Енисей, а частично смешались с ними. Эти тюрки - носители таштыкской культуры 1 в. до н.э. - 5 в. н.э. - разместились на Алтае-Саянах, в Мариинско-Ачинской и Хакасско-Минусинской лесостепи. Они занимались полукочевым скотоводством, знали земледелие, широко пользовались железными орудиями, строили прямоугольные бревенчатые жилища, имели упряжных лошадей и верховых домашних оленей. Возможно, что именно через их посредство домашнее оленеводство стало распространяться в Северной Сибири. Но время действительно широкого распространения ранних тюрок по южной полосе Сибири, к северу от Саяно-Алтая и в Западном Прибайкалье, - это, вернее всего, VI-X вв. н.э. Между X и XIII вв. начинается передвижение прибайкальских тюрок на Верхнюю и Среднюю Лену, что положило начало формированию этнической общности самых северных тюрок - якутов и объякученных долган.

Железный век, наиболее развитый и выразительный в Западной и Восточной Сибири, в Приамурье и Приморье на Дальнем Востоке, был ознаменован заметным подъемом производительных сил, ростом народонаселения и увеличением разнообразия средств культуры не только в прибрежьях крупных речных коммуникаций (Оби, Енисея, Лены, Амура), но и в глубинных таежных районах. Обладание хорошими транспортными средствами (лодками, лыжами, ручными нартами, упряжными собаками и оленями), металлическими орудиями и оружием, промысловыми снастями, добротной одеждой и переносными жилищами, а также совершенными способами ведения хозяйства и заготовки пищи впрок, т.е. важнейшими хозяйственно-культурными изобретениями и трудовым опытом многих поколений позволило ряду аборигенных групп широко расселиться по труднодоступным, но богатым зверем и рыбой таежным местностям Северной Сибири, освоить лесотундру и выйти к побережью Ледовитого океана.

Наибольшие переселения с широким освоением тайги и ассимилятивным внедрением в “палеоазиатско-юкагирское” население Восточной Сибири совершили тунгусоязычные группы пеших и оленных охотников на лося и дикого оленя. Перемещаясь в различных направлениях между Енисеем и Охотским побережьем, проникая из северной тайги на Амур и в Приморье, вступая в контакты и смешиваясь с иноязычными обитателями здешних мест, эти “тунгусские землепроходцы” в конечном итоге образовали многочисленные группы эвенков и эвенов и амуро-приморские народности. Средневековые тунгусы, сами овладевшие домашними оленями, способствовали распространению этих полезных транспортных животных среди юкагиров, коряков и чукчей, что имело важные последствия для развития их хозяйства, культурного общения и изменений в общественном строе.

Развитие социально-экономических отношений

Ко времени прихода русских в Сибирь коренные народы не только лесостепной полосы, но также тайги и тундры отнюдь не находились на той стадии социально-исторического развития, которую можно было бы считать глубоко первобытной. Социально-экономические отношения в ведущей сфере производства условий и форм общественной жизни у многих народов Сибири достигли довольно высокой ступени развития уже в XVII-XVIII вв. Этнографические материалы XIX в. констатируют преобладание у народов Сибири отношений патриархально-общинного строя, связанного с натуральным хозяйством, простейшими формами соседско-родственной кооперации, общинной традицией владения угодьями, организации внутренних дел и сношений с внешним миром при достаточно строгом учете “кровных” генеалогических связей в брачно-семейной и бытовой (по преимуществу религиозно-обрядовой и непосредственного общения) сферах. Основной социально-производственной (включающей в себя все стороны и процессы производства и воспроизводства человеческой жизни), общественно-значимой единицей социальной структуры у народов Сибири была территориально-соседская общинность, внутри которой воспроизводились, передавались от поколения к поколению и накапливались все необходимые для существования и производственного общения материальные средства и навыки, общественные и идеологические отношения и свойства. Как территориально-хозяйственное объединение, это могло быть отдельное оседлое поселение, группа взаимосвязанных промысловых стойбищ, локальное сообщество полукочевников.

Но этнографы правы и в том, что в бытовой сфере народов Сибири, в их генеалогических представлениях и связях долгое время сохранялись живые остатки прежних отношений патриархально-родового строя. К числу таких стойких явлений следует отнести родовую экзогамию, распространенную на довольно широкий круг родственников в нескольких поколениях. Существовали многие традиции, подчеркивающие святость и нерушимость родового начала в общественном самоопределении индивида, его поведении и отношении к окружающим людям. Высшей добродетелью считалась родственная взаимопомощь и солидарность даже в ущерб личным интересам и делам. В центре внимания этой родовой идеологии находилась разросшаяся отцовская семья и ее боковые патронимические линии. Учитывался и более широкий круг родственников отцовского “корня”, или “кости”, если, конечно, они были известны. Исходя из этого, этнографы полагают, что в истории народов Сибири отцовско-родовой строй представлял собой самостоятельную, весьма длительную стадию развития первобытнообщинных отношений.

Производственные и бытовые отношения между мужчинами и женщинами в семье и локальной общине строились на основе разделения труда по полу и возрасту. Значительная роль женщины в домашнем хозяйстве была отражена в идеологии многих сибирских народов в форме культа мифологической “хозяйки очага” и связанного с ним обычая “хранения огня” реальной хозяйкой дома.

Используемый этнографами сибирский материал прошлых столетий наряду с архаикой показывает и очевидные признаки древнего упадка и разложения родовых отношений. Даже в тех местных обществах, где социально-классовое расслоение не получило сколько-нибудь заметного развития, обнаруживались черты, преодолевающие родовое равенство и демократию, а именно: индивидуализация способов присвоения материальных благ, частная собственность на продукты промыслов и предметы обмена, имущественное неравенство между семьями, местами патриархальное рабство и кабала, выделение и возвышение правящей родовой знати и т.д. Эти явления в тех или иных разновидностях отмечены документами XVII-XVIII вв. у обских угров и ненцев, саяно-алтайских народов и эвенков.

Тюркоязычным народам Южной Сибири, бурятам и якутам в указанное время была свойственна специфическая улусно-племенная организация, сочетающая в себе порядки и обычное право патриархальной (соседско-родственной) общины с господствующими институтами военно-иерархического строя и деспотической властью племенной знати. Царское правительство не могло не считаться с такой сложной социально-политической ситуацией, и, признавая влиятельность и силу местной улусной знати, практически передоверяло ей фискально-полицейское управление рядовой массой сообщинников.

Необходимо учитывать и то, что российский царизм не ограничивался только сбором дани - с коренного населения Сибири. Если так обстояло дело в XVII в., то в последующие столетия государственно-феодальная система стремилась максимально использовать производительные силы этого населения, налагая на него все большие платежи и натуральные повинности и лишая его права верховной собственности на все земли, угодья и богатства недр. Составной частью экономической политики самодержавия в Сибири было поощрение торговой и промышленной деятельности российского капитализма и казны. В пореформенный период усилился поток аграрного переселения в Сибирь крестьян из Европейской России. Вдоль важнейших транспортных магистралей стали быстро складываться очаги экономически активного пришлого населения, которое вступало в разносторонние хозяйственно-культурные контакты с коренными обитателями заново осваиваемых местностей Сибири. Естественно, что под этим прогрессивным в целом воздействием народы Сибири утрачивали свою патриархальную самобытность (“самобытность отсталости”) и приобщались к новым условиям жизни, хотя до революции это происходило в противоречивых и небезболезненных формах.

Хозяйственно-культурные типы

У коренных народов к периоду прихода русских скотоводство было развито значительно больше земледелия. Но с XVIII в. земледельческое хозяйство занимает все большее место у западносибирских татар, распространяется оно и среди традиционных скотоводов южного Алтая, Тувы и Бурятии. Соответственно изменялись и материально-бытовые формы: возникали прочные оседлые поселения, кочевнические юрты и полуземлянки сменялись бревенчатыми домами. Впрочем, у алтайцев, бурятов и якутов долгое время бытовали многоугольные срубные юрты с конической крышей, по внешнему виду имитирующие войлочную юрту кочевников.

Традиционная одежда скотоводческого населения Сибири была сходна с центральноазиатской (например, монгольской) и относилась к типу распашной (меховой и матерчатый халат). Характерной одеждой южноалтайских скотоводов была длиннополая овчинная шуба. Замужние женщины-алтайки (как и бурятки) поверх шубы надевали своего рода длинную безрукавку с разрезом спереди - “чегедек”.

Для низовий больших рек, а также ряда малых рек Северо-Восточной Сибири характерен комплекс оседлых рыболовов. В обширной таежной зоне Сибири на основе древнего охотничьего уклада сформировался специализированный хозяйственно-культурный комплекс охотников-оленеводов, к которым относились эвенки, эвены, юкагиры, ороки, негидальцы. Промысел этих народов состоял в добывании диких лосей и оленей, мелких копытных и пушных зверей. Рыболовсво почти повсеместно было вспомогательным занятием. В отличие от оседлых рыболовов охотники-оленеводы тайги вели кочевой образ жизни. Таежное транспортное оленеводство - исключительно вьючно-верховое.

Материальная культура охотничьих народов тайги была полностью приспособлена к постоянным передвижениям. Характерный пример этого - эвенки. Жилищем у них служил конический чум, покрытый оленьими шкурами и выделанными кожами (“ровдугой”), также сшитой в широкие полосы вываренной в кипятке берестой. При частых перекочевках эти покрышки перевозились во вьюках на домашних оленях. Для передвижения по рекам эвенки пользовались берестяными лодками, настолько легкими, что их без труда мог переносить на спине один человек. Превосходны эвенкийские лыжи: широкие, длинные, но весьма легкие, подклеенные шкурой с ноги лося. Старинная одежда эвенков была приспособлена к частой ходьбе на лыжах и езде верхом на олене. Эта одежда из тонких, но теплых олених шкур - распашная, с несходящимися спереди полами, грудь и живот закрывались своеобразным меховым нагрудником.

Общий ход исторического процесса в различных районах Сибири резко изменили события XVI-XVII вв., связанные с появлением русских землепроходцев и включением в конечном итоге всей Сибири в состав Российского государства. Оживленная русская торговля и прогрессивное влияние русских поселенцев произвели значительные изменения в хозяйстве и быту не только скотоводческо-земледельческого, но и промыслового коренного населения Сибири. Уже к концу XVIII в. эвенки, эвены, юкагиры и другие промысловые группы Севера стали широко использовать огнестрельное оружие. Это облегчило и количественно умножило добычу крупных животных (дикого оленя, лося) и пушных зверей, особенно белки - основного объекта пушного промысла XVIII-начала XX вв. К исконным промыслам стали добавляться новые занятия - более развитое оленеводство, использование тягловой силы лошадей, земледельческие опыты, зачатки ремесла на местной сырьевой базе и т.д. Вследствие всего этого изменялась и материально-бытовая культура коренных жителей Сибири.

Духовная жизнь

Менее всего поддавалась прогрессивному культурному воздействию область религиозно-мифологических представлений и различных религиозных культов. Наиболее распространенной формой верований у народов Сибири был .

Отличительной чертой шаманизма является вера в то, что определенные люди - шаманы - имеют способность, приведя себя в исступленное состояние, вступать в непосредственное общение с духами - покровителями и помощниками шамана в борьбе с болезнями, голодом, пропажами и прочими несчастьями. Шаман обязан был заботиться об успехе промысла, удачном рождении ребенка и т.д. Шаманизм имел несколько разновидностей, соответствующих различным стадиям общественного развития самих сибирских народов. У наиболее отсталых народов, например, у ительменов, шаманить могли все, и особенно старые женщины. Пережитки такого “поголовного” шаманства сохранились и у других народов.

У некоторых народов функции шамана составляли уже особую специальность, но сами шаманы обслуживали родовой культ, в котором принимали участие все взрослые члены рода. Такое “родовое шаманство” отмечалось у юкагиров, хантов и манси, у эвенков и бурят.

Профессиональное шаманство расцветает в период распада патриархально-родового строя. Шаман становится особым лицом в общине, противопоставляющим себя непосвященным сородичам, живет доходами со своей профессии, которая становится наследственной. Именно такая форма шаманизма наблюдается в недавнем прошлом у многих народов Сибири, особенно у эвенков и тунгусо-язычного населения Амура, у ненцев, селькупов, якутов.

У бурятов приобрел усложненные формы под воздействием , а с конца XVII в. вообще стал сменяться этой религией.

Царское правительство, начиная с XVIII в., усердно поддерживало миссионерскую деятельность в Сибири православной церкви, причем христианизация нередко проводилась принудительными мерами. К концу XIX в. большинство сибирских народов было формально крещено, однако их собственные верования не исчезли и продолжали оказывать немалое воздействие на мировоззрение и поведение коренного населения.

Читайте в Иркипедии:

Литература

1. Этнография: учебник / под ред. Ю.В. Бромлея, Г.Е. Маркова. - М.: Высшая школа, 1982. - С. 320. Глава 10. “Народы Сибири”.

На этнической карте России Сибирь занимает особое положение, определяемое уровнем социально-экономического развития коренного населения, политикой государственной власти в отношении к нему, демографической ситуацией и географией региона.

С географической точки зрения Сибирь является субрегионом Северной Азии, в пределах которой занимает площадь 13 млн кв. км, что составляет около 75% территории России. Западная граница Сибири соответствует географической границе между Европой и Азией (Уральские горы), восточная – побережье морей бассейна Тихого океана.

В природном отношении выделяются Западная Сибирь (Западно-Сибирская равнина), Восточная Сибирь (Средне-сибирское плоскогорье и горные системы Северо-Востока Сибири), Южная Сибирь, Приморье и Приамурье образуют отдельный регион – Дальний Восток. Климат резко континентальный, суровый, с отрицательным балансом среднегодовых температур. До б млн кв. км поверхности Сибири занято вечной мерзлотой.

Сибирь хорошо обводнена. Большинство великих рек Сибири принадлежат бассейну морей Северного Ледовитого (Обь, Енисей, Лена, Яна и др.) и Тихого (Амур, Камчатка, Анадырь) океанов. Здесь, особенно в зоне лесотундры и тундры, имеется большое количество озер, наиболее крупными из которых являются Байкал, Таймыр, Телецкое.

Территория Сибири отличается достаточно разнообразной широтной зональностью. При доминировании таежной зоны – основной территории ведения промыслового хозяйства, в высоких широтах полоса лесотундры севернее переходит в зону тундр, на юге в лесостепь и далее в степные и горно-степные участки. Зоны южнее тайги часто определяются как большей частью распаханные.

Особенности природной среды, во многом определяли характер расселения и особенности культуры населения освоившего этот регион.

В конце XX в. численность населения Сибири превышала 32 млн чел., из них около 2 млн коренные жители края. Это 30 народов, из которых 25 общей численностью около 210 тыс., образуют общность "коренных малочисленных народов Севера и Сибири". Последние объединяются такими признаками, как малая численность (до 50 тыс. чел.), сохранение особых видов хозяйственного природопользования (охота, рыболовство, оленеводство и т.п.), кочевой и полукочевой образ жизни, поддерживание в общественной жизни традиционных социальных норм и институтов.

Всероссийская перепись населения 2010 г. дает представление о численности коренного населения Сибири. Из относительно крупных народов это якуты (478 тыс.), буряты (461 тыс.), тувинцы (265 тыс.), хакасы (73 тыс.), алтайцы (81 тыс.), татары сибирские (6,8 тыс.). Собственно малочисленные народы, это ненцы, включая европейские группы (44,6 тыс.), эвенки (37,8 тыс.), ханты (30,9 тыс.), эвены (22,4 тыс.), чукчи (15,9 тыс.), шорцы (12,9 тыс.), манси (12,2 тыс.), нанайцы (12 тыс.), коряки (7,9 тыс.), долганы (7,8 тыс.), нивхи (4,6 тыс.), селькупы (3,6 тыс.), ительмены и ульчи (около 3 тыс. каждый), кеты, юкагиры, эскимосы и удэгейцы (менее 2 тыс. каждый), нганасаны, тофалары, энцы, алеуты, орочи, негидальцы и уйльта/ороки (менее 1 тыс. каждый).

Народы Сибири отличаются друг от друга лингвистически, антропологически, а также по культурным особенностям. Эти отличия основываются на относительной независимости этногенетических и этнокультурных линий развития, демографии и характере расселения.

При достаточно определенной динамике современных языковых процессов в Сибири, которые для малочисленных народов демонстрируют практически полное владение родным языком в старших возрастных группах и переходе на русский язык в младших, исторически здесь сформировались языковые общности, большинство из которых имеют местное происхождение.

В пределах территории Западной Сибири расселяются народы, говорящие на языках урало-юкагирской языковой семьи. Это самодийцы – ненцы (зона лесотундры и тундры от Полярного Урала на западе до Енисейской губы на востоке), энцы (правобережье Енисейской губы), на Таймыре – нганасаны. В западносибирской тайге на Средней Оби и в бассейне р. Таз – селькупы.

Угорская группа представлена языками хантов, которые широко расселены в бассейне Оби и ее притоков от лесотундры до лесостепи. Этническая территория манси простирается от Урала до левобережья Оби. Сравнительно недавно в состав уральской языковой семьи был включен язык юкагиров. Еще в XIX в. лингвисты отмечали уралоидный субстрат в языке этого народа, что, несмотря на территориальную удаленность – юкагиры живут в Восточной Сибири в бассейне р. Колыма – позволяет, как отражение древних переселений уралоязычных народов, выделять в составе уральцев юкагирскую языковую группу.

Самой крупной по численности носителей языка в Сибири является алтайская языковая семья. Она состоит из трех групп. Тюркская группа включает языки народов Саяно-Алтая. С запада на восток Южной Сибири расселяются алтайцы. В их составе выделяется ряд этнотерриториальных групп, которые по материалам переписи 2002 г. впервые учтены в качестве самостоятельных этносов (телеуты, тубалары, теленгиты, кумандинцы и т.д.). Далее на восток – шорцы, хакасы, тувинцы, тофалары.

В лесостепной зоне Западной Сибири расселяются западносибирские татары, в составе которых выделяются группы барабинских, чулымских, тарских и прочих татар.

Значительная часть территории Восточной Сибири (бассейны Лены, Анабары, Оленека, Яны, Индигирки) заселена якутами. На юге Таймыра живет самый северный тюркоязычный народ мира – долганы. Монголоязычные народы Сибири, это буряты и сойоты.

Тунгусо-маньчжурские языки широко распространены в таежной зоне Восточной Сибири от Енисея до Камчатки и Сахалина. Это языки северных тунгусов – эвенков и эвенов. Южнее, в бассейне р. Амур, живут народы, говорящие на языках, относящихся к южной, амурской или маньчжурской ветви тунгусо-маньчжурской группы. Это нанайцы, ульчи, уйльта (ороки) о-ва Сахалин. По берегам левого притока Амура, р. Амгуни расселяются негидальцы. В Приморском крае, в горах Сихотэ-Алиня и к побережью Японского моря живут удэгейцы и орочи.

Северо-восток Сибири, Чукотку и Камчатку, населяют палеоазиатские народы – чукчи, коряки и ительмены. Понятие "палеоазиатские" вполне соотносится с представлением о древности и автохтонным характере происхождения их культур. Факт их генетического языкового единства неочевиден. До недавнего времени, не применяя понятие "семья", лингвисты объединяли их языки в "группу палеоазиатских языков". Затем, с учетом ряда признаков сходства, они были выделены в чукотско-камчатскую языковую семью. В ее рамках большее родство наблюдается между языками чукчей и коряков. Ительменский язык, по отношению к ним, демонстрирует не столько генетическое, сколько ареальное соответствие.

Носители языков, относящихся к эскимосско-алеутской семье (эскалеутской), в основном расселяются за пределами России (США, Канада). На Северо-Востоке Сибири живут небольшие группы азиатских эскимосов (побережье Анадырского залива, Чукотского моря, о-ва Врангеля) и алеутов (Командорские о-ва).

Языки двух сибирских народов – нивхов (Амурский лиман и север о-ва Сахалин) и кетов (бассейн р. Енисей), относятся к категории изолированных. Нивхский язык, в связи с нечеткой выраженностью генеалогического начала в палеоазиатских языках, ранее относили к этой группе. Кетский язык представляет наследие, которое лингвисты возводят к енисейской языковой семье. Носители енисейских языков (асаны, арины, яринцы и др.) в прошлом расселялись в верховьях Енисея и его притоков и в течение XVIII– XIX вв. были ассимилированы соседними народами.

Историческая связь языковых общностей с определенными территориями подтверждается фактами расовой политипии, которая устанавливается на уровне антропологической классификации. Народы Сибири принадлежат к локальной популяции северных монголоидов, которая входит в состав большой монголоидной расы. Таксономическая оценка вариаций монголоидного комплекса позволяет выделять в составе населения региона несколько малых рас.

