Композиция, анализ и идея произведения "слово о полку игореве". Исторические свидетельства о походе князя игоря Повесть о походе игоря

Древнерусская литература в 9 классе Довыдова А.В., у читель русского языка и литературы ГОУ СОШ №1234 г.Москвы

Художественное произведение, хотя и близко к летописи; Тема: неудачный поход на половцев северского князя Игоря в конце апреля – начале мая 1185 года; Время написания: вскоре после похода; Другие источники, повествующие об этом походе: Лаврентьевская летопись, Ипатьевская летопись. «Слово о полку Игореве»

Северский князь Игорь Святославович; его брат Всеволод Святославович из Трубчевска; его сын Владимир Игоревич из Путивля; его племянник Святослав Ольгович из Рыльска. Участники похода:

История «Слова…» Открыто в конце 18 века Мусиным-Пушкиным Впервые опубликовано в 1800 году в Москве

Историческая основа «Слова…» В 1185 году Новгород-Северский князь Игорь Святославович, не предупредив Киевского князя Святослава и других князей, отправляется в поход на половцев в половецкие степи.

Ипатьевская летопись Выступление в поход Игоря Солнечное затмение Присоединение к войску бур-тур Всеволода Первое удачное столкновение с половцами Неудачи второго боя Ранение и пленение Игоря Набеги половцев на Русь Побег Игоря из плена … … … … … … … … … … … Композиция похода князя Игоря «Слово о полку Игореве»

Доделать таблицу; Чем повествование «Слова…» отличается от летописного? Какие наиболее яркие композиционные части, не связанные с сюжетом, свойственны только «Слову…»? С какой целью включает их в повествование автор «Слова…»? Домашнее задание:

Вступление Сборы в поход, солнечное затмение Первый бой Сон Второй бой История сражений с половцами Поражение войска Игоря Лирическое отступление о междоусобицах Сон Святослава, «Золотое слово» Святослава Обращение Автора к русским князьям Плач Ярославны Возвращение Игоря из плена Приветственная встреча Игоря Композиция «Слова…»

Предзнаменование Плохое предзнаменование безрассудной храбрости Игоря Игорь идет в поход НАПЕРЕКОР судьбе.

Автор пытается понять, почему храбрый, мужественный князь и его опытная дружина потерпели поражение вспоминает времена деда Игоря – Олега (11 век) Причина тяжелого положения русской земли в прошлом и настоящем, причина поражения Игоря – в несогласии русских князей, в их раздорах. Часть I главы 12-13

Сон Святослава «смутный»; Святославу дается знать о походе Игоря, его поражении и нашествии на Русь врагов. Тем самым подчеркивается роль вел. киевского князя как главы рус. князей и всей Русской земли; Худ. функция Сна Святослава - обосновать право последнего на «злато слово», в котором он выступает объединителем русских князей в борьбе с врагами; Образы сна символичны. Часть II глава 1 Взгляд на поход Игоря Святослава:

его «одевают» черной паполомой, т. е. погребальным покрывалом, как мертвого; Видеть во сне кровать - тоже плохая примета по сонникам: к болезни или смерти; тис считался в древности самой ценной породой для гроба и в связи с этим был символом смерти; пить во сне вино, и особенно мутное, - «плохая примета», «знак печали и досадного известия»; Рассыпающийся жемчуг - символ слез в сновидениях. Сон Святослава

Смысл Сна Святослава: Святослав, сидящий «в Киеве на горах», грозный и великий, во сне видит себя не в Киеве - столице Киевской Руси, ее центре, а на самой окраине, у небольшого пограничного городка на юго-западе Руси - Плесньска. Вместо «золотого стола» киевского (символа власти, силы, могущества) он оказывается во сне в погребальных санях (символ не-жизни, не-могущества, не-бытия), в которых несут его к морю - символу «того света» и одновременно - месту пребывания половцев, к ним в плен. Во сне со Святославом происходит то, что произошло наяву с Игорем и другими князьями-участниками похода. Сон Святослава

взгляд на поход Игоря с т.з. судеб всей Русской земли. Прямое осуждение Игоря и Всеволода; Обвиняет их в честолюбивом стремлении прошлую славу себе присвоить, а будущую поделить между собой; Не сомневается в их личном мужестве, не унижает их достоинства; Святослав = Автор. «Золотое слово» Святослава, со слезами смешанное, - Часть II глава 5

«Золотое слово» Святослава переходит в обращение к русским князьям; Напоминает князьям о том, как в прошлом усобицы обессилили Русскую землю и привели к гибели ее князей; Напоминает каждому из князей о его силе, уме, могуществе; Призывает князей исполниться ратного духа, объединить свои силы и вернуть Руси ее былые славу и могущество. Святослав = Автор Часть II главы 6-13 Обращение к русским князьям

На городской стене в Путивле плачет жена Игоря Ярославна; Она не размышляет, не осуждает, а просто печалится, горюет; Обращается к силам природы, просит о помощи мужу; Ярославна скорбит обо всех русских воинах, не только о муже; Это собирательный образ – голоса всех русских женщин, их печаль и нежность, страдания от войн и междоусобиц всех русских женщин. Часть III глава 1 Плач Ярославны

Силы природы (по просьбе Ярославны) помогают Игорю; Сказочные мотивы: разговор Игоря с рекой Донец; преображение Игоря в разных зверей и птиц. Часть III глава 2-7 Половецкая степь. Побег Игоря.

Торжественная и праздничная концовка Вся Русская земля радуется возвращению Игоря: «Села рады, города веселы», «Но восходит солнце в небеси – Игорь-князь явился на Руси» Заключение. Часть III глава 8

Вместе с кем отправляется Игорь в поход? Когда написано «Слово…»? Чем в Игоре восхищается Автор? Как излагаются события (манера изложения) в «Слове…»? Охарактеризуйте Автора «Слова…». С какой целью описывается солнечное затмение? Почему Автор обращается ко временам Олега? Самостоятельная работа

Главная идея «Слова…»? Объясните символику сна Святослава. Кем приходится Святослав Игорю? Как Святослав относится к походу Игоря? Цель обращения к русским князьям? Особенности плача Ярославны? Чем заканчивается «Слово…»? Самостоятельная работа

Города: Киев Корсунь Тмуторокань Полоцк Чернигов Курск Новгород Путивль и т.д. Дон Волга Днепр Донец Дунай Западная Двина Рось и т.д. Образ Русской земли в «Слове…» - центральный образ, главный герой Реки: «Слово…» рисует обширные географические пространства Руси

Отличается грандиозностью; Дан в движении: «Черные тучи с моря идут…» «Земля гудит, реки мутно текут, прах над полями несется…» Ветер, солнце, тучи, облака – фон, на котором разворачивается действие «Слова…», и одновременно – действующие лица. (прием?) Пейзаж «Слова…»

Это история страны Русская земля принимает активное участие в радостях и печалях страны. Русская земля

Образ Родины, полной городов, рек и многочисленных обитателей, противопоставлен образу пустынной половецкой степи – «стране незнаемой», её оврагам (яругам), холмам, болотам и « грязивым » местам. Особенности описания Русской земли

Это прежде всего русский народ; Автор говорит о мирном труде русских «ратаев» (пахарей), нарушенном усобицами князей; о женах русских воинов, оплакивающих своих мужей; о горе всего русского народа после поражения Игоря и о радости всех жителей городов и сел при его возвращении. Войско Игоря Новгород-Северского – это прежде всего « русичи », и, переходя границу Руси, они прощаются не с Новгород-Северским княжеством, а с Русской землей в целом. Русская земля для Автора «Слова…»

151 -

ЛЕТОПИСНЫЕ ПОВЕСТИ О ПОХОДЕ ИГОРЯ СВЯТОСЛАВИЧА НА ПОЛОВЦЕВ. Старшие версии Л. П. о походе князя Игоря Святославича на половцев в 1185 содержатся в Ипат. и Лавр. лет. Соответств. повествования др. летописей так или иначе зависят от этих двух. К Ипат. лет. восходят сокращ. рассказы Густинской летописи и «Кройники» Феодосия Софоновича. К Лавр. - сообщения о походе в большинстве др. рус. летописей, в общерус. сводах (Софийская 1 и Новгородская 4 летописи), а также в Степенной книге.

Рассказ о походе Игоря в Ипат. лет. не является самостоят. произведением, представляя собой часть статьи 1185, целиком посвящ.

152 -

воен. столкновениям русских и половцев. Статья начинается рассказом об удачных боевых действиях князей Святослава Всеволодовича и Рюрика Ростиславича , в которых не приняли участия Ярослав Черниговский и Игорь Новгород-Северский. Собственно рассказ о походе, воспетом в С., начинается словами: «В то же время Святославич Игорь, внук Олгов, поеха из Новагорода месяца априля в 23 день, во вторник, поимяи со собою брата Всеволода ис Трубечка, и Святослава, сыновця своего, из Рыльска, и Володимера, сына своего, ис Путивля, и у Ярослава испроси помочь, Ольстина Олексича, Прохорова внука, с коуи Черниговьскими...». П. эта пространна, написана с хорошим знанием обстоятельств, деталей событий, воспроизводит речи персонажей, как будто ее автор был одним из участников похода или писал со слов участников, в том числе самого князя Игоря. В П. говорится, что, начав поход, князья шли, «собираючи дружину свою», медленно, потому что у них кони были «тучны велми», раскормлены; что, подходя к Донцу, вечером Игорь увидел солнечное затмение и обсудил это явление с дружиной; указывается дальнейший их путь, время ожидания шедшего иным путем из Курска Всеволода ; сообщается о донесении и совете разведки (или ускорить движение, или возвратиться), о решении Игоря не возвращаться, не бившись, чтобы избежать «сорома», о расположении полков в первом бою, о ходе боя, о возвращении тех, кто пустился преследовать бежавших половцев. После этого можно почувствовать некоторый перескок в рассказе либо пропуск после фразы «друзии же ночь приехаша к полком с полоном», ибо непосредственно следом говорится: «и яко собрашася половци вси. И рече Игорь...», причем из его речи ясно, что русские уже видели («видохом»), сколько половецких полков против них «суть совокуплени», хотя раньше об этом речи не было. Дальше сообщается о совете князей и решении их, несмотря на явную опасность промедления, остаться там же ночевать, - из нежелания бросить при спешном отступлении тех, кто участвовал в преследовании половцев и чьи кони поэтому были утомлены. Затем идет рассказ о ходе боя, начавшегося с наступлением следующего, субботнего, дня и окончившегося в воскресенье полным поражением рус. войска и пленением князя Игоря и др. рус. князей, причем точно говорится, к кому и из какого рода половцев кто из них попал в плен. Плененный князь Игорь произносит длинный монолог, раскаиваясь гл. образом в своей воинской жестокости «в земле крестьяньстей» при взятии «на щит» г. Глебова у Переяславля.

После сообщения о пленении князей действие переносится на Русь, где в то самое время вел. князь Святослав Всеволодович собирал войска «от верхъних земль», «хотя ити на Половци к Донови на все лето». У Новгорода-Северского вел. князь узнает о самостоят. походе Игоря Святославича, а у Чернигова - о его поражении. В этом месте небольшой монолог произносит князь Святослав. Далее повествуется о его попытках организовать защиту Русской земли от половцев и об осаде половцами Переяславля и взятии Римова. Завершающая часть повествования посвящена пребыванию князя Игоря в половецком плену и его побегу на Русь. Как и С., Л. П. оканчивается прибытием радостно встречаемого князя Игоря в Киев.

П. о походе Игоря в Лавр. лет. значительно короче, чем в Ипат., независима от нее и написана как бы со стороны. Она содержится в статье 6694 (1186). О солнечном затмении 1 мая говорится тут без

153 -

связи с походом и поражением Игоря в начале статьи. Рассказ о походе начинается словами: «Того же лета здумаша Олгови внуци на половци, занеже бяху не ходили томь лет со всею князьею, но сами поидоша о себе, рекуще: мы есмы ци не князи же?..». Согласно этому рассказу, с Игорем в поход идут два сына, и сходятся князья у Переяславля. Заметившие приближение княж. ратей половцы, говорится далее, послали «по всеи земли своеи» за помощью, выступили русским навстречу, вынуждены были принять бой до подхода основных своих сил, потерпели поражение и, бросив свои вежи с женщинами и детьми, бежали. Расходясь в хронологии похода с Ипат., Лавр. лет. сообщает, что после захвата половецких веж победители три дня стояли там, веселясь и гордясь тем, что они нанесли поражение половцам в их земле, тогда как князья, ходившие на половцев с вел. князем Святославом, бились с ними, «зря на Переяславль», в своей земле, «а в землю их не смели на них ити». Русичи будто бы строили планы продолжения похода на половцев за Дон, чтобы избить их «до конца», а в случае успеха - и далее, в «луку моря, где же не ходили ни деди наши», - «а не ведущи Божья строенья», - замечает летописец... Подошедши первыми, половецкие воины три дня вели стрелковый бой с русскими, не пуская в ход копий и не подпуская русских к воде. Когда же пришли основные половецкие силы, русские «ужасошася» их количеству; измученные к этому времени жаждой, они сумели немного продвинуться к воде, а затем половцы «притиснуша» их к реке и в жестоком бою нанесли им сокрушит. поражение. В отличие от Ипат. и С., называющих реку Каялу , Лавр. лет. места, где произошла последняя битва, не указывает. Согласно Ипат., о поражении Игоря сообщил Святославу прибежавший Беловолод Просович ; по Лавр. же, известие о случившемся и предложение половцев позаботиться о выкупе пленных принес на Русь некий «гость», купец. Князь Святослав собрал на Руси дружины и выступил против половцев к Каневу, те бежали за Дон, и тогда русские разошлись «в страны своя», а половцы, вернувшись, взяли все города по Суле и три дня бились у Переяславля. В этом месте рассказа - об обороне Переяславля тамошним князем Владимиром Глебовичем («выеха из города к ним в мале дружине, и потче к ним, и бишася с ними крепко, и обиступиша князя зле, и видевше горожане изнемогающе своих, и выринушася из города и бишася, одва изотяша князя боденого треми копьи») - есть доселе отсутствовавшие дословные совпадения с Ипат. Далее в Лавр. сравнительно коротко говорится о побеге князя Игоря из плена «по малых днех», при этом летописец выражает свою радость, цитируя Писание, сравнивая спасение Игоря «из руку поганых» со спасением библейского Давида от преследовавшего его Саула. О положении русских в половецком плену здесь сказано: «А они вси держими бяху твердо и стрегоми и потвержаеми многими железы и казньми», - слова, которые Моск. летописный свод кон. XV в. интерпретировал так: после бегства Игоря прочих пленников «начаша твердо держати и многими железы отягчати их» (ПСРЛ. М.; Л., 1949. Т. 25. С. 92). Завершается рассказ Лавр. размышлением о казнях Божиих, заимствованным из статьи предыдущего года (там тоже вторичным - почерпнутым из статьи 1093 ПВЛ).

Уже давно замечено, что рассказ и в какой-то мере яз. С. и повествования о походе князя Игоря Ипат. лет. сходны (Шевырев

154 -

С. А. Полное собрание русских летописей. Т. 2. Ипатьевская летопись (Рец.) // Москв. 1843. № 12. Отд. Критика. С. 425). Давно высказано также мнение, что П. Ипат. лет. написана «несомненно современником и очевидцем: подробность и стройность рассказа, всюду сопровождаемого числовыми показаниями, ясно говорит в пользу такого предположения»; и этот рассказ, «так близкий по предмету со „Словом о полку Игореве“, наиболее далек от него по изложению»: здесь «разница в изложении одного и того же предмета книжником и поэтом»; и кажется, что «ни сказание не служило источником Слова, ни наоборот» (Бестужев-Рюмин . О составе... С. 111, 114-115).

Схожим образом оценивает повествование Ипат. лет. и негативно рассказ Лавр. И. П. Хрущов : «Южный летописный свод сохранил живое, подробное и очень искусное сказание, писанное по горячим следам события, по всей вероятности в Киеве - лицом преданным роду Мономаха» (тогда как С. создавалось в среде Ольговичей), и это сказание напоминает ему - чуткостью к воен. делу и правдивостью - летописный рассказ об ослеплении Василька; повествование же Лавр. «отличается... обычными свойствами суздальских словесных произведений: сухостью, краткостью и церковным характером», оно окрашено «однообразным колоритом предвзятой мысли и официальности» и от С. «отличается более, чем южное» (О древнерусских исторических повестях... С. 196, 207, 208). Так же - с точки зрения ист. достоверности - оценивает соотношение двух летописных повествований о походе Игоря А. В. Позднеев : «Изучение повестей о походе Игоря в Ипатьевской и Лаврентьевской летописях приводит к выводу о невозможности использовать повесть из Лаврентьевской летописи в качестве исторического источника и, напротив, свидетельствует о большой ценности повести из Ипатьевской летописи, основанной, по-видимому, на рассказах участников или людей, слышавших от последних сообщения о событиях апреля - мая 1185 г.» (Слово о полку Игореве и летописи. С. 31). Мнение об очень относительной ист. достоверности повествования о походе Игоря Лавр. лет. высказал и М. Н. Тихомиров : «Если бы не было другого рассказа о походе Игоря в Ипатьевской летописи, мы были бы лишены возможности даже предположительно говорить о месте битвы и маршруте похода Игоря Святославича. Объяснить эти особенности рассказа о походе Игоря в Лаврентьевской летописи можно двояким путем: или летописец пользовался устными рассказами и сделал запись на севере, где плохо представляли топографию Половецкой степи, а Переяславль казался постоянным местом, откуда совершались походы в степь; или рассказ о походе Игоря против половцев был настолько сокращен, что от него остались одни выдержки» (историко-географический кругозор... С. 79).

Касательно источников Ипатьевского рассказа и его соотношения со С. Е. В. Петухов думает, что на повествование Ипат. лет. «имели сильное влияние народные рассказы о несчастном походе, быть может особые песни или былины об этом; однако следов непосредственного влияния нашего памятника (С. - Г. П. ) на летописный рассказ установить нельзя, как нельзя установить и обратного влияния летописи на Слово о полку Игореве»; автор С., думает он, «руководствовался какой-нибудь версией рассказа о походе Игоря, не нашедшей себе места в летописи, или, может быть, пренебрегал подробностями летописной версии, считая это неважным или ненужным для своих целей» (Русская литература. С. 53).

155 -

А. А. Зимин раскладывает повествование 1185 Ипат. лет. по тематич. принципу и считает, что оно составлено из материалов трех разных летописцев - черниговского, киевского и переяславского: рассказ о походе, начало повествования, взят из Летописца Игоря Святославича; то, что касается вел. князя Святослава Всеволодича, - из киевского источника (до слов «Совокупив вои стояшеть»), о нападении половцев на Переяславль и Римов - из переяславского, о бегстве же Игоря из плена - вновь из черниговского (Ипатьевская летопись и «Слово...». С. 49). На это возразил А. Г. Кузьмин, считающий, что за исключением небольшой вставки из переяславского летописца и некоторых добавок, возвышающих Рюрика Ростиславича, весь рассказ Ипат. лет. «составляет более или менее современную запись, сделанную одним автором», который «близок к Игорю и Святославу и вообще Ольговичам» (Ипатьевская летопись и «Слово...». С. 77).

Б. И. Яценко полагает, что в основе всех рассказов о событиях 1185 лежит переяславское повествование, полемически перераб. в Чернигове и затем отразившееся в Лавр., Ипат., Густинской летописях, в «Кройнике о Руси» Феодосия Софоновича, Киевской летописи XVIII в., 1-й и 2-й ред. «Истории Российской» В. Н. Татищева и в С. Яценко обращает внимание на то, что поход князя Игоря, по Ипатьевскому списку Ипат. лет., начался 23 апр., тогда как во всех остальных источниках - 13 апр. Днем поражения рус. войск, согласно Яценко, было 28 апр., и получается, что они были разбиты еще до солнечного затмения. По его мнению, только через два-три года после похода и создания первонач. переяславской версии рассказа, не позже 1188, черниговец, переделывая переяславское повествование, решился использовать затмение для реабилитации князя Игоря; в 1190 черниговское произведение отразилось в великокняж. Киевской летописи, которой воспользовался затем для 1-й ред. своей «Истории» Татищев; через 13 лет после похода, в 1198, оно отразилось и в новой Киевской летописи, в основу которой легли как версия Киевской летописи 1190, так и черниговская повесть в ред. Игоря Святославича. Солнечное

156 -

затмение было использовано здесь, считает Яценко, уже для обвинения северских князей (Черниговская повесть... С. 38-57). Что касается П. в Лавр. лет., то, на взгляд Яценко, она «является составной частью обширного массива южнорусских сведений, в котором резко противопоставлены рассказ 1185 (в Ипатьевской летописи - 1184 год) о военной доблести Владимира Переяславского в объединенном летнем походе русских князей и рассказ 1186 года (в Ипатьевской летописи - 1185 год) о сепаратном походе Игоря Северского, о его поражении и плене. Сообщения о затмении и о рождении Константина Всеволодича как бы разрывают этот массив на две части». Тенденциозность автора-переяславца, писавшего вскоре после трагич. похода, объясняется, считает Яценко, ссорой Владимира Глебовича и Игоря Святославича во время весеннего похода 1184. «Таким образом, оба рассказа массива подчинены идее реабилитации Владимира Глебовича», но когда, после смерти Владимира Глебовича, рассказ был владимиро-суздальским летописцем использован, «он уже не воспринимался как остро полемическое, политически направленное сочинение. Поэтому составители местной летописи разделили его по разным погодным статьям, перебили некоторыми суздальскими известиями» (Лаврентьевская повесть... С. 35-36). Яценко разделяет мысль Н. С. Демковой , что ипатьевский (киевский) рассказ о походе Игоря как будто последовательно отвечает на все упреки этой повести (Демкова . К вопросу о времени написания... С. 75): «Многие факты повести Лаврентьевской летописи становятся понятными только в сравнении с повестью Ипатьевской летописи» (Лаврентьевская повесть... С. 37). Отстаивая достоверность известий Лавр. лет. о походе Игоря, Яценко (следом за Хрущовым) обращает внимание на случаи сходства этой повести со С. (упоминание «безводья», «зноя» и «туги») и добавляет: «Только в этой повести и в „Слове“ упоминается цель похода северян - Дон, сообщается о сборах половцев против Игоря, о стрелах во время второго боя, о гибели русского воинства от безводья, о печали русских князей и бояр после разгрома северян, об обращении Святослава ко всем князьям, о тяжелом положении русских пленников, о погоне за Игорем» (Там же. С. 40). С., прославляя Игоря, полемизирует, как полагает Яценко, с переяславской П.

Б. А. Рыбаков пришел к выводу, что П. о походе Игоря в Ипат. лет. «помещена на грани двух разделов: в первом (1179-1186 гг.) преобладает рука летописца Святослава Всеволодича, а во втором (1187-1196) - летописца его соправителя, Рюрика Ростиславича, использовавшего галицкие записи». Первая часть рассказа, «посвященная военной стороне похода Игоря, написана со всеми характерными особенностями летописца Рюрика» (таковым, по мнению Рыбакова, был Петр Бориславич ), вторая же часть, где речь идет о действиях Святослава Киевского, и третья, о побеге, - летописца Святослава. Летописец Рюрика относится к Игорю более благожелательно, чем летописец Святослава. Составитель П. из этих двух летописцев не только отредактировал свой исходный материал, но и сделал некоторые доп. к нему в пользу Игоря. «Важнейшим из них является „речь“ Игоря на поле боя, разрезающая первоначальный текст». Со С. эта П. соприкасается только в редакторских доп. (величание Игоря по деду «внуком Олговым»; сходство слов Святослава, сказанных после известия о разгроме рус. войска; упоминание Каялы). П. была создана,

157 -

считает Рыбаков, «в кругах, близких к Рюрику Ростиславичу, между 1188-1192 гг.» «церковником», галичанином по происхождению, знакомым со С., возможно, упоминаемым в летописи «премудрым книжником Тимофеем» родом из Киева, бывшим в Галиче духовником Мстислава, сторонником сыновей Игоря. «Повесть была включена в летописный свод Рюрика Ростиславича в процессе его подготовки (до 1192 г.) еще до того, как свод (в 1197 г.) перешел в руки игумена Моисея» (Киевская летописная повесть... С. 58-63). В книге «„Слово“ и его современники» Рыбаков уточняет: «Наиболее вероятной датой составления „Повести“ представляются годы 1189-1190...» (С. 193). К повествованию Лавр. лет. Рыбаков подходит очень критически, считая, что многое там «сомнительно по своей достоверности», а именно: 1) участие в походе двух сыновей Игоря, тогда как в 1185 Святославу Игоревичу было лишь 9 лет, 2) три дня веселья рус. дружины, 3) бой в течение трех дней только стрелами, не пуская в ход копий, 4) отсутствие уцелевших в бою, кто мог бы принести на Русь весть о поражении Игоря. Создатель этой П., считает Рыбаков, «не знал ни летописи Рюрика, ни „Повести о 1185 г.“, составленной Галичанином, но мог получить информацию из кругов, близких к Святославу Всеволодичу» (С. 197); обращением во Владимире к летописцу Святослава Всеволодовича, которым пользовался и «Галичанин», объясняется текстуальная близость рассказов Ипат. и Лавр. лет. об обороне от половцев князем Владимиром Глебовичем Переяславля-Русского.

Татищев, считает Рыбаков, возможно, пользовался «Повестью Галичанина» в более подробном, чем известный нам, варианте (С. 198). Л. И. Сазонова не исключает, что Татищев некоторые сцены своей «Истории» создал на базе неизвестных нам древних текстов, но приходит к выводу об отсутствии у него какого-то особого неизвестного нам летописного источника и считает, что большую роль в появлении ряда сцен и деталей играл его лит. подход к ист. данным.

В. Ю. Франчук , сравнив лексику и фразеологию повествования о походе Игоря в Лавр. лет. с окружающими его рассказами и повествованием Ипат. лет., пришла к выводу, что они «отличаются особенностями, характерными для летописца Святослава Всеволодовича», соглашаясь тем самым с мнением Рыбакова, что «владимирский летописец, составивший рассказ о походе Игоря, не имел в своем распоряжении летописи Рюрика Ростиславича и не был знаком с рассказом, составленным Галичанином. Сведения, которые мог получить этот летописец, ограничиваются информацией из кругов, близких к Святославу Всеволодичу». Вывод, к которому приходит Франчук, состоит в том, «что в основе рассказа о походе князя Игоря Лаврентьевской летописи, как и в основе рассказа о походе на Кобяка, лежат письменные материалы, извлеченные из летописи Святослава Всеволодича», причем «летописец, обработавший их, был явным сторонником детей и внуков Юрия Долгорукого»; «по своим взглядам, симпатиям, по особенностям языка - это типичный представитель Северной Руси, вероятнее всего владимирец» (О создателе версии. С. 166; см. также: Франчук . Літописні оповіді... С. 7-56).

В Радзивиловской летописи и в Лицевом своде рассказ о походе князя Игоря на половцев в 1185 проиллюстрирован. В Радзивиловской (владимирская версия) ему посвящено шесть миниатюр, из них три - битве Игоря, две - битвам Владимира Глебовича и одна -

158 -

встрече Игоря и Святослава. Рыбаков считает, что в протографе Радзивиловской находился более полный, чем в ней, южнорус. по происхождению рассказ о походе, ибо в тексте Радзивиловской говорится лишь об одной битве Владимира Глебовича.

Текст повести в Лицевом своде, представляющий собой в основе рассказ Воскресенской летописи, дополненный подробностями из Никоновской, проиллюстрирован 23 миниатюрами, достаточно полно отражающими его содержание.

Изд. : Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. Л., 1927. Вып. 2; 2-е изд. Т. 1, вып. 2. Стб. 397-400; Ипатьевская летопись // ПСРЛ. СПб., 1908. Т. 2. Стб. 637-651 (оба изд. фототипически переизданы: М., 1962).

Основные отд. изд.: Орлов . Слово. С. 165-175; Кудряшов К. В. Про Игоря Северского, про землю Русскую. М., 1959. С. 82-88; Стеллецкий - 1965 . С. 247-261; ПЛДР: XII век. М., 1980. С. 344-371; Гетманец М. Ф. Тайна реки Каялы: Слово о полку Игореве. Харьков, 1982. С. 135-140; Повести Древней Руси XI-XII века. Л., 1983. С. 353-375; Слово - 1985. С. 415-422; Літописні оповіді про похід князя Ігоря / Упорядкування, текстологічне дослидження та переклади В. Ю. Франчук. Київ, 1988. С. 70-172.

Лит.: Бестужев-Рюмин К. Н. О составе русских летописей до конца XIV в. // ЛЗАК за 1865-1866 гг. СПб., 1868. Вып. 4. С. 111-115; Хрущов И. П. О древнерусских исторических повестях и сказаниях XI-XII ст. Киев, 1878. С. 196-212; Петухов Е. В. Русская литература. Юрьев, 1912; Орлов А. С. Лекции по истории древнерусской литературы. М., 1916. С. 85-86; Кудряшов К. Историко-географические сведения о Половецкой земле по летописным известиям о походе Игоря Святославича на половцев в 1185 г. // Изв. Геогр. об-ва. М.; Л., 1937. С. 59; Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV-XVI вв. М.; Л., 1938. С. 72, 364; Приселков М. Д. «Слово о полку Игореве» как исторический источник // Историк-марксист. М., 1938. Кн. 6 (70). С. 112-133; Лихачев Д. С. 1) Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. С. 184-189; 2) Летописный свод Игоря Святославича и «Слово о полку Игореве» // Лихачев . «Слово» и культура. С. 145-175; Ржига В. Ф. Из очерков по «Слову о полку Игореве» // Докл. и сообщ. филол. ф-та МГУ. М., 1947. Вып. 3. С. 71; Позднеев А. В. Слово о полку Игореве и летописи // Проблемы истории лит-ры. М., 1961. С. 7-32; Лимонов Ю. А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л., 1967. С. 72; Тихомиров М. Н. Историко-географический кругозор «Слова о полку Игореве» как произведения XII в. // Тихомиров М. Н. Русская культура X-XVI вв. М., 1968; Зимин А. А. Ипатьевская летопись и «Слово о полку Игореве» // История СССР. 1968. № 6. С. 43-64; Кузьмин А. Г. Ипатьевская летопись и «Слово о полку Игореве»: (по поводу статьи А. А. Зимина) // Там же. С. 64-87; Рыбаков Б. А. 1) Киевская летописная повесть о походе Игоря в 1185 г. // ТОДРЛ. 1969. Т. 24. С. 58-63; 2) «Слово» и его современники. С. 170-201; Сазонова Л. И. Летописный рассказ о походе Игоря Святославича на половцев в 1185 г. в обработке В. Н. Татищева // ТОДРЛ. 1970. Т. 25. С. 29-46; Демкова Н. С. К вопросу о времени написания «Слова о полку Игореве» // Вест. ЛГУ. № 14. Л., 1973. История, яз., лит-ра. Вып. 3; Пауткин А. А. Летописная повесть о походе 1185 г. Игоря Святославича на половцев: (К проблеме художественности) // ФН. 1985. № 2. С. 26-31; Франчук В. Ю. 1) О создателе версии похода князя Игоря на половцев в 1185 г. в Лаврентьевской летописи // Слово. Сб. - 1985. С. 154-168; 2) Літописні оповіді про похід князя Ігоря. Київ, 1988. С. 7-56; Яценко Б. И. 1) Лаврентьевская повесть о походе Игоря Святославича в 1185 году // РЛ. 1985. № 3. С. 31-42; 2) Черниговская повесть о походе Игоря Святославича в 1185 г. // Исследования «Слова». С. 38-57; Никитин А. Л. Поход Игоря: Поэзия и реальность // Герменевтика древнерус. лит-ры. Сб. 1. XI-XVI века. М., 1989. С. 123-134.

Повесть «Капитанская дочка» написана в виде воспоминаний главного героя - Петра Грине­ва. Детство Петруши было воль­готным и свободным, он «жил недорослем, гоняя голубей и иг­рая в чехарду с дворовыми маль­чишками». Но по достижении шестнадцати лет отец решает от­править Петра на службу в ар­мию. Петруша обрадовался это­му, потому что надеялся на служ­бу в Петербурге, в гвардии и был уверен, что жизнь там будет так же легка и беззаботна, как в род­ном доме. Отец же справедливо рассудил, что Петербург может научить молодого человека лишь «мотать да повесничать», поэтому направляет сына к генералу с письмом, в котором просит ста­рого друга определить Петра на службу в надежное место и быть с ним построже.

Таким образом, Петр Гринев, расстроенный далеко не радующими перспективами своего будущего, попадает в Белогорскую крепость. Вначале он ожидал увидеть «глухую крепость» на границе киргиз-кайсацких степей: с грозны­ми бастионами, башнями и валом. Капитана же Миро­нова Петр представлял себе «строгим, сердитым стариком, не знающим ничего, кроме своей службы». Каково же было изумление Петра, когда он подъехал к реальной Белогорской крепости - «деревушке, окруженной бревен­чатым забором»! Из всего грозного оружия - лишь старая чугунная пушка, служащая не столько для обо­роны крепости, сколько для игр ребятишек. Комендант оказывается ласковым добрым стариком «высокого ро­сту», он выходит проводить учения одетым по-домашне­му - «в колпаке и в китайском халате». Не меньшей неожиданностью для Петра оказался вид храброго вой­ска - защитников крепости: «человек двадцать старень­ких инвалидов с длинными косами и в треугольных шляпах», из которых большинство не могли запомнить, где находится право, а где - лево.

Прошло совсем немного времени, и Гринев был уже рад, что судьба привела его в эту «богоспасаемую» деревушку. Комендант и его семья оказались милыми, простыми, доб­рыми и честными людьми, к которым Петр привязался всей душой и стал в этом доме частым и долгожданным гостем.В крепости «не было ни смотров, ни учений, ни карау­лов», и тем не менее, не отягощенный службой молодой человек был произведен в офицеры.

Общение с приятными и милыми людьми, занятия ли­тературой, а в особенности проснувшаяся в сердце Петра любовь к Маше Мироновой сыграли немаловажную роль в формировании характера молодого офицера. С готовно­стью и