Как жили и живут лондонцы. Как жили и живут лондонцы Лондон 17 века развлечения лондонцев

Улица Лондона / Concept of Thames Street by Luc Fontenoy.

Лондон в то время представлял собой поселение в 448 гектаров, окруженных городской стеной. В стене имелись ворота Людгейт, Ньюгейт, Олдерсгейт, Крипплгейт, Мургейт и Бишопгейт, а с юга протекала Темза, которую можно было пересечь по Лондонскому мосту. По оценкам численность населения составляла около полмиллиона жителей.

Зимой 1664 года в небе над Лондоном была видна яркая комета, и горожане опасались, что она предвещает ужасные события. Так и случилось: вначале Великая чума, потом Великий пожар.

Благодаря великолепной студенческой работе каждый желающий за 3 минуты может прогуляться по допожарному Лондону 17 века.

Оригинал видео: Pudding Lane Productions, Crytek Off The Map youtube.com

2.


Чумная улица / Concept of Botolph Lane by Dan Peacock, showing the griminess and plague ridden street.

В 1665-1666 годах в Лондоне и Англии свирепствовала Великая чума, во время которой умерло приблизительно 100 000 человек, 20% населения Лондона. В 14 веке «Черная смерть» была суровей и масштабней, но как «великую» чуму запомнили именно бедствие 1665-1666 годов. Тогда случилась последняя крупная эпидемия чумы в стране. До этого вспышки наблюдались в 1603 году, когда от болезни умерло 30 тысяч лондонцев, в 1625, когда произошло 35 тысяч смертей, и в 1636 году, когда от чумы умерло около 10 тысяч человек.

По оценкам Джона Граунта, в 1665 году в Лондоне проживало около 460 тысяч человек. Граунт был демографом и выпускал оценки смертности за каждую неделю. Когда кто-либо умирал, звонил колокол и приходил «искатель смерти», чтобы осмотреть труп и определить причины смерти. Искатели в большинстве своем были невежественными старухами, которые за плату могли внести в официальные записи искаженную причину смерти. Когда человек умирал от чумы, подкупленный искатель называл иную причину смерти. Это происходило потому, что дома жертв чумы по закону должны были быть закрыты на 40-дневный карантин, при этом все члены семьи запирались в доме. Двери такого дома отмечались красным крестом и словами «Господи, помилуй нас», также около дверей ставился караульный.

3.


Кадр из проекта Off The Map.

По мере увеличения количества жертв вырывались все новые и новые ямы для трупов. Специально нанятые люди ездили на телегах по городу, призывая людей: «Выносите ваших мертвых», и увозили груды тел. Власти забеспокоились, что лавинообразный рост числа смертей может вызвать среди населения панику, и приказали проводить вывоз и захоронение трупов только ночью. Скоро тележек просто перестало хватать, и трупы начали складывать вдоль домов. Были восстановлены дневные разъезды и рытье ям, которые заполнялись уже разлагающимися трупами.

4.


Кадр из проекта Off The Map.

Было предпринято несколько попыток создать систему мер общественного здравоохранения для эффективной борьбы с эпидемией. Городские власти наняли врачей и организовали тщательное захоронение жертв, однако из-за распространившейся по городу паники, люди, боясь заражения, хоронили трупы поспешно. Причина болезни была неизвестна, но многие считали, что ее переносили животные, и, поэтому, Лондонская Корпорация приказала убивать кошек и собак. Вполне возможно, что это решение удлинило эпидемию, поскольку животные контролировали численность крыс, которые переносили блох. Власти также распорядились о том, чтобы огонь постоянно горел, и днем и ночью, в надежде на то, что он очистит воздух. Для того, чтобы отогнать инфекцию, жгли разные вещества, распространяющие сильные запахи, такие как перец, хмель и ладан. Жителей Лондона насильно заставляли курить табак.

5.

В Лондон чума пришла в июле 1665 года. Король Англии Карл II вместе со своей семьей и свитой покинул столицу и уехал в Оксфордшир. По документам установлено, что смертность в Лондоне доходила до 1 000 человек в неделю, затем — до 2 000 человек в неделю, и уже к сентябрю 1665 года достигла 7 000 человек в неделю.

К концу осени смертность начала снижаться, и в феврале 1666 года сочли безопасным возвращение в город короля и его окружения.

Случаи возникновения очагов заболевания продолжались до сентября 1666 года, но уже значительно более медленными темпами. Великий пожар, который случился в Лондоне в начале сентября 1666 года, уничтожил дома в большинстве густонаселенных районов.

Примерно в это же время вспышки чумы прекратились, вероятно, вследствие того, что инфицированные блохи погибали во время пожара вместе с крысами, которые их переносили.

6.

Великий пожар в Лондоне /Great Fire of London охватил центральные районы Лондона с воскресенья, 2 сентября по среду, 5 сентября, 1666 года. Огню подверглась территория лондонского Сити внутри древней римской городской стены. В пожаре сгорело 13500 домов, 87 приходских церквей, Собор святого Павла, большая часть правительственных зданий. Считается, что пожар лишил крова 70 тысяч человек, при тогдашнем населении центральной части Лондона в 80 тысяч. В литературе приводятся и другие цифры потерявших жилье. Точно неизвестно, сколько людей погибло при пожаре, есть сведения всего лишь о нескольких жертвах, но множество жертв осталось не зафиксированными.

7.

Пожар начался в пекарне Томаса Фарринера на улочке Паддинг-лейн, вскоре после полуночи в воскресенье, 2 сентября. Огонь стал быстро распространяться по сити в западном направлении. Пожарные того времени, как правило, применяли метод разрушения зданий вокруг возгорания для того, чтобы огонь не распространялся. Это не сделали только потому, что лорд-мэр, г-н Томас Бладворт, не был уверен в целесообразности этих мер. К тому времени, когда он приказал разрушить здания, было слишком поздно.

В понедельник пожар продолжил распространяться на север, к центру Лондона. Во вторник пожар распространился на большей части города, разрушив Собор святого Павла, и перешел на противоположный берег реки Флит. Попытка потушить огонь, как полагают, увенчалась успехом из-за того, что стих восточный ветер, и гарнизону Тауэра с помощью пороха удалось создать противопожарные разрывы между зданиями для предотвращения дальнейшего распространения на восток.

8.

Несмотря на многочисленные радикальные предложения, Лондон был восстановлен по тому же плану, что и до пожара.

9.


Замысел: предварительные наброски.

Работа британских студентов над реконструкцией Лондона 17 века шла тщательно и не быстро.

10.


Результат: кадр из видеореконструкции

Дополнительную информацию о проекте, об идеях, концепциях и процессе воплощения замыслов можно получить в коллективном блоге авторов (англ.):

ru.wikipedia.org: Великая эпидемия чумы в Лондоне
James Leasor. The Plague and the Fire. - London: George Allen and Unwin, 1962
Даниэль Дефо. Дневник чумного года, содержащий наблюдения и воспоминания о самых замечательных событиях как общественных, так и сугубо личных, произошедших в Лондоне во время последнего великого испытания в 1665 году. Пер. К. Н. Атарова
History of the Plague in England by Daniel Defoe

Изображения : puddinglanedmuga.blogspot.co.uk; картинки 3, 4, 10: кадры видео с youtube

Развлечения Лондонцев в XVII в. Ребят, помогите. Задали написать доклад о развлечениях Лондонцев в XVII.Помогите. и получил лучший ответ

Ответ от Olga Ismailova[гуру]
Лондонцы 17 века любили различные состязания.
Некоторые из них демонстрировали средневековый культ жестокости не только по отношению к животным (например, собачьи бои), но и человеку (кулачные бои). Гуманные правила проведения состязаний еще не сформировались, поэтому различные травмы, полученные в процессе состязаний зачастую носили тяжелый или даже летальный характер.
наиболее развитой и массовой формой проведения свободного времени англичан на протяжении XVI-XVIII вв. был спорт, как наиболее доступный и зрелищный. В отдельную категорию форм досуга следует отнесли охоту
Хотя охота была уделом богатых аристократов и как развлечение не носила массовый характер.
Целый ряд праздников и увеселений носили сезонный (цикличный) характер. Большинство праздников было связано с религиозным календарем. .
Лондонцы во все времена любили парковый отдых.Парки были местом прогулок и проведения спортивных состязаний, ибо на тот момент еще не существовало специализированных спортивных сооружений.
В отличие от спорта, кофейни были местом досуга для «избранных». Жизнь лондонской кофейни напоминала клуб по интересам, возможно, поэтому, свое историческое развитие кофейни продолжили в качестве клубов,
Безусловным фаворитом развлечений был театр. В 17 веке уже были профессиональные театры, некоторые - со своими зданиями. Их работа носила регулярный характер.
В основном - брала вот отсюда. Если мало - собери еще.

Ответ от [email protected] [гуру]
Фейерверк.
См. Великий Лондонский пожар 1666 года.

Ответ от Аркадий Дьячков [новичек]
..Столица огромной империи, центр мировой торговли, крупнейший и густонаселенный, самый роскошный и сказочный город в Европе, а возможно, и во всем мире.
Самым красивым городом Европы в 1700 г. был Лондон. Особое своеобразие и очарование ему придавали силуэты храмов, воздвигнутых архитектором Кристофером Реном. Среди церковных зданий выделялся собор Святого Павла, строительство которого в то время еще не было завершено. Оставалось возвести купол. Окончание работ затягивалось, и в народе в шутку стали говорить о медлительных людях: "Спешит, как строитель с ведром раствора на купол собора Святого Павла".
Главной водной артерией Великобритании, ее самой оживленной магистралью была река Темза, усеянная тысячами точек прогулочных, пассажирских и торговых судов.
Единственный Лондонский мост связывал северный и южный берега Темзы. Ниже по реке находился порт, в котором постоянно разгружались корабли, прибывшие со всех уголков земли с заморскими товарами.
Милые маленькие деревушки, расположенные в нескольких милях от центра города, Хампстед и Хайгет, были ярким контрастом с процветающей столицей. В эпоху, о которой идет речь, Лондон играл такую значительную роль в жизни королевства, как никогда ни ранее, ни позже. Здесь проживало не менее 530 тыс. человек, что составляло девятую часть населения всего государства, в то время как во втором по величине городе, Норидже, - лишь 30 тыс. жителей. Лондон как магнит притягивал людей разных сословий. Сюда стекались представители аристократии и дворянства, стремясь, чтобы их заметили при дворе. Они заседали в парламенте, улаживали свои дела в суде, развлекались, искали выгодные партии для своих детей, делали покупки... Лондон был настоящим раем для покупателей, он представлял собой огромный торговый центр, который мог удовлетворить любые запросы.
Для издателей газет рынком сбыта стали кофейни города, где посетители часы напролет проводили в дискуссиях и обсуждениях опубликованных материалов. Лондон был центром издательской деятельности, театральной и музыкальной жизни страны. Гости столицы знакомились здесь с новомодными течениями в искусстве и распространяли мнение о них по всему королевству.
Но этот огромный город не мог обеспечить себя людскими ресурсами. Смертность здесь возросла по сравнению с предыдущим столетием. В Лондоне теперь чаще хоронили, чем крестили. Каждый третий младенец умирал, не дожив до двух лет. И лишь только половина остальных детей доживала до пятнадцати лет. Взрослые же люди, становившиеся уже кормильцами больших семейств, очень часто уходили из жизни в 30-40 лет.
Вдоль улиц столицы тянулись сточные канавы; питьевая вода была загрязнена; зловоние помоек распространялось по всей округе; захоронения на переполненных кладбищах проходили бесконтрольно; жилища горожан не имели ни водопровода, ни канализации. Одним словом, в то время в Лондоне не существовало ни малейшего понятия об общественной гигиене. Туры в Лондон для прочих Англичан, как таковые тоже отсутствовали. Дышать было нечем: атмосферу загрязнял дым тысячи мелких пожаров, вредивших как людям, так и природе. Широко распространен был туберкулез, и эпидемии оспы жестоко косили жителей густонаселенного города. Лекарства в то время были малоэффективны, и поэтому даже незначительное телесное повреждение человека могло повлечь за собой опасное заболевание, чреватое смертельным исходом. И это неудивительно, так как коренные лондонцы отличались слабым здоровьем и страдали, как правило, целым рядом хронических заболеваний. Поэтому столица нуждалась в постоянном притоке мигрантов. Ежегодно в Лондон прибывало на жительство примерно 8 тыс. молодых людей из всех частей королевства, их привлекали заработки, которые были на 30 процентов выше средних по стране.
Великий пожар 1666 г., вернее, необходимость восстанавливать город

В районах Кенсингтон и Хэмптон можно было полюбоваться разбитыми в строгом голландском стиле садами Вильгельма и Марии с их живыми изгородями, клумбами, скульптурами и фонтанами. А Конрада фон Уффенбаха чрезвычайно заинтересовали "загадочные садовые приспособления из толстых дубовых стволов, которыми укатывали газоны после того, как скосили траву".

Восхищала и привлекала лондонцев и гостей города река Темза, которая являлась важной транспортной магистралью, пестрящей многочисленными красными и зелеными лодками. Сезар де Соссюр был не первым и не последним иностранцем, влюбившимся в этот вид. "Не видел ничего восхитительнее этой реки. По ней снуют всевозможные лодки и суда, которых в Лондоне не менее 15 тысяч. Их используют в качестве пассажирского и грузового транспорта. Кроме того, встречаются так называемые барки и галеры - окрашенные и золоченые. Как обворожительна Темза в тихий летний вечер, однако здесь можно услышать неожиданные речи. Дело в том, что, по традиции, на воде можно дать волю словам, выкрикивая все, что угодно, пусть даже и самому королю. Никто не имеет права обижаться". Из-за этой традиции язык лодочников, привыкших к этому словесному беспределу, был "грубым и вульгарным".

Речной транспорт имел для города жизненно важное значение, так как, во-первых, улицы его были перегружены наземным транспортом; во-вторых, тряску, испытываемую пассажирами экипажей, мог вынести далеко не каждый. Правда, был еще один вариант передвижения - ходьба пешком. Но прогулка, однако, осложнялась тем, что тротуары имелись лишь на главных улицах. Существовали и свои правила поведения на улице: следовало уступить другим дорожку возле домов, а самому держаться ближе к дороге. Кроме того, всегда нужно быть внимательным, чтобы не столкнуться с носильщиками паланкинов, выкрикивающими: "Посторонись!" Часто сметенному с тротуара прохожему оставалось лишь брести по проезжей части, глотая в жару пыль, а в дождливую погоду хлюпая по грязи. Строительные работы, ведущиеся повсюду, не способствовали чистоте столицы.
Лондонский мост все еще оставался единственным на Темзе. Хотя, по замечанию фон Уффенбаха, он меньше всего был похож на мост в привычном понимании, так как по обеим его сторонам располагались большие красивые здания с магазинами на нижних этажах. И только где-то ближе к середине был незастроенный отрезок футов 8 длиной, с которого через железную ограду можно было полюбоваться рекой. Зажатая между опорами моста вода казалась бурлящей, ревущей бездной.

В погожие дни лондонцы могли за 2-4 пенса пересечь Темзу, чтобы попасть в Фоксхолл. Пеппс проделал этот путь вместе со своей семьей. "Мальчишка- гребец доставил нас в Фоксхолл, где мы прекрасно погуляли по Олд-Спри-нг-Гарденз, потом в Нью- Спринг-Гарденз. Мы рвали розы, потом зашли перекусить и довольные вернулись домой опять по воде".
Фон Уффенбах специально побывал в Ламбете, чтобы посмотреть на целебные источники. "Судя по привкусу, вода из источника содержит железо и квасцы. Вдоль Темзы мы направились в Фоксхолл, дабы насладиться несравненной красотой Олд-Спринг-Гар- денз, который и назван так, потому что он особенно хорош весной, когда туда слетается бессчетное число птиц. Они вьют там гнезда и развлекают людей своим пением. В саду можно пройтись по многочисленным тенистым аллеям и при желании выпить стакан дрянного вина в одной из зеленых беседок. Обычно здесь много людей, особенно женщин сомнительной репутации, разодетых, однако, не хуже леди из высшего общества".

Жители столицы толпами стекались за целебной жидкостью в Хампстед. Их вело то ли желание непременно излечиться от своих болезней, то ли любопытство - хотелось испробовать, что же такое чистая вода (ведь в Лондоне питьевая вода была сильно загрязнена).

Фон Уффенбах писал: "Ближайший к Лондону целебный источник расположен в таком живописном месте, что люди не только ездят сюда по понедельникам, четвергам и субботам за водой, но даже строят здесь летние домики. Источник находится недалеко от города, а совсем рядом с ним есть кофейня и танцевальный зал, где танцуют современные и народные танцы. Это выглядит очень красиво. Местность там очень приятная глазу, а с холма открывается потрясающий вид на Темзу и Лондон".

Горожане часто лечились на водах в Ислингтоне. Название Нью-Танбридж-Уэллз так и не прижилось. Миссон считал, что ислингтонские воды "не полезны, но и не вредны, при условии, что вы ими не злоупотребляете". К тому же эта местность славилась хорошими молочными продуктами. Так что туда следовало поехать хотя бы ради того, чтобы испробовать фирменные пирожные со взбитыми сливками. А затем можно было потанцевать на вечеринке.

Лондонцы обожали всякого рода пиршества и массовые гулянья. Гай Мьеж считал, что им стоит проводить святые праздники Рождества, Пасхи и Троицы более сдержанно и благоговейно, но все же очень любил бывать на английском рождественском фестивале. "Двенадцать дней от дня Рождества Христова - это время христианской духовной радости и чисто человеческого веселья: лондонцы желают друг другу счастья, угощают, дарят подарки и делают все, чтобы прогнать скуку прочь. В это время люди добры не только к равным, но и к тем, кто стоит на низших ступенях социальной лестницы".

По старой языческой традиции дома в праздничные дни украшались лавром, розмарином, остролистом, белой омелой и. прочей зеленью.

В Сити 29 октября (по старому стилю) отмечали день лорд-мэра. Это был большой праздник в честь вновь избранного хозяина города. Он приносил в этот день присягу в Вестминстере, куда направлялся в сопровождении огромной процессии. Нед Уорд ради этого шоу специально встал пораньше, чтобы все увидеть. Он рассказывает: "Атмосфера в толпе царила шумная и беспокойная, что контрастировало с величественным и торжественным видом восседавшего на роскошной колеснице лорд-мэра, возглавлявшего процессию".

По будням лондонцы много работали. Воскресенье было выходным днем, но развлечений в этот день было крайне мало. Театры, концерты, спортивные площадки были закрыты. Даже серьезному швейцарцу фон Уффенбаху это показалось уж слишком. "Мало того, что по воскресеньям здесь строго следят за тем, чтобы ни души не было ни в пивных, ни в театрах, так еще и на улицах курсирует ограниченное число экипажей. Наша хозяйка даже запретила нам, иностранцам, поиграть на флейте или на виоле да гамбе, боясь наказания. И это единственное, в чем англичане еще остаются христианами".

Но в то время как на улицах стояла мертвая тишина, за закрытыми дверями своих домов буржуазия предавалась запрещенной по воскресным дням карточной или другой азартной игре, а в нелегальных тавернах дебоширили пьяницы.

Лондон 17 века самый большой европейский город, сочетающий в себе историю и красоту сооружений, построенных знаменитыми архитекторами. Проходя по его улицам можно было наблюдать интересные объекты, которые моментально привлекали внимание.

Достопримечательности Лондона в 17 веке

Одной из церковных достопримечательностей является собор Святого Павла, который в то время был достроен не полностью. Завершающим этапом строительства было возведение купола.
Темза – известная река Великобритании, по которой ежедневно передвигались боле тысячи прогулочных, пассажирских и торговых судов. Северная и южная стороны реки были объединены Лондонским мостом.

Вниз по реке располагался порт, где корабли разгружали привезённые товары со всего мира. Речной транспорт всегда был актуален, особенно, когда наземный был переполнен и нужно было перебраться на другой конец города.

Деревушки Хампстед и Хайгет – полная противоположность городской суете. Именно здесь жители Лондона могли отвести душу и приятно провести время вдали от толп и серой массы людей. Яркая зелень деревьев и пахнущая растительность никого не оставляла равнодушными.

Недвижимость в Лондоне 17 века

Богатые владельцы земель считали выгодным сдавать свои участки в аренду и получали за это неплохие деньги. Это был своего рода бизнес, который позволял им хорошо жить и прокармливать своих детей. Большинство жителей Лондона не стремились приобрести собственное жилье, а старались снимать его в разных районах города. Ведь, по их мнению, это было гораздо экономней, чем купить шикарный особняк и остаться ни с чем.

Средняя стоимость аренды дома составляла 50-60 фунтов стерлингов в год. Более простые районы получили стоимость 20-30 фунтов стерлингов. Отдавая такую минимальную сумму, люди не могли рассчитывать на просторное жильё. Ведь большая часть домов были с террасой и имели узкую, но уютную площадь. Многие люди сдавали в аренду несколько комнат, а в остальных жили самостоятельно.

Развлечения Лондона 17 века

Повседневная жизнь Лондона в 17-м веке была разнообразной для граждан того времени. Люди часто посещали различные мероприятия, которые разбавляли их деятельность.
Петушиные бои – такие состязания проводились в круглой башне, где зрители могли располагаться на ярусах. Публика начинает делать ставки и петухов выпускают на арену. Животных намеренно злят и надевают им серебряные шпоры. Между ними завязывается драка – гребешки наливаются кровью, они пытаются заклевать друг друга. После окончания боя, все, кто ставили на проигравшего петуха, выплачивают деньги победителю.

Травля быков и медведей. Это особый вид состязаний, при котором быка выводят на арену и натравливают на него более 30-ти собак, с которыми он беспощадно справляется. Когда бык начинает уставать, приводят медведя и привязывают к кольцу. Стоя на двух лапах, он боролся с ними до последнего.

Театр – спектакли здесь проходили на тёмной сцене, освещённой яркими свечами. До того, как начнётся спектакль, актёры на сцене пели и танцевали. Публика была самая разнообразная – от аристократов и почтенных дам, до простых людей, которым было интересно всё вокруг.

Исторические забавы англичан в 17 веке

Варфоломеевская ярмарка – была масштабным мероприятием, на которую собирались все, кто мог. Именно здесь вели распутный образ жизни, не соответствующий нормам. Несмотря на запреты лорд-мера, ярмарка всё же проводилась. Актёры бросали театр и хотели своими умениями показать, что они гораздо лучше уличных акробатов, которые изо дня в день демонстрируют публике свое искусство. Ярмарка была настоящей наживой для проституток – в этот день они предлагали свои услуги всем желающим и пользовались спросом.
Саутуоркская ярмарка – главной её особенностью являлись животные, привезённые из разных стран. Это крокодил, которого забрали из Гвинеи ради того, чтобы показывать за деньги жителям Лондона. В барах и кофейнях также можно было наблюдать различных диковинных зверей. Заплатив всего 1 пенни, можно было полюбоваться 68-дюймовым угрём, а на следующий день показ подойдёт к концу. Именно поэтому жители Лондона бежали, сломя голову, чтобы успеть взглянуть на существо. В Тауэре желающие могли посмотреть на свирепых львов, предусмотренных для туристических граждан.

Первые кофейни Лондона 17 века

Впервые кофе в Лондон 17 века ввёз торговец и этим озадачил общественность. Мнение об этом напитке было крайне разносторонним. Врачи были рады, так как посчитали кофе отличным средством для борьбы с алкогольным опьянением. Для женщин это стало не радостным событием – по их мнению напиток лишал их сил. Мужчины изо дня в день проводили в уютных кофейнях с целью не только выпить вкусный кофе, но и пообщаться с приятелями.
Лондон в 17 веке был хорошо обустроен и насчитывал более 2000 кофеен. Посещать их могли все без исключения. Особыми требованиями были – дисциплинированность и аккуратность. Заплатив несколько пенни, можно было устраиваться поудобней, курить трубку, читать газеты и вести приятные беседы.

Кофейни со временем превратились в места для определённой классификации граждан. Многие из этих заведений использовались для азартных развлечений. Заядлые игроки регулярно проводили здесь время, ставили реальные деньги, проигрывали и рисковали своим имуществом. В кофейнях стали подавать алкогольные напитки, особенно кофе хорошо сочеталось с крепким коньяком. Это послужило толчком людей к новому образу жизни – одновременно праздному и весёлому. Правитель Лондона принимал все возможные меры по борьбе с этим, но лондонских граждан уж не удалось остановить.
Лондон 1700-х годов – город, который стремился к новому уровню и развитию. Он отличался старинной архитектурой, интересными достопримечательностями и возможностями. Лондон самый большой европейский город 17 века был конкурентом для многих городов в области торговли и промышленного развития. Также он служил крупным центром для переработки сырья, продуктов и различных товаров со всего мира.

Буйные забавы

Во все времена, пока существовал город, в нем были развлечения и были те, кто развлекал, - от уличных чревовещателей до «человека с телескопом», за два пенса позволявшего желающим взглянуть летней ночью на небеса. Акробаты балансировали на флюгере, который увенчивал шпиль собора Св. Павла; устраивались полуночные выставки собак и крысиные бои; демонстрировали свое искусство уличные жонглеры и фокусники, чьи выступления сопровождались игрой на дудочках и барабанах; на длинных веревках по лондонским улицам водили ученых медведей и обезьянок. В конце XVIII века некто, ходя по Лондону, демонстрировал зайца, танцующего на тамбурине; другой человек показывал «диковинную маску из пчел, покрывавших его голову и лицо». В начале XIX века толпы горожан собирались вокруг балагана «Фантазина», а детей привлекал «Келидаскоп». На площади Тауэр-хилл стояла «хитроумная машина» с большим количеством механических фигур и надписью: «Окажите, пожалуйста, поддержку изобретателю»; по Парламент-стрит ослик возил будочку с окошком, в которое можно было увидеть «Битву при Ватерлоо». Где раньше были магазины, торговавшие гравюрами и эстампами, теперь работают залы игральных автоматов, а на месте нынешнего Лондонского зоопарка в свое время принимал посетителей «Зверинец», располагавшийся в здании Эксетер-чейндж на Стрэнде. Доносившийся оттуда рев диких животных порой пугал лошадей, везших экипажи по оживленной магистрали.

В чудесах и курьезах в Лондоне никогда не было недостатка. Джон Стоу отмечает филигранную работу кузнеца, демонстрировавшего ошейник для дрессированной блохи с висячим замочком, ключиком и цепочкой; Джон Эвелин пишет, что видел «Волосатую Женщину», чьи брови покрывали весь лоб, и голландского мальчика, у которого на радужной оболочке каждого из глаз можно было разглядеть слова «Deus Meus» и «Elohim». В правление Георга II было объявлено, что «с восьми утра до девяти вечера в дальнем конце большого балагана в Блэк-хите можно будет увидеть женщину из Западной Англии 38 лет от роду, живую, с двумя головами - одна над другой… Ее удостоили чести личного осмотра сэр Хэнс Слоун и некоторые члены Королевского общества. Дамы и господа могут, если того пожелают, видеть ее в своих домах». Это объявление взято из брошюры, озаглавленной «Веселая Англия в старые времена». Таким образом, несчастное создание таскали по лондонским богатым домам для более пристального осмотра. В начале XIX века любопытствующим часто показывали «сиамских близнецов», хотя под другими названиями подобные «чудовищные пары» демонстрировались и в прежние столетия; в тот же период выставлялся напоказ «живой скелет», который при росте в пять футов и семь с половиной дюймов весил менее шести стоунов. В другой части Лондона любопытствующих забавлял «самый тяжелый из когда-либо живших людей» весом в восемьдесят семь стоунов. Как сказал Тринкуло при первой встрече с Калибаном на волшебном острове, странно напоминающем Лондон, «калеке нищему грош пожалеют, а десять грошей выложат, чтоб поглядеть на дохлого индейца».

Флит-стрит, которая долгое время была центром лондонской журналистики, порой становилась источником иных - не газетных - городских сенсаций. Драматург Бен Джонсон отметил «новое кукольное представление с Ниневией, Ионой и китом у моста через Флит». В 1611 году здесь за один пенс демонстрировались «мандрагоры с Флит-стрит». В 1702 году в бакалейной лавке «Орел и дитя» на Шу-лейн показывали четырнадцатилетнего мальчика ростом всего в восемнадцать дюймов; поблизости в «Белой лошади» можно было видеть линкольнширского быка высотой в девятнадцать ладоней и длиной в четыре ярда. Великаны и карлики неизменно были к услугам зрителей; всему, что выбивалось из привычных размеров и соотношений, был открыт доступ в «непропорциональный Лондон».

Большой интерес также вызывали «автоматы» и другие механические изделия, словно они неким образом имитировали движения самого города. Забавно узнать из «Дейли адвертайзер» за 1742 год, что в таверне «Митра» была выставлена «весьма диковинная карета, которая едет без лошадей. Эта красивейшая, удобнейшая машина устроена так просто и управляется с такой легкостью, что может проделать свыше сорока миль в день».

На Флит-стрит показывали и восковые фигуры. Первой их выставила миссис Сэмон (Salmon), прямая предшественница мадам Тюссо, в заведении под вывеской «Золотой лосось» («Golden Salmon») близ Олдерсгейта; как заметил 2 апреля 1711 года «Спектейтор», «странно было бы, если бы изобретательная миссис Сэмон жила под знаком, скажем, форели». Затем она перебралась на Флит-стрит, где ее коллекция из 140 фигур снискала восторг публики. На первом этаже заведения располагался магазин игрушек, где продавались куклы, изображавшие Панча, крикетные биты и шахматные доски, а на втором и третьем этажах стояли восковые подобия Джона Уилкса, Сэмюэла Джонсона, миссис Сиддонс и других лондонских знаменитостей; по фасаду здания шла надпись, гласившая попросту: «Восковые фигуры». Стоявшая снаружи светло-желтая восковая фигура йоркширской прорицательницы Мамаши Шиптон при нажатии на некий рычаг давала пинка ничего не подозревающему прохожему.

Подобные статуи, подвижные и неподвижные, служили и более серьезным целям. На протяжении многих столетий в Вестминстерском аббатстве стояли раскрашенные и загримированные восковые изображения умерших монархов и государственных деятелей. Муляж преставившейся Елизаветы I, который, когда его везли в похоронной процессии, вызвал «всеобщие вздохи, стенания и плач», к середине XVIII века пришел в столь жалкое состояние, что королева казалась «полуведьмой, полувампиром». Тем не менее словосочетание «готов для воска» по-прежнему было в ходу; оно было лишено какого-либо неприятного подтекста и означало, что человек за свои заслуги может в будущем удостоиться фигуры в аббатстве.

Миссис Сэмон давно канула в забвение, но музей восковых фигур мадам Тюссо живет и процветает. Что любопытно, во главе подобных музеев всегда стояли женщины, и самой мадам Тюссо принадлежит честь изобретения того, что еженедельник «Панч» назвал «комнатой ужасов». Музей располагается ныне поблизости от столь же впечатляющего Планетария.

Название «Мейфэр» происходит от ежегодной майской ярмарки, которая проводилась к северу от Пиккадилли; сегодня о прошлом этих мест напоминают лишь проститутки Шепердс-маркета. А вот Хеймаркет сохранил прежние ассоциации. Начиная с XVIII века это была улица увеселений - от «Кошачьей оперы» 1758 года до «Призрака оперы» последнего десятилетия XX века. В 1747 году Сэмюэл Фут, знаменитый актер и имитатор, прочел в театре «Хеймаркет» серию комических лекций; в 1992 году в театре, построенном на том же самом месте, комический актер Джон Сешнз дал очень похожее представление. Лондон обладает своей собственной неугасающей внутренней энергией, которая не поддается рациональному объяснению.

Этот город всегда славился своей живостью, своей неуемностью. В книге Томаса Берка «Улицы Лондона» мы читаем, что горожане на улицах «уже самой походкой своей выражают порыв и неустанный напор». Из «Поездки по Лондону» Пьера Жана Гроле (1772) мы узнаём, что «англичане ходят чрезвычайно быстро; мысли их полностью поглощены делом, они очень пунктуальны в отношении назначенных встреч, и те, кто оказывается у них на пути, неизменно от этого страдают; в постоянном своем стремлении вперед идущий расталкивает всех с силой, пропорциональной его весу и скорости его движения».

Столетие спустя один парижанин заметил, что по всему Лондону «мечутся суетливые, напирающие толпы, о которых самые многолюдные наши бульвары не дают никакого понятия… экипажи движутся вдвое быстрее, любой лодочник или кондуктор омнибуса на одно слово ответит тебе десятью… из каждого действия и из каждой минуты выжимается все мало-мальски ценное до последней капельки». Даже развлечения здесь пронизаны энергией - в Гринвиче «на второй день Пасхи собирается лондонское простонародье; люди катаются по зеленому склону холма, мужчины и женщины вперемешку». Половая и коммерческая энергии, соединяясь, подхлестывают горожан в их вихревом движении. Француз, посетивший Лондон уже в XX веке, пришел к выводу, что «английские ноги движутся быстрей наших, и этот вихрь вовлекает в себя даже стариков». Отчасти «вихрь» представляет собой беспорядочное и бесцельное расточение сил - но, с другой стороны, это проявление безостановочного движения людей, товаров и средств транспорта. Т. Смоллетт в «Путешествии Хамфри Клинкера» отмечает лишь то, что «они шляются, гарцуют, крутятся, рвутся вперед, толкаются, шумят, трещат, грохочут… всюду сумятица и суетня. Можно подумать, что они одержимы каким-то сумасшествием, которое не позволяет им сохранять спокойствие». Действительно, иногда казалось, что это некая лихорадка. Морис Эш, автор книги «Структура Лондона» (1972), наблюдая непрерывное «снование туда-сюда», ощутил соблазн заключить, что иного занятия, кроме «передвижения как такового», здесь и нет - иными словами, что город являет собой образец движения ради движения. Приходит на ум сцена «прохождения под мостом» из «Лавенгро» Джорджа Борроу, в которой лондонский лодочник, бесстрашно проносясь с потоком воды под средней аркой Лондонского моста, «вскидывает в знак триумфа одно из весел, мужчина кричит: „Э-ге-гей!“, а женщина… размахивает шалью». Это картина лондонской жизни с ее остротой и насыщенностью.

Когда Саути спросил одну хозяйку кондитерской, почему она и в дурную погоду держит дверь открытой, та ответила, что иначе потеряла бы немалую часть клиентуры - ведь «очень многие, торопясь мимо, не утруждаются тем, чтобы войти внутрь, - просто хватают булочку или печенье и бросают мелочь». Столетие спустя темп вряд ли замедлился, и одно из последних социологических исследований Лондона - «Взгляд на Лондон 1997 года» - отмечает, что «показатели экономической активности для Лондона неизменно на 1–2 % превышали аналогичные показатели для всего Соединенного Королевства». Это бесконечное движение длится уже более тысячи лет; свежее и постоянно обновляющееся, оно вместе с тем по-прежнему содержит в себе нечто от древности. Поэтому «вихрь», деловитая уличная толкотня - беспорядок лишь кажущийся, и некоторым наблюдателям удалось уловить внутренний ритм, или исторический импульс, который не дает городу остановиться. Здесь заключена тайна: как может быть вечной нескончаемая суета? Это загадка Лондона, неизменно новая и вместе с тем всегда та же.

Однако и в таком неспокойном городе случаются дни затишья. Часто отмечалось, что из всех городов самыми скучными воскресеньями отличается Лондон - возможно, потому, что тишина и отдых не являются его естественным состоянием и даются ему нелегко. Недаром лондонцы в разные времена использовали нерабочие (в буквальном переводе - «святые») дни для «буйных забав». Начиная с раннего Средневековья практиковались стрельба из лука, рыцарские турниры, игра в шары, футбол - а также «метание камней, деревяшек и железок», - однако пристрастия лондонской толпы могли быть и менее здоровыми. Устраивались петушиные и кабаньи бои, травля быков, медведей и собак. Медведям давали ласковые клички - например, Ворчун Гарри, - но обращались с ними жестоко. В начале XVII века один посетитель Банксайда наблюдал, как хлестали слепого медведя: «Пятеро или шестеро, вставши вокруг с бичами, охаживают его без всякой жалости, а убежать ему не дает цепь; он обороняется, прилагая все силы и всю сноровку, сбивая с ног всякого, кто окажется в пределах досягаемости и не успеет отскочить, вырывая из рук бичи и ломая их». Мы можем прочесть о травле лошадей в конце XVII века на Банксайде, когда на «огромную лошадь» напустили нескольких собак; она одержала над ними верх, но затем «чернь в заведении закричала, что это обман, и принялась срывать с крыши черепицу, и стала грозить снести заведение с лица земли, если лошадь снова не приведут и не затравят до смерти». Так развлекалась лондонская толпа.

Быков тоже травили собаками, при этом им иногда клали в уши горошины или подпаливали спины огнем, чтобы привести их в ярость. В XVIII веке в Бетнал-грин охотились на выхолощенных быков, на Лонг-филдс близ Тоттнем-корт-роуд травили барсуков, в Хокли-ин-де-Хоул устраивали жестокие борцовские поединки. Район, расположенный по ту сторону Флита от Кларкенуэлла, вообще был одним из самых опасных и беспокойных в Лондоне; там практиковались «всевозможные грубые игрища».

Респектабельную часть горожан в XVII веке эти развлечения отнюдь не привлекали. К их услугам был ряд аккуратно распланированных и хорошо оборудованных общественных мест для здоровых прогулок. К началу XVII века поля Мурфилдс осушили, и на их месте разбили «верхний парк» и «нижний парк»; несколько лет спустя поля Линкольнс-инн-филдс также были приспособлены для «общественных прогулок и забав». Очень популярен был парк Грейз-инн-уокс; в Гайд-парк, хотя он по-прежнему был королевским парком, пускали публику на скачки и кулачные бои. Сент-Джеймс-парк был создан чуть позже; там, по словам Тома Брауна, журналиста того времени, «среди зеленых лужаек мы имели удовольствие беседовать с разнообразными лицами обоего пола… тревожили нас лишь горластые молочницы, кричавшие: „Молочка, милые дамы! Крынку молочка от рыжей коровы, сэр!“»

Но подлинная природа Лондона - это не кустики и не парковые лужайки, а природа населяющих его людей. Ночью под сенью деревьев, как писал граф Рочестерский, «происходят изнасилования, инцесты и акты мужеложства», а пруд Розамунды в юго-западной части Сент-Джеймс-парка приобрел печальную известность как место самоубийств.

В увеселительном саду Спринг-гарденз была лужайка для игры в шары и мишени для стрельбы в цель. В Нью-Спринг-гарденз (позднее - Воксхолл-гарденз) были аллеи и мощеные дорожки. В небольших увитых зеленью киосках продавали вино и пунш, нюхательный и курительный табак, нарезанную ветчину и четвертинки кур; среди деревьев прохаживались женщины легкого поведения с висящими на шее золотыми часами - знаком их профессии. Подмастерья и их девицы посещали Спа-филдс в Кларкенуэлле или Гротто-гарденз на Розоман-стрит, где предлагались развлечения «более низкого пошиба», звучали песни и музыка и можно было получить чай, мороженое и алкогольные напитки.

К нынешнему времени энергия эта большей частью улетучилась. Парки теперь - спокойные участки среди лондонского шума и суеты. Они влекут к себе несчастных и неприспособленных. Безработным и бродягам хорошо спится в тени деревьев, как и тем, кого просто утомила городская жизнь. Лондонские парки, которые часто называют «легкими города», дышат, как дышат спящие. «Поскольку день был весьма жаркий и я устал, - писал Пипс 15 июля 1666 года, - я улегся на траву подле канала [в Сент-Джеймс-парке] и немного поспал». Этот утомленный мир изображен на гравюре Хогарта, где лондонский красильщик и его семья возвращаются из загородного увеселительного сада Садлерс-уэллс. Ландшафт позади них пасторальный, идиллический, но обратный их путь в город пролегает по пыльной дороге. Пухлая беременная жена одета по городской моде и держит веер с классицистским узором, но беременна она потому, что наставила мужу рога, и тот выглядит усталым и потерянным. Он несет на руках маленького ребенка; двое их старших детей дерутся, а их собака с тоской смотрит на канал, по которому вода из Излингтона идет к лондонским питьевым фонтанам. Повсюду изнеможение и жара; так близится к концу поход на лоно природы. И в более поздние времена, вплоть до нынешних, утомленные и издерганные горожане по-прежнему возвращались и возвращаются в Лондон после «вылазок», как узники в тюрьму.

Глава 23. Глава кровавая, но бескровная, или суета вокруг дивана Комиссия МВД обследовала также подземный кабинет Гитлера, а кроме того, все помещения по пути из кабинета к запасному выходу из фюрербункера.Сразу же отметим несоответствия в исходящей от Линге информации: в

Глава 16 Буйные забавы Во все времена, пока существовал город, в нем были развлечения и были те, кто развлекал, - от уличных чревовещателей до «человека с телескопом», за два пенса позволявшего желающим взглянуть летней ночью на небеса. Акробаты балансировали на флюгере,