В Западной Сибири и на северо-западе Саяно-Алтая расселяются носители комплексов уральской и южносибирской рас. В общей классификации такие таксоны определяются понятием "контактные". Для них характерно сочетание, по меньшей мере, двух комплексов признаков расовых типов соприкасающихся территориально. Для представителей уральской (угры, самодийцы, шорцы) и южносибирской (северные алтайцы, хакасы) рас характерно ослабление монгалоидных черт в строении лица, глазной области. В отличие от уральцев, для которых типично посветление (депигментация) кожи, волос, глаз, южносибирскис группы более сильно пигментированы.

Население Восточной Сибири, включая районы Приморья и Приамурья, демонстрирует едва ли не максимальную степень выраженности монголоидных признаков даже на уровне монголоидной расы в целом. Это касается степени уплощенности лица и носа, значительной доли эпикантуса ("монгольская складка", закрывающая слезный бугорок и являющаяся продолжением верхнего века), структуры волосяного покрова и т.д. Эти признаки характерны для представителей североазиатской расы. В ее составе выделяются байкальский (эвенки, эвены, долганы, нанайцы, и другие народы Приамурья) и центральноазиатский (южные алтайцы, тувинцы, буряты, якуты) антропологические типы. Различия между ними проявляются, прежде всего, в усилении пигментации, характерной для центральноазиатских монголоидов.

На северо-востоке Сибири распространена арктическая раса, представители которой, относительно антропологических особенностей байкальского типа, с одной стороны, в строении лица демонстрируют ослабление монголоидного комплекса (более выступающий нос, менее плоское лицо), с другой – усиление пигментации, выступание губ. Последние признаки связываются с участием в формировании арктической расы южных групп тихоокеанских монголоидов. Внутренняя таксономия арктической расы предполагает возможность выделения континентальной (чукчи, эскимосы, отчасти коряки и ительмены) и островной (алеуты) групп популяций.

Своеобразие двух сибирских народов фиксируется в особых антропологических типах. Это амуро-сахалинский (нивхи), вероятнее всего, метисный, возникший на основе взаимодействия байкальского и курильского (айнского) населения, и енисейский (кеты), восходящий к особенностям антропологии палеосибирского населения.

Во многом сходный уровень социально-экономического развития и географическое районирование Сибири, а также историко-культурное взаимодействие северян с соседними народами, определяли формирование специфического для региона культурного ландшафта, который представлен классификацией народов Сибири по ХКТ.

В исторической последовательности принято выделять следующие комплексы: охотники на дикого оленя Арктики и Субарктики; пешие таежные охотники и рыболовы (в более поздний период этот тип был модифицирован, за счет введения в его состав транспортного оленеводства); оседлые рыболовы бассейнов сибирских рек (отчасти Обь, Амур, Камчатка); охотники на морского зверя Тихоокеанского побережья; южносибирский промыслово-скотоводческий лесной комплекс; скотоводы Сибири; кочевые оленеводы тундры Сибири.

Классификационные оценки демонстрируют региональное соответствие особенностей языка, антропологии и хозяйственно-культурным характеристикам, что позволяет выделять территории, в пределах которых общность исторических судеб порождает стереотипизацию ряда явлений культуры народов, в прошлом имеющих различные этно-генетические истоки. Такое состояние этнических культур описывается в границах ИЭО. Для Сибири это западносибирская, ямало-таймырская, саяно-алтайская, восточносибирская, амуро-сахалинская и северо-восточная ИЭО.

Человек довольно рано начал осваивать Сибирь. На ее территории находятся археологические памятники, датируемые различными периодами каменного века в интервале от 30 до 5 тыс. лет назад. Это было время формирования палеосибирских культур, в финале которого наблюдается территориальное обособление локальных культурных традиций, соответствующее размещению отмеченным выше ХКТ. С одной стороны, оно демонстрирует тенденции "культурной радиации", выработки оптимальных, с точки зрения экологических особенностей регионов, адаптивных стратегий. В истории коренного населения Сибири это был скорее культурно-генетический период. С другой – наблюдается соответствие локальной культурной динамики размещению на территории Сибири будущих крупных этнолингвистических общностей – уральской, алтайской, в том числе тунгусской, палеоазиатской.

Этногенез и этническая история народов Сибири чаще всего постигается в процессе разработки так называемых этногенетических проблем.

Для Западной Сибири это "самодийская проблема ", которая была сформулирована еще в начале XVIII в. Ученые того времени пытались установить прародину самодийцев. Часть из них расселялась на севере (современные ненцы, энцы, нганасаны и селькупы), а другие (камасинцы, маторы, и пр.) в предгорьях Алтая и Саян. В XVIII–XIX вв. южно-сибирские группы самодийцев были тюркизированы, либо обрусели. Так были сформулированы взаимоисключающие гипотезы об арктической (Ф. И. Страленберг) и саянской (И. Э. Фишер) прародине самодийцев. Последняя гипотеза, в виде формулы "Самоеды вышли с Алтая", принадлежащей финскому исследователю М. А. Кастрену, становится доминирующей с середины XIX в.

Отечественные сибиреведы в течение XX в. конкретизировали картину этногенеза северосамодийских народов. Полагается, что это была не простая миграция, с последующей адаптацией южной (скотоводческой) культуры пришельцев к природной среде высоких широт. Археологические памятники севера Западной Сибири, указывают на существование здесь досамодийского (фольклорные "сииртя") населения, которое также приняло участие в формировании современных самодийских народов. Переселение на север охватывало значительный отрезок времени, возможно, все I тыс. н.э. и определялось этническими процессами становления и расселения центральноазиатских народов – гуннов, тюрок, монголов.

В настоящее время возрождается интерес к концепции северной прародины самодийцев. Генезис археологических культур Припечорья и Приобья, предположительно протосамодийских, начиная с эпохи мезолита, демонстрирует постепенное их движение на юг, на Среднюю Обь (кулайская археологическая общность, середина I тыс. до н.э. – середина I тыс. н.э.) и далее в районы Саяно-Алтая. В этом случае кулайцы рассматриваются в качестве этнокультурной основы формирования как северных, так и южных самодийцев.

"Угорская проблема " формулируется в связи с существованием двух языковых общностей – дунайских (венгры) и обских (ханты и манси) – угров, а также наличием в культуре последних степного скотоводческого пласта. Общая схема этногенеза обских угров была разработана В. Н. Чернецовым. Он полагал, что в их формировании принимали участие аборигены западносибирской тайги – охотники-рыболовы и пришельцы из более южных, степных, районов – кочевники-скотоводы – угры-савиры. Процесс сложения угров через интеграцию таежной и степной культурных традиций происходил со второй половины I тыс. до н.э. до первой половины II тыс. н.э. в таежной зоне Западной Сибири. С одной стороны, он развивался по линии доминирования таежного промыслового хозяйства и материальной культуры, с другой – сохранения в разных сферах культуры угров отдельных явлений, восходящих к степной скотоводческой традиции (хлебная печь, навыки обращения с конем, орнаментальные сюжеты, отдельные персонажи пантеона и т.п.).

В настоящее время полагается, что такая культура могла формироваться по линии интеграции традиций, имеющих различное этническое происхождение в границах всей территории расселения хантов и манси и протекающей синхронно. Возможен путь локальной адаптации и формирования собственно угорской культуры на относительно ограниченной территории лесного Зауралья, Притоболья, Прииртышья на юге лесной зоны Западной Сибири. В этом ареале прослеживается преемственность археологических культур с эпохи поздней бронзы до первых веков II тыс. н.э. в формировании именно комплексного промыслово-скотоводческого хозяйства. На север обские угры выдвинулись с конца I тыс. н.э. под давлением тюркоязычного населения. На новых территориях предки хантов и манси адаптировались к новым условиям по направлению усиления таежного промыслового комплекса и утратой навыков скотоводческой составляющей, что повлекло за собой изменение их культурного облика. Уже в условиях высоких широт и во взаимодействии с самоедоязычными соседями происходил процесс формирования этнографических и территориальных групп обских угров.

"Кетская проблема". Формулируется в связи с наличием в культуре кетов так называемых южносибирских элементов, что позволяет рассматривать современных кетов в качестве потомков одного из енисейских народов, или даже единого енисейского народа, в прошлом жившего в Южной Сибири. Это арины, асаны, яринцы, байкоговцы и котты, которые в течение XVIII–XIX вв. были ассимилированы окружающими их народами. Так, енисейские компоненты принимали участие в формировании отдельных групп хакасов (качинцы), тувинцев, шорцев, бурят. Миграционные процессы, которые в Южной Сибири были связаны с этнополитической историей тюрок, коснулись и енисейских народов. Начало переселения предков кетов связывается с IX–XIII вв., что привело к оседанию немногочисленных групп кетоязычного населения по берегам Енисея и его притоков. Именно здесь, в контакте с хантами, селькупами и эвенками, сформировалась самобытная кстская культура.

Восточносибирский и амурский регионы населяют народы, говорящие на тунгусо-маньчжурских языках. Огромная территория, освоенная относительно малочисленными народами, сходство многих элементов культуры, включая язык и антропологическую близость, при наличии этнической и культурной локальной специфики, породили в сибиреведении "тунгусскую проблему".

Она сводится к поиску прародины тунгусо-маньчжурских народов, в границах которой сформировалось отмечаемое единство. Разными исследователями она локализовалась в пределах "тех стран, которые они занимают и поныне" – автохтонная гипотеза Г. Ф. Миллера (XVIII в.). Сторонники миграционной гипотезы устанавливали прародину локально – левобережье нижнего и среднего течения Амура и примыкающих районов Маньчжурии, лесостепные районы Южного Прибайкалья, Забайкалья и Северной Монголии и даже в междуречье Хуанхэ и Янцзы.

К середине XX в. отечественные исследователи на основании данных антропологии, археологии, лингвистики, этнографии и т.д. создали общую схему этногенеза тунгусо-маньчжурских народов Сибири. Их прародина, на основании данных археологии, связывается с генезисом охотничьей неолитической байкальской культуры южных районов озера Байкал, а сам процесс формирования отдельных народов тунгусо-маньчжурской общности, с последовательной дифференциацией алтайской языковой общности с III тыс. до н.э. до рубежа нашей эры.

Содержание этого процесса состояло в первичном выделении в его составе предков тунгусов (север) и южного степного населения, на основании которого впоследствии сформировались тюрки и монголы и последующим обособлением уже в границах тунгусо-маньчжурской общности носителей маньчжурских языков, к рубежу нашей эры освоивших бассейн Амура и его притоки. Приблизительно в это же время, в связи с продвижением степного, скотоводческого населения к Байкалу, происходит деление северных тунгусов на западную и восточную, относительно р. Лены, общности. В составе восточной выделяются эвены, освоившие восточные районы Якутии и побережье Охотского моря, а в XIX в. небольшая группа эвенов переселилась на Камчатку. Важным моментом в истории северных тунгусов является освоение ими, предположительно в VI–VII вв. н.э., транспортного оленеводства. Существует мнение, что именно олень "окрылил тунгусов" и позволил им освоить огромные пространства Восточной Сибири. Широта расселения и постоянные контакты с соседними народами, привели к формированию локальных особенностей культуры тунгусоязычного населения Сибири. Об этом наглядно свидетельствуют ранние русские письменные источники, в которых упоминаются "пешие, оленные, конные, скотные, сидячие тунгусы".

"Палеоазиатская проблема" проистекает из территориальной обособленности палеоазиатских народов, специфического положения их языков (группа палеоазиатских языков), многих особенностей культуры. Эти народы принято считать аборигенами края. На Камчатке и Чукотке обнаружены археологические памятники эпохи верхнего палеолита, свидетельствующие о формировании в регионе основ культуры охотников на дикого оленя, в достаточно стабильных природно-климатических условиях просуществовавшей здесь до конца XVII – начала XVIII в. Выделяется несколько линий этнокультурного развития палеоазиатов.

Так, чукчи и коряки делятся на этнографические группы береговых (морские зверобои) и оленных, в связи с чем, наблюдаются многочисленные параллели в культуре этих народов. Начиная с середины I тыс. н.э., основу формирования культуры береговых чукчей определяли их контакты с эскимосами. Это было взаимодействие двух охотничьих традиций, континентальной и приморской. В начальный период, в связи с отличиями практически во всех сферах культуры, оно происходило в форме обмена. Впоследствии, часть чукчей, континентальных охотников на оленя, перешла к оседлому образу жизни и занятию морским зверобойным промыслом.

История береговых коряков связывается с автохтонной основой формирования их культуры. В бассейне Охотского моря археологами выявлены памятники так называемой охотской культуры (I тыс. н.э.), которую определяют как "древнекорякскую культуру Охотского побережья". Это культура морских зверобоев, рыболовов, охотников на дикого оленя, в которой, в относительной хронологической непрерывности вплоть до древнекорякских поселений XVI–XVII вв., прослеживаются черты корякской культурной традиции.

История формирования оленных групп чукчей и коряков не столь очевидна, поскольку эта проблема связана с историей сибирского оленеводства в целом. Согласно одной из точек зрения, оленеводство на Чукотке возникает конвергентно но отношению к другим сибирским центрам доместикации оленей на основе местной культуры охотников на дикого оленя. Согласно другой позиции, предполагается заимствование оленеводства палеоазиатами от тунгусов с последующей его эволюцией от транспортного (тунгусы) к крупностадному (палеоазиаты) уже в среде чукчей и коряков.

Обособленное положение среди палеоазиатских народов Северо-Востока Сибири занимают коренные обитатели Камчатки ительмены, что проявляется в языке, антропологических и культурных особенностях. В Центральной Камчатке обнаружены наиболее древние археологические памятники региона, свидетельствующие о связях его населения с Американским континентом (орудийный комплекс), здесь же (стоянка Ушки I) было найдено едва ли не самое древнее на Земле – около 14 тыс. лет назад – погребение домашней собаки. Это были культуры, типологически сходные с Чукоткой и Колымой, что, вероятно, повлияло на соответствие культуры ительменов и их северных соседей.

Она включает в себя ряд общих элементов, характерных для большинства палеоазиатских народов Северо-Востока Сибири (основные виды хозяйственной деятельности, некоторые типы жилых и хозяйственных построек, отчасти транспорт и зимняя одежда). Наряду с этим, направление и интенсивность культурных контактов вели к взаимодействию соседствующих народов, либо адаптации одним из них культурных элементов другого. Такие связи ительменской культуры устанавливаются с айнами, алеутами. Наиболее стойкими были связи ительменов с их северными соседями коряками. Это фиксируется антропологически – коряки и ительмены противостоят чукчам и эскимосам внутри материковой группы популяций арктической расы, то же отмечается и в сфере языка. Взаимодействие с русскими, начавшееся в конце XVIII в. привело к коренной трансформации их культуры по направлению синкретизации. При достаточно интенсивных брачных контактах сложилась осознаваемая этническая группа камчадалов, в этнокультурном плане отличающаяся от собственно ительменов и тяготеющая к русским.

"Эскалеутская проблема". История эскимосов и алеутов, которые, в основном, проживают за пределами территории России, связана с проблемой формирования приморских культур Чукотки и Аляски. Родство эскимосов и алеутов фиксируется в виде протоэскоалеутской общности, которая в древности локализовалась в зоне Берингова пролива. Ее разделение, по различным оценкам, произошло от 2,5 тыс. до 6 тыс. лет назад на стадии континентальной культуры, поскольку лексика эскимосов и алеутов, связанная с морским зверобойным промыслом различна. Это было связано с процессом освоения предками эскимосов и алеутов различных территорий Берингии и Американского Севера.

Начальный этап формирования эскимосов связывается с изменением в начале II тыс. до н.э. экологической ситуации в районах Берингии – усилением прибрежных миграций морского зверя. Дальнейшее их развитие прослеживается в эволюции локальных и хронологических вариантов древнеэскимосских культур. Оквикская стадия (I тыс. до н.э.) отражает процесс взаимодействия континентальной культуры охотников на дикого оленя и культуры морских зверобоев. Усиление роли последней фиксируется в памятниках древнеберингоморской культуры (первая половина I тыс. н.э.). На юго-востоке Чукотки древнеберингоморская культура переходит в пунукскую (VI–VIII вв.). Это было время расцвета китобойного промысла и в целом культуры морских зверобоев Чукотки.

Последующая этнокультурная история эскимосов тесно связана со сложением общности береговых чукчей, которые вошли с ними в контакт в начале I тыс. н.э. Этот процесс носил ярко выраженный интеграционный характер, что нашло выражение во взаимопроникновении многих элементов традиционно-бытовой культуры береговых чукчей и эскимосов.

В настоящее время более предпочтительной является точка зрения о формировании алеутов именно на Алеутских островах. Обнаруженные здесь наиболее древние археологические свидетельства (стоянка Анангула, около 8 тыс. лет назад) указывают на генетическую связь местного населения с азиатскими культурами. Именно на этой основе впоследствии и сформировались собственно алеуты. Островной характер их формирования подтверждает и антропологическая специфика (островная группа популяций в составе арктической расы), которая складывается в результате островной изоляции и адаптации к местным условиям.

История российских алеутов, населяющих Командорские о-ва (о-ва Беринга и Медный) начинается не ранее 1825 г., когда на о-в Беринга было переселено 17 алеутских семей. Это переселение было связано с освоением Российско-Американской компанией промысловых территорий Берингии.

В настоящее время подавляющее большинство населения Сибири составляют русские. По переписи 1897 г. русских в Сибири было около 4.7 млн чел. (более 80% всего ее населения). В 1926 г. эта цифра возросла до 9 млн чел., а за время, истекшее после переписи 1926 г., количество русского населения в Сибири возросло еще больше.

Современное русское население Сибири сложилось из нескольких групп, различных по своему социальному происхождению и по времени своего переселения в Сибирь.

Русские стали заселять Сибирь с конца XVI в., и уже к концу XVII в. численность русских в Сибири превышала численность ее разноплемен­ного местного населения.

Первоначально русское население Сибири составляли служилые люди (казаки, стрельцы и др.) и немногочисленные посадские и тор­говые люди в городах; те же казаки, промышленные люди - охотники и пашенные крестьяне в сельских местностях - в деревнях, заимках и слободах. Пашенные крестьяне и в меньшей степени казаки составили основу русского населения Сибири XVII, XVIII и первой половины XIX в. Главная масса этого старожильческого населения Сибири сосредоточена в районах Тобольска, Верхотурья, Тюмени, в меньшей степени Томска, Енисейска (с Приангарьем) и Красноярска, по Илиму, в верховьях Лены в районах Нерчинска и Иркутска. Более поздний этап проник­новения русских в степные области южной Сибири относится к XVIII в. В это время русское население распространяется в степных и лесостепных районах южной Сибири: на Северном Алтае, в Минусинских степях, а также в степях Прибайкалья и Забайкалья.

После реформы 1861 г. миллионы русских крестьян за сравнительно короткий срок переселились в Сибирь. В это время были заселены рус­скими некоторые районы Алтая, Северного Казахстана, а также вновь присоединенных Приамурья и Приморья.

Постройка железной дороги и рост городов в Сибири в конце XIX и начале XX в. привели к быстрому увеличению русского городского населения.

На всех этапах заселения Сибири русскими они несли с собой куль­туру более высокую по сравнению с культурой коренного населения. Не только народы Крайнего Севера, но и народы южной Сибири обязаны трудовым массам русских переселенцев распространением более высокой техники в различных отраслях материального производства. Русские распространили в Сибири развитые формы земледелия и скотоводства, более совершенные типы жилищ, более культурные бытовые навыки и т. д.

В советскую эпоху индустриализация Сибири, освоепие новых райо­нов, возникновение промышленных очагов на севере, бурное дорожное строительство, вызвали новый, очень большой приток русского насе­ления в Сибирь и распространение его даже по самым отдаленным рай­онам тайги и тундры.

Помимо русских, в Сибири живут украинцы, белорусы, евреи, (Еврейская автономная область) и представители других национально­стей Советского Союза, переселившихся в Сибирь в разное время.

Численно небольшую часть всего населения Сибири составляет ее нерусское местное население, насчитывающее около 800 тыс. человек. Нерусское население Сибири представлено большим количеством разных народностей. Здесь образованы две автономные советские социалистиче­ские республики - Бурят-Монгольская и Якутская, три автономные области - Горно-Алтайская, Хакасская, Тувинская и ряд национальных округов и районов. Численность отдельных сибирских народностей раз­лична. Наиболее крупные из них, по данным 1926 г., - якуты (237 222 чел.), буряты (238 058 чел.), алтайцы (50 848 чел.), хакасы (45 870 чел.), тувинцы (62 000 чел.). Большинство же народов Сибири - это так называемые малые народности Севера. Некоторые из них по своей численности не превышают 1000 чел., другие насчитывают по нескольку тысяч. Эта раздробленность и малочисленность коренных народностей северной Сибири отражает те исторические и естественно­географические условия, в которых они формировались и существова­ли до советской власти. Низкий уровень развития производительных сил, суровые климатические условия, огромные труднопроходимые про­странства тайги и тундры, а в последние три столетия и колониальная политика царизма препятствовали здесь образованию крупных этни­ческих групп, консервировали на Крайнем Севере до самой Октябрьской революции наиболее архаичные формы хозяйства, социального строя, культуры и быта. Относительно отсталыми являлись и более крупные народы Сибири, хотя не в такой степени, как малые народности Севера.

Нерусское коренное население Сибири принадлежит по своему языку к различным лингвистическим группам.

Большинство его говорит на тюркских языках. Сюда относятся сибир­ские татары, алтайцы, шорцы, хакасы, тувинцы, тофалары, якуты и дол­ганы. На языке монгольской группы говорят буряты. Всего на тюркских языках говорит приблизительно 58%, а на монгольском - 27% нерус­ского населения Сибири.

Следующая по численности языковая группа представлена тунгусо- маньчжурскими языками. Их принято делить на собственно тунгусские, или северные, и маньчжурские, или южные, языки. К собственно тун­гусской группе в Сибири относятся языки эвенков, эвенов, негидальцев; к маньчжурской - языки нанайцев, ульчей, ороков, орочей, удэгей­цев. Всего на тунгусо-маньчжурских языках говорит только около 6% нерусского населения Сибири, но территориально эти языки распростра­нены довольно широко, так как население, говорящее на них, живет разбросанно от Енисея до побережья Охотского моря и Берингова пролива.

Тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские языки обычно объе­диняют в так называемую алтайскую семыо языков. У этих языков суще­ствует не только сходство в их морфологическом строе (все они агглю­тинативного типа), но и большие лексические соответствия и общие фоне­тические закономерности. Тюркские языки близки к монгольским, а мон­гольские в свою очередь - к тунгусо-маньчжурским.

Народы северо-западной Сибири говорят на самодийских и угорских языках. Угорскими языками являются языки хантов и манси (около 3.1% всего нерусского населения Сибири), а самодийскими языками - языки ненцев, нганасанов, энцев и селькупов (всего около 2.6% нерусского населения Сибири). Угорские языки, к числу которых, кроме языков хантов и манси, относится также язык венгров в Центральной Европе, входят в угро-финскую группу языков. Угро-финские и самодийские языки, обнаруживающие известную близость между собой, объединяются лингвистами в уральскую группу языков. В старых классификациях алтайские и уральские языки соединяли обычно в одну урало-алтайскую общность. Хотя морфологически уральские и алтайские языки сходны между собой (агглютинативный строй), такое объединение спорно и не разделяется большинством современных лингвистов.

Языки ряда народов северо-восточной Сибири и Дальнего Востока не могут быть включены в указанные выше большие языковые общности, так как имеют резко отличную структуру, своеобразные черты в фоне­тике и многие другие особенности. Таковы языки чукчей, коряков, итель­менов, юкагиров, нивхов. Если первые три обнаруживают между собой значительную близость, то языки юкагирский и, особенно, нивхский, ничего общего с ними и между собой не имеют.

Все эти языки инкорпорирующие, но инкорпорация (слияние ряда слов-корней в предложение) в этих языках выражена в разной степени. Она в наибольшей степени характерна для чукотского, корякского и ительменского языков, в меньшей степени - для нивхского и юка­гирского. В последнем инкорпорация сохраняется лишь в слабой сте­пени и язык в основном характеризуется агглютинативным строем. Фоне­тике перечисленных языков свойственны звуки, отсутствующие в русском языке. Эти языки (чукотский, корякский, ительменский, нивхский и юка­гирский) известны под названием «палеоазиатских». В данном термине, который был введен в литературу впервые академиком JI. Шренком, правильно подчеркивается древность этих языков, их пережиточный на территории Сибири характер. Можно предполагать более широкое в прошлом распространение этих древних языков на данной территории. В настоящее время на палеоазиатских языках говорит около 3% нерусского населения Сибири.

Самостоятельное место среди языков Сибири занимают языки эски­мосский и алеутский. Они близки друг другу, характеризуются преоб­ладанием агглютинации и отличаются от языка территориально близких им северо-восточных палеоазиатов.

И, наконец, язык кетов, небольшого народа, живущего по среднему течению Енисея в Туруханском и Ярцевском районах Красноярского края, стоит совершенно изолированно среди языков северной Азии, и вопрос о его месте в лингвистической классификации остается до настоя­щего времени нерешенным. Его отличает присутствие, наряду с агглю­тинацией, и флексии, различение категорий одушевленных и неодушев­ленных предметов, различение женского и мужского рода для одушевлен­ных предметов, чею нет во всех других языках Сибири.

На этих обособленных языках (кетском и эскимосском с алеутским) говорят 0.3% нерусского населения Сибири.

В задачу настоящей работы не входит рассмотрение сложных и не­достаточно выясненных подробностей конкретной истории отдельных языковых групп, выяснение времени формирования и путей их распро­странения. Но следует указать, например, на более широкое в прошлом распространение в южной Сибири языков, близких к современному кет- скому (языки аринов, коттов, асанов), а также на широкое распростра­нение еще в XVII в. языков, близких к юкагирскому, в бассейнах Лены, Яны, Индигирки, Колымы и Анадыря. В Саянском нагорье еще в XVII- XIX вв. ряд этнических групп говорил на самодийских языках. Имеются основания предполагать, что из этого горного района шло распростране­ние самодийских языков на север, где этим языкам предшествовали палеоазиатские языки древних аборигенов северо-западной Сибири. Можно проследить постепенное заселение Восточной Сибири тунгусоязычными племенами и поглощение ими мелких палеоазиатских групп. Следует отметить также постепенное распространение тюркских языков среди самодийских и кетоязычных групп в южной Сибири и якутского языка в северной Сибири.

Со времени включения Сибири в состав Русского государства все более широкое распространение получал русский язык. Новые понятия, связанные с проникновением к народам Сибири русской культуры, были усвоены ими на русском языке, и русские слова прочно вошли в лек­сику всех народов Сибири. В настоящее время влияние русского языка, являющегося языком общения всех народов Советского Союза, сказы­вается все с большей силой.

В историко-культурном отношении огромную территорию Сибири можно было в недавнем прошлом разделить на две большие области: южную - область древнего скотоводства и земледелия и северную - область промыслового охотничье-рыболовецкого хозяйства и оленевод­ства. Границы этих областей не совпадали с географическими границами ландшафтных зон.

Данные археологии рисуют нам различные исторические судьбы этих двух областей уже с глубокой древности. Территория южной Сибири была заселена человеком уже в эпоху верхнего палеолита. В дальнейшем эта территория являлась областью древней, сравнительно высокой куль­туры, входила в состав различных государственно-политических времен­ных объединений тюрков и монголов.

Развитие же народов северных районов протекало по-иному. Суровые климатические условия, трудно проходимые пространства тайги и тундры, малопригодные для развития здесь скотоводства и земледелия, отда­ленность от культурных областей южных районов - все это задерживало развитие производительных сил, способствовало разобщенности отдель­ных народностей Севера и консервации у них архаических форм куль­туры и быта. В то время как в южную область Сибири входят сравни­тельно крупные народы (буряты, хакасы, алтайцы, западносибирские татары), по языку и культуре тесно связанные с монгольскими и тюрк­скими народами других областей, северная область заселена рядом ма­лых по численности народов, язык и культура которых занимают в зна­чительной степени обособленное положение.

Однако было бы неправильно рассматривать население Севера в пол­ном отрыве от южных культурных центров. Археологические материалы, начиная от самых древних, свидетельствуют о постоянных хозяйственно­культурных связях населения северных территорий с населением южных областей Сибири, а через них - с древними цивилизациями Востока и Запада. Драгоценные меха Севера уже очень рано начинают поступать на рынки не только Китая, но и Индии и Средней Азии. Последние в свою очередь оказывают влияние на развитие Сибири. Народы Севера не оста­ются в стороне и от влияния мировых религий. Следует особо учитывать те культурные связи, которые, начиная, повидимому, уже с неолита, устанавливаются между населением западной Сибири и восточной Европы.

Этнические группы коренного населения Сибири в XVII

I-пароды тюркской языковой группы; II - народы угорской языковой группы; ТII - народы монгольской языковой группы; IV - северо-восточные палеоазиаты; V -юкагиры; VI - народы самодийской языковой группы; VII - народы тунгусо-маньчжурской языковой группы; VIII - пароды кетской языковой группы; IX - гиляки; X - эскимосы; XI - айны

Исторические события в южных районах Сибири - движение гуннов, образование тюркского каганата, походы Чингисхана и др. не могли не отразиться на этнографической карте Крайнего Севера, и многие, пока еще недостаточно изученные, этнические перемещения народов Се­вера в различные эпохи представляют собой часто отраженные волны тех исторических бурь, которые разыгрывались далеко на юге.

Все эти сложные отношения необходимо постоянно иметь в виду при рассмотрении этнических проблем северной Азии.

У коренного населения южной Сибири ко времени прихода сюда русских господствовало кочевое скотоводческое хозяйство. У многих этнических групп существовало там и земледелие очень древнего проис­хождения, но велось оно в тот период в очень небольших масштабах и имело значение лишь вспомогательной отрасли хозяйства. Только в дальнейшем, главным образом в течение XIX в., кочевое скотоводческое хозяйство у народов южной Сибири под влиянием более высокой русской культуры стало сменяться оседлым земледельческо-скотоводческим хо­зяйством. Однако в ряде районов (у бурят Агинского ведомства, теленгитов Горного Алтая и др.) кочевое скотоводческое хозяйство сохранялось вплоть до периода социалистической реконструкции.

Скотоводами были ко времени прихода русских в Сибирь и якуты в северной Сибири. Хозяйство якутов, несмотря на их относительное северное расселение, представляло собой перенесенный на север, в релик­товую лесостепь Амгинско-Ленского района, хозяйственный тип степ­ного юга Сибири.

Население северной Сибири, Амура и Сахалина, а также и некоторых отсталых районов южной Сибири (тофалары, тувинцы-тоджинцы, шорцы, некоторые группы алтайцев) вплоть до Октябрьской социалистической революции находились на более низком уровне развития. Культура населения северной Сибири развивалась на основе охотничье-рыболо- вецкого и оленеводческого хозяйства.

Охота, рыболовство и оленеводство - эта «северная триада» - определяли до недавнего времени весь хозяйственный облик так называе­мых малых народов Севера на огромных пространствах тайги и тундры, дополняясь на морских побережьях зверобойным промыслом.

Северное промысловое хозяйство, являясь в основе своей комплекс­ным, сочетающим, как правило, охоту, рыболовство и оленеводство, позволяет все же выделить в нем, по преобладанию той или иной отрасли, несколько типов.

Различные способы добывания средств к жизни, различия в степени развития производительных сил отдельных сибирских народов были обусловлены всей их предшествующей историей. Сказывались также и различные естественно-географические условия, в которых складывались или в которых оказались в результате переселений те или иные племена. Здесь необходимо, в частности, учитывать, что некоторые этнические элементы, вошедшие в состав современных сибирских народов, попали в суровые естественно-географические условия северной Сибири очень рано, находясь еще на низком уровне развития производительных сил, и имели мало возможностей для своего дальнейшего прогресса. Другие народы и племена пришли в северную Сибирь позже, находясь уже на более высоком уровне развития производительных сил, и смогли поэтому, даже в условиях северных лесов и тундр, создать и развивать более совер­шенные способы добывания средств к жизни и вместе с этим развить более высокие формы социальной организации, материальной и духов­ной культуры.

Среди народов Сибири по преобладающему их занятию в прошлом можно различать следующие группы: 1) пешие (т. е. не имевшие ни транс­портных оленей, ни упряжных собак) охотники-рыболовы тайги и лесо­тундры; 2) оседлые рыболовы в бассейнах больших рек и озер; 3) осед­лые охотники за морским зверем на побережьях арктических морей; 4) кочевые таежные оленеводы-охотники и рыболовы; 5) кочевые олене­воды тундры и лесотундры; 6) скотоводы степей и лесостепей.

Первый из указанных типов хозяйства, характерный для пеших охотников-рыболовов, даже по самым старым этнографическим материа­лам прослеживается в различных частях обширной лесной и лесотундровой зоны лишь в виде реликтов и всегда с заметным влиянием более развитых типов. Наиболее полно черты рассматриваемого типа хозяйства были пред­ставлены у так называемых пеших эвенков различных районов Сибири, у орочей, удэгейцев, отдельных групп юкагиров и кетов и селькупов, частично у хантов и манси, а также у шорцев. В хозяйстве этих таежных охотников и рыболовов очень большое значение имела охота на мясного зверя (лося, оленя), сочетавшаяся с рыболовством в таежных реках и озе­рах, которое в летние и осенние месяцы выдвигалось на первый план, а зимой существовало в виде подледного лова. Этот тип выступает перед нами как менее специализированный в определенной отрасли хозяйства по сравнению с другими хозяйственными типами Севера. Характерным элементом культуры этих безоленных охотников-рыболовов была руч­ная нарта - легкие нарты тащили сами люди, идя на лыжах, и подпря­гая иногда в помощь себе охотничью собаку.

Оседлые рыболовы жили в бассейнах pp. Амура и Оби. Рыболовство являлось основным источником существования в течение всего года, охота имела здесь лишь вспомогательное значение. Ездили на собаках, которых кормили рыбой. С развитием рыболовства был связан издавна оседлый образ жизни. Этот хозяйственный тип был характерен для нив­хов, нанайцев, ульчей, ительменов, хантов, части селькупов, приобских манси.

У арктических охотников (оседлых чукчей, эскимосов, отчасти осед­лых коряков) хозяйство было основано на добыче морского зверя (моржа, тюленя и т. д.). У них также было распространено упряжное собако­водство. Охота на морского зверя обусловила оседлый образ жизни, но, в отличие от рыболовов, арктические охотники селились не на бере­гах рек, а на побережьях северных морей.

Наиболее широко распространенный тип хозяйства в таежной полосе Сибири представлен у таежных оленеводов-охотников и рыболовов. В отли­чие от оседлых рыболовов и арктических охотников они вели кочевой образ жизни, что накладывало отпечаток на весь их бытовой уклад. Олени использовались главным образом для транспорта (под седло и под вьюк). Стада оленей были невелики. Этот хозяйственный тип был распро­странен среди эвенков, эвенов, долган, тофаларов, главным образом в ле­сах и лесотундрах Восточной Сибири, от Енисея до Охотского моря, но частью и к западу от Енисея (лесные ненцы, северные селькупы, оленные кеты).

Кочевые оленеводы в зоне тундры и лесотундры выработали особый тип хозяйства, в котором оленеводство служило основным источником существования. Охота и рыболовство, а также морской зверобойный промысел имели у них лишь вспомогательное значение, а иногда и совсем отсутствовали. Олени служили транспортным животным, а мясо их яв­лялось основным продуктом питания. Оленеводы тундры вели кочевой образ жизни, передвигаясь на оленях, запрягаемых в нарты. Типич­ными тундровыми оленеводами являлись ненцы, оленные чукчи и коряки.

Основой хозяйства скотоводов степей и лесостепей являлось разведение крупного рогатого скота и лошадей (у якутов), либо крупного рогатого скота, лошадей и овец (у алтайцев, хакасов, тувинцев, бурят, сибирских татар). Земледелие издавна существовало у всех этих народов, за исклю­чением якутов, в качестве подсобной отрасли. У якутов земледелие появи­лось только под русским влиянием. Все эти народы занимались частично охотой и рыболовством. Образ жизни в более отдаленном прошлом был у них кочевой и полукочевой, но уже до революции, под влиянием рус­ских, часть их (сибирские татары, западные буряты и др.) перешла к оседлости.

Наряду с указанными основными типами хозяйства у ряда народов Сибири были переходные. Так, шорцы и северные алтайцы представляли охотников с зачатками оседлого скотоводства; юкагиры, нганасаны, энцы в прошлом совмещали (кочуя в тундре) оленеводство с охотой как глав­ным занятием. Смешанный характер носило хозяйство значительной части манси и хантов.

Отмеченные выше хозяйственные типы, при всех различиях между ними, отражали в целом низкий уровень развития производительных сил, господствовавший до социалистической реконструкции хозяйства у наро­дов Сибири. Этому соответствовали и существовавшие здесь до недавнего времени архаические формы социальной организации. Находясь на про­тяжении почти трех столетий в составе Русского государства, племена и народности Сибири не оставались, конечно, вне влияния феодальных и капиталистических отношений. Но в целом эти отношения были развиты здесь слабо, и именно здесь в наибольшей полноте, по сравнению с другими народами царской России, сохранились пережитки докапиталистических укладов; в частности у ряда народов Севера весьма отчетливо выступали пережитки первобытно-общинного родового строя. У большинства наро­дов Севера, а также у некоторых племен северного Алтая (кумандинцы, челканцы) и у шорцев господствовали различные по степени зрелости формы патриархально-родового строя и наблюдались своеобразные формы территориальной общины. На ступени раннеклассовых патриархально- феодальных отношений находились скотоводческие народы: якуты, буряты, тувинцы, енисейские киргизы, южные алтайцы, включая телеутов, а также забайкальские эвенки-коневоды. Феодальные отноше­ния более развитого типа были у сибирских татар.

Элементы социальной дифференциации существовали уже повсюду, но в различной степени. Патриархальное рабство, например, было рас­пространено довольно широко. Особенно ясно была выражена соци­альная дифференциация у оленеводов, где оленьи стада создавали базу для накопления богатства в отдельных хозяйствах и тем самым обусловливали все более увеличивающееся неравенство. В меньшей степени такая дифференциация имела место у охотников и рыболовов. В развитом рыболовецком хозяйстве и в хозяйстве морских зверобоев имущественное неравенство возникало на почве владения орудиями лова - лодками, снастями - и тоже сопровождалось различными фор­мами патриархального рабства.

Разложение родовой общины как экономической единицы подрывало общинные начала в производстве и потреблении. На смену родовым коллективам появлялись соседские общины, территориальные объеди­нения хозяйств, связанных совместным промыслом на сухопутного и мор­ского зверя, совместной ловлей рыбы, совместным выпасом оленей, со­вместным кочеванием. Эти территориальные общины сохраняли многие черты коллективизма и в распределении. Ярким образцом этих пережит­ков являлся обычай нимаш у эвенков, по которому мясо убитого зверя распределялось между всеми хозяйствами стойбища. Несмотря на далеко зашедший процесс разложения первобытно-общинного строя, у охотников, рыболовов и скотоводов Сибири сохранялись пережитки весьма ранних материнско-родовых отношений.

Вопрос о наличии в прошлом у народов Севера рода, основанного на материнском праве, имеет большое методологическое значение. Как известно, так называемая культурно-историческая школа в этнографии вопреки очевидности выступила с теорией, согласно которой матриархат и патриархат представляют собой не последовательные этапы в исто­рии общества, а локальные варианты, связанные с определенными «культурными кругами» и свойственные только определенным областям. Эта концепция полностью опровергается конкретными фактами из истории народов Сибири.

Мы находим здесь в той или иной степени следы материнского рода, отражающие определенную стадию в общественном развитии этих наро­дов. Эти пережитки обнаруживаются в следах матрилокального брака (переселение мужа в семью жены), в авункулате (особая роль дяди с мате­ринской стороны), во многих различных обычаях и обрядах, свидетель­ствующих о наличии матриархата в прошлом.

Проблема материнского рода связана с вопросом о дуальной органи­зации как одной из древнейших форм родоплеменного строя. Этот вопрос в отношении северных народов был впервые поставлен и в основном раз­решен советской этнографией. Советскими этнографами собран значи­тельный материал, свидетельствующий о пережитках дуальной орга­низации у различных народов северной Сибири. Таковы, например, данные о фратриях у хантов и манси, у кетов и селькупов, у ненцев, эвенков, ульчей и др.

К началу XX в. у наиболее развитых народностей южной Сибири (южных алтайцев, хакасов, бурят, сибирских татар) и у якутов зароди­лись и капиталистические отношения, тогда как у других, особенно у ма­лых народов Севера, сохранялись патриархальные отношения и свой­ственные им примитивные формы эксплуатации. У алтайцев, бурят, яку­тов уже существовали феодальные отношения, причудливо переплетав­шиеся с патриархально-родовыми, с одной стороны, и зародышами капи­талистических, с другой.

Изучение этих различий не только представляет теоретический интерес для историка и этнографа - оно имеет большое практическое значение в связи с задачами социалистической реконструкции хозяйства, культуры и быта народов Сибири. Выполнение этих задач требовало конкретного учета всех особенностей национального быта и общественного уклада отдельных народов.

Создание в 1931-1932 гг. кочевых и сельских советов, районных и национальных округов, построенных по территориальному принципу, окончательно подорвало значение в социальной жизни народов Севера их прежней родоплеменной организации и тех социальных элементов, которые ее возглавляли.

В настоящее время основной местной единицей советских органов вла­сти у народов Севера стал сельский совет, а основной хозяйственной еди­ницей - повсеместно колхоз. Иногда в кочевые и сельские советы входит несколько колхозов, иногда все население сельского или кочевого совета объединено в один колхоз.

Колхозы организованы в большинстве случаев на основе устава сельскохозяйственной артели, но в некоторых районах и на основе устава рыболовецких артелей.

Как правило, в национальном отношении колхозы обычно включают людей одной народности, однако в районах со смешанным населением встречаются и даже преобладают колхозы смешанного национального состава: коми-ненецкие, энецко-ненецкие, юкагиро-эвенские, якутско- эвенкийские и т. д. Такое же положение и в сельских советах. Наряду с советами, все население которых принадлежит к одной народности, имеются советы, включающие две и три народности. Это ведет к полному разрыву с прежними родоплеменными традициями.

Необходимо также отметить, что везде в Сибири, даже в северных национальных округах, много русского населения; русские входят в те же районы, сельские советы и колхозы, в которые объединено и ко­ренное население. Это сближение и совместная жизнь с русскими являются важными факторами культурного и хозяйственного подъема народов Сибири.

Социалистическое строительство у народов Сибири первоначально было затруднено общей культурной отсталостью. Понадобилась огром­ная массовая политико-просветительная работа для того, чтобы преодо­леть, например, отсталую религиозную идеологию.

Почти все народы Сибири, за исключением восточных бурят, у кото­рых был распространен ламаизм, чукчей, части коряков, нганасанов и вос­точных ненцев, остававшихся вне сферы влияния православной церкви, формально числились православными. Но все они до недавнего времени сохраняли свои древние религиозные представления и культы.

Дохристианские религии народов Сибири обычно в целом определяются понятием шаманизма. В Сибири шаманизм имел очень широкое распространение, выступал в особенно ярких формах и был связан с определенными внешними атрибутами (шаманские бубны и костюмы). Шаманизм в Сибири далеко не представлял собой однородного комплекса верований и культов. Можно выделить несколько типов его, отражающих различные стадии развития: от более древних семейно-родовых форм до развитого профессионального шаманства.

Внешние атрибуты шаманизма также были неодинаковы. По форме бубна, покрою костюма и головному убору шамана различаются несколько типов, в известной степени характерных для определенных областей. Эта сторона шаманизма представляет большой научный интерес не только для понимания социальной роли и происхождения самого шаманства, но и для изучения историко-культурных взаимоотношений между от­дельными народами. Изучение этих взаимоотношений, как показали работы советских ученых, проливает свет на некоторые вопросы проис­хождения и этнических связей народов северной Азии.

Шаманизм сыграл чрезвычайно отрицательную роль в истории наро­дов Сибири.

Почти у всех народов Сибири шаманы превратились к началу XX в. в настоящих профессионалов, совершавших свои обряды, как правило, по заказу и за вознаграждение. По своему положению, характеру дея­тельности и интересам шаманы были целиком связаны с эксплуататор­ской верхушкой коренного населения. Они приносили экономический вред населению, требуя постоянных кровавых жертвоприношений, умерщ­вления необходимых охотнику собак, оленей и другого скота.

У народов Сибири были распространены различные анимистические представления, существовал культ, связанный с духами - «хозяевами» отдельных явлений природы, бытовали различные формы родового культа. Не у всех народов эти культы входили в сферу действий шамана.

Вопреки высказывавшемуся в литературе мнению об отсутствии в Сибири следов тотемизма, пережитки его обнаруживаются едва ли не у всех сибирских народов. Примеры этого читатель найдет в главах, посвя­щенных отдельным народам. К тотемизму восходит и культ медведя, имев­ший в Сибири почти повсеместное распространение.

Культ медведя выступал в двух формах: во-первых, в виде обрядов, связанных с убитым на охоте медведем, во-вторых, в виде особого культа воспитываемых в неволе и потом в определенное время ритуально уби­ваемых медвежат. Вторая форма была ограничена определенной об­ластью - Сахалином и Амуром (айны, нивхи, ульчи, орочи). Обычай содержания в неволе почитаемого животного с последующим его ритуаль­ным убиением уводит нас далеко на юг, куда ведут и некоторые другие элементы в культуре айнов.

Общесибирская форма почитания медведя восходит, повидимому, к тоте­мизму древних таежных охотников и рыболовов Сибири, к тому хозяй­ственно-культурному комплексу, который выступает еще в неолите таежной полосы.

Духовная культура народов Сибири не ограничивалась, разумеется, только образами и понятиями религиозного сознания, хотя низкий уро­вень развития производительных сил обусловил отсталость духовной культуры. Различные виды народных практических знаний и народного творчества убедительно говорят об этом.

Почти каждая этническая группа обладает своеобразными фольклор­ными произведениями, разнообразие которых находит свое объяснение в различии исторических судеб, в различном происхождении этих на­родов.

Очень большое влияние на фольклор народов Севера оказало устное творчество русского народа. Русские сказки, иногда несколько видо­измененные в силу местных условий, а иногда почти без всяких изме­нений, составляют значительную часть фольклорного богатства боль­шинства народов Севера, и часто наиболее популярную.

За годы советского строительства у народов Сибири появились новые произведения народно-поэтического творчества на темы о колхоз­ной жизни, о Великой Отечественной войне 1941 -1945 гг., о Ленине и Коммунистической партии.

Богато и разнообразно изобразительное искусство народов Сибири. Здесь необходимо отметить украшения шитьем и аппликацией на одежде, в частности вышивки подшейным оленьим волосом (один из архаичных способов орнаментации), аппликации из кусочков кожи, шкуры и ткани, вышивка шелком и шитье бисером.

Народы Сибири добились больших успехов в создании орнаменталь­ных мотивов, подборе цветов, инкрустации и резьбе по металлу.

Особой областью прикладного изобразительного искусства являются резьба по мамонтовой кости и моржовому клыку и металлу, инкрустация металлом на бытовых предметах - костяных деталях оленьей упряжи, трубках, огнивах и т. п. Изобразительное прикладное искусство находит применение и в украшении орнаментом берестяной посуды, распростра­ненном главным образом в лесных районах (преимущественно в бассейне Оби). Следует отметить также резьбу по дереву - украшение резьбой деревянной посуды ж утвари, получившее наибольшее развитие в При­амурье.

Изучение всех видов искусства народов Сибири имеет не только исто­рический интерес и значение. Изучение его в советских условиях должно помочь поднять это искусство на еще более высокую ступень, помочь сделать его составной частью социалистической культуры народов Си­бири.

Великая Октябрьская социалистическая революция застала в Си­бири довольно пеструю картину общественноэкономического развития нерусского населения, начиная от различных стадий разложения перво­бытно-общинного строя и кончая зародышами капиталистических отно­шений. Местное население было разноязычно, малочисленно, разбросано на огромных пространствах, чаще мелкими родовыми и племенными груп­пами (особенно в северной части Сибири). Эти мелкие племена и народности (ханты, манси, энцы, нганасаны, селькупы, эвенки, орочи, ороки и многие другие) занимались главным образом охотой и рыболовством, частично оленеводством. Как правило, они жили замкнутой примитивной жизнью, говорили на своих местных языках и диалектах и не имели своей письменности и литературы. В условиях национальной политики царизма процесс исторического развития их протекал крайне медленно, ибо цар­ская политика тормозила его, консервировала родоплеменную раздроблен­ность и разобщенность.

Наряду с мелкими родоплеменными группами в Сибири имелись и вполне сложившиеся народности с хорошо выраженным классовым составом населения, с более развитыми хозяйством и культурой, например якуты, буряты, тувинцы, хакасы, южные алтайцы и др.

Необходимо отметить, что родоплеменные группы и народности Сибири в условиях царизма не оставались неизменными. Многие из них как бы находились в переходном состоянии, т. е. частично ассимилировались, частично развивались. Такие народности, как якуты, буряты, хакасы, развивались не только за счет собственного естественного прироста населения, но и за счет ассимиляции в их среде различных менких, например тунгусоязычных, самодийскоязычных родоплемепных групп. Наблюдался процесс слияния некоторых мелких групп с русскими, например коттов, камасинцев в бывшем Капском, кумандинцеви телеутов в Бийском уездах и т. д. Таким образом, с одной стороны, шел процесс консолидации родоплемепных групп в народности, с другой -дробление и ассимиляция их. Указанный процесс протекал до революции в весьма медленном темпе.

Советский государственный строй открыл новую эру в истории племен и народностей Сибири. Коммунистическая партия поставила задачу вовлечь запоздалые в своем развитии племена и народности бывшей царской России в общее русло более высокой культуры советского народа. Партия широко привлекла силы русского рабочего класса к работе по ликвидации многовековой политической, экономической и культурной отсталости среди сибирских племен и народностей. В результате практи­ческих мер среди отсталых племен и народностей Сибири началось социа­листическое строительство.

В условиях советского государственного строя, национальной поли­тики Коммунистической партии, подавляющее большинство нерусского населения Сибири получило специальную форму государственного устрой­ства в виде административной (для автономных областей, национальных округов и районов) или политической (для автономных республик) авто­номии. Это способствовало развитию и укреплению его экономической жизни, росту культуры, а также национальной консолидации. В Си­бири до сего времени, наряду с такими, относительно крупными, народ­ностями, как якуты и буряты, исчисляющимися сотнями тысяч, имеются мелкие народности, насчитывающие всего лишь по нескольку тысяч и даже по, нескольку сотен человек.

Благодаря особенному вниманию и заботе Советского правительства и Коммунистической партии, они постепенно ликвидируют свою экономи­ческую и культурную отсталость и приобщаются к социалистической культуре. Однако им еще много нужно сделать на пути экономического и культурного развития. Глубокая хозяйственная и культурная отста­лость, малочисленность и раздробленность, доставшиеся в наследство от дореволюционного периода их истории, создают много различных трудностей для дальнейшего развития и в условиях социали­стического строя. Хозяйственное и культурное строительство у та­ких народностей требует весьма внимательного учета их истори­ческого прошлого, специфики культуры и быта, специфики географи­ческих условий, в которых они живут. Эти малые народности, обладая многовековым опытом жизни в суровых условиях севера, являются непревзойденными охотниками и оленеводами, знатоками местных при­родных условий. Никто, кроме них, не сможет так хорошо и рацио­нально использовать природные богатства огромных таежных и тундренных пространств путем развития охоты и оленеводства. Вполне естественно поэтому, что хозяйственное и культурное строительство у этих народов носит своеобразные черты. Внимательное изучение этого своеобразия поможет быстрее завершить процесс окончательного при­общения народов Сибири к сокровищам социалистической культуры советского народа и в свою очередь передать огромные богатства да­леких сибирских окраин на дело социалистического строительства всего государства.

Долгие столетия народы Сибири жили в небольших поселениях. В каждом отдельном населенном пункте проживал свой род. Жители Сибири дружили между собой, вели совместное хозяйство, часто являлись родственниками друг другу и вели активный образ жизни. Но за счет обширной территории Сибирского края, эти деревни находились далеко друг от друга. Так, например, жители одной деревни вели уже свой образ жизни и говорили на непонятном языке для своих соседей. Со временем, некоторые поселения исчезали, а некоторые, становились больше и активно развивались.

История народонаселения в Сибири.

Первыми коренными жителями Сибири принято считать племена самодийцев. Они населяли северную часть. К их основному занятию можно отнести оленеводство и ловлю рыбы. Южнее обитали племена манси, которые жили за счет охоты. Главным их промыслом была добыча пушнины, которой они расплачивались за своих будущих жен и покупали необходимые для жизни товары.

Верховья Оби населяли тюрские племена. Их основным занятием являлось кочевое скотоводство и кузнечный промысел. Западнее Байкала жили бурята, которые прославились своим железоделательным ремеслом.

Самую большую территорию от Енисея и до Охотского моря населяли тунгусские племена. Среди них было множество охотников, рыболовов, оленеводов, некоторые занимались ремеслом.

Вдоль берега Чукотского моря, расположились эскимосы (около 4 тыс. человек). По сравнению с другими народами того времени, у эскимосов было самое медленное социальное развитие. Орудие труда было сделано из камня либо дерева,. К основным хозяйственным занятием можно отнести собирательство и охоту.

Главным способом выживания первых поселенцев Сибирского края была охота, оленеводство и добыча пушнины, которая являлась валютой того времени.

К концу XVII века самыми развитыми народами Сибири были буряты и якуты. Татары являлись единственным народом, которые до прихода русских, успели организовать государственную власть.

К самым крупным народам до русской колонизации можно отнести следующие народы: ительмены (коренные жители Камчатки), юкагиры (населяли основную территорию тундры), нивхи (жители Сахалина), тувинцы (коренное население Республики Тувы), сибирские татары (располагались на территории Южной Сибири от Урала до Енисея) и селькупы (жители Западной Сибири).

Коренные народы Сибири в современном мире.

Согласно Конституции РФ каждый народ России получил право на национальное самоопределение и идентификацию. С момента распада СССР Россия официально превратилась в многонациональное государство и сохранение культуры малых и исчезающих народностей стало одним из государственных приоритетов. Не обошли вниманием здесь и сибирские коренные народы: некоторые из них получили право на самоуправление в автономных округах, другие же образовали собственные республики в составе новой России. Совсем малочисленные и исчезающие народности пользуются всесторонней поддержкой государства, и усилия многих людей направлены на сохранение их культуры и традиций.

В рамках данного обзора мы дадим краткую характеристику каждому сибирскому народу, численность которого больше либо приближается к 7 тысячам человек. Более мелкие народы сложно охарактеризовать, поэтому мы ограничимся их названием и численностью. Итак, начнем.

1. Якуты - самый многочисленный из сибирских народов. Согласно последних данных, численность якутов составляет 478 100 человек. В современной России якуты одни из немногих народностей, которые имеют собственную республику, причем её площадь сравнима с площадью среднестатистического европейского государства. Республика Якутия (Саха) территориально расположена в Дальневосточном Федеральном Округе, однако этнос «Якуты» всегда считался коренным сибирским народом. Якуты обладают интересной культурой и традициями. Это один из немногих народов Сибири, имеющий собственный эпос.
2. 
   
3. Буряты - это еще один сибирский народ с собственной республикой. Столица Бурятии - город Улан-Уде, расположенный к востоку от озера Байкал. Численность бурятов составляет 461 389 человек. В Сибири широко известна бурятская кухня, по праву считающаяся одной из лучших среди этнических. Достаточно интересна история этого народа, его легенды и традиции. Кстати, Республика Бурятия - это один из основных центров буддизма в России.
4. 
   
5. Тувинцы. Согласно последней переписи населения, 263 934 идентифицировали себя как представители тувинского народа. Республика Тыва - одна из четырех этнических республик Сибирского Федерального Округа. Её столица - город Кызыл с населением в 110 тысяч человек. Общее население республики приближается к 300 тысячам. Здесь также процветает буддизм, а традиции тувинцев говорят еще и о шаманизме.
6. 
   
7. Хакасы - один из коренных народов Сибири численностью в 72 959 человек. Сегодня имеют собственную республику в составе Сибирского Федерального Округа и со столицей в городе Абакан. Этот древний народ издавна жил на землях к западу от Великого Озера (Байкал). Он никогда не был многочисленен, что не помешало ему пронести сквозь века свою самобытность, культуру и традиции.
8. 
   
9. Алтайцы. Место их проживания довольно компактно - это Алтайская горная система. Сегодня алтайцы проживают в двух субъектах Российской Федерации - Республике Алтай и Алтайском Крае. Численность этноса «алтайцы» составляет около 71 тысячи человек, что позволяет говорить о них, как о достаточно крупном народе. Религия - шаманизм и буддизм. Алтайцы имеют собственный эпос и ярко выраженную национальную принадлежность, не позволяющие спутать их с другими сибирскими народами. Этот горный народ обладает многовековой историей и интереснейшими легендами.
10. 
    
11. Ненцы - один из малых сибирских народов, компактно проживающих в районе Кольского полуострова. Его численность в 44 640 человек позволяет отнести его к малым народам, традиции и культура которых охраняется государством. Ненцы - кочевники-оленеводы. Они принадлежат к так называемой самодийской народной группе. За годы XX века численность ненцев выросла примерно вдвое, что говорит об эффективности государственной политики в области сохранения малых народов Севера. Ненцы имеют собственный язык и устный эпос.
12. 
    
13. Эвенки - народ, преимущественно проживающий на территории Республики Саха. Численность этого народа в России составляет 38 396 человек, часть из которых проживает в сопредельных с Якутией областях. Стоит сказать, что это примерно половина от общей численности этноса - примерно столько же эвенков проживает в Китае и Монголии. Эвенки - народ маньчжурской группы, не обладающий собственным языком и эпосом. Родным языком эвенков считается тунгусский. Эвенки - прирожденные охотники и следопыты.
14. 
    
15. Ханты - коренной народ Сибири, относящийся к угорской группе. Большинство хантов проживает на территории Ханты-Мансийского Автономного Округа, находящегося в составе Уральского Федерального Округа России. Общая численность хантов составляет 30 943 человека. На территории Сибирского Федерального округа проживает порядка 35% хантов, причем львиная их доля приходится на Ямало-Ненецкий АО. Традиционные занятия хантов - рыбная ловля, охота и оленеводство. Религия предков - шаманизм, однако в последнее время все больше хантов причисляют себя к православным христианам.
16. 
    
17. Эвены - народ, родственный эвенкам. По одной из версий они представляют собой эвенкийскую группу, которая была отсечена от основного ореола проживания продвигающимися на юг якутами. Долгое время вдали от основного этноса сделало эвенов отдельным народом. На сегодняшний день их численность составляет 21 830 человек. Язык - тунгусский. Места проживания - Камчатка, Магаданская область, Республика Саха.
18. 
    
19. Чукчи - кочевой сибирский народ, который занимается в основном оленеводством и проживает на территории Чукотского Полуострова. Их численность составляет около 16 тысяч человек. Чукчи относятся к монголоидной расе и по мнению многих антропологов являются коренными аборигенами Крайнего Севера. Основная религия - анимизм. Коренные промыслы - охота и оленеводство.
20. 
    
21. Шорцы - тюркоязычный народ, живущий в юговосточной части Западной Сибири, главным образом на юге Кемеровской области (в Таштагольском, Новокузнецком, Междуреченском, Мысковском, Осинниковском и др. районах). Их численность составляет порядка 13 тысяч человек. Основная религия - шаманизм. Шорский эпос представляет научный интерес в первую очередь своей самобытностью и древностью. История народа восходит к VI веку. Сегодня традиции шорцев сохранились лишь в Шерегеше, та как большая часть этноса переехала в города и в значительной степени ассимилировалась.
22. 
    
23. Манси. Этот народ известен русским еще с момента начала основания Сибири. Еще Иван Грозный посылал рать против манси, что говорит о том, что они были достаточно многочисленны и сильны. Самоназвание этого народа - вогулы. У них свой язык, достаточно развитый эпос. На сегодняшний день местом их проживания является территория Ханты-Мансийского АО. Согласно последней переписи населения, 12 269 человек идентифицировали себя как принадлежащие к этносу манси.
24. 
    
25. Нанайцы - малочисленный народ, проживающий по берегам реки Амур на Дальнем Востоке России. Относящиеся к байкальскому этнотипу, нанайцы по праву считаются одним из древнейших коренных народов Сибири и Дальнего Востока. На сегодняшний день численность нанайцев в России составляет 12 160 человек. У нанайцев есть собственный язык, корнями уходящий в тунгусский. Письменность существует только у российских нанайцев и основана на кириллическом алфавите.
26. 
    
27. Коряки - коренной народ Камчатского края. Различают береговых и тундровых коряков. Коряки в основном оленеводы и рыболовы. Религия этого этноса - шаманизм. Численность - 8 743 человека.
28. 
    
29. Долганы - народность, проживающая в долгано-ненецком муниципальном районе Красноярского Края. Численность - 7 885 человек.
30. 
    
31. Сибирские татары - пожалуй самый известный, однако сегодня немногочисленный сибирский народ. Согласно последней переписи населения в качестве сибирских татар самоидентифицировались 6 779 человек. Однако ученые говорят о том, что на самом деле их численность намного больше - по некоторым оценкам до 100 000 человек.
32. 
    
33. Сойоты - коренной народ Сибири, являющийся потомком саянских самоедов. Компактно проживает на территории современной Бурятии. Численность сойотов составляет 5 579 человек.
34. 
    
35. Нивхи - коренной народ острова Сахалин. Сейчас проживают и на континентальной части в устье реки Амур. На 2010 год численность нивхов - 5 162 человека.
36. 
    
37. Селькупы проживают в северных частях Тюменской, Томской областей и на территории Красноярского Края. Численность этого этноса составляет около 4 тысяч человек.
38. 
    
39. Ительмены - это еще один коренной народ полуострова Камчатка. Сегодня практически все представители этноса проживают на западе Камчатки и в Магаданской Области. Численность ительменов составляет 3 180 человек.
40. 
    
41. Телеуты - тюркоязычный малый сибирский народ, проживающий на юге Кемеровской Области. Этнос очень тесно связан с алтайцами. Его численность приближается к 2 с половиной тысячам.
42. 
    
43. Среди иных малочисленных народов Сибири часто выделяют такие этносы как «кеты», «чуванцы», «нганасаны», «тофалгары», «орочи», «негидальцы», «алеуты», «чулымцы», «ороки», «тазы», «энцы», «алюторцы» и «кереки» . Стоит сказать, что численность каждого из них составляет менее 1 тысячи человек, так что их культура и традиции уже практически не сохранились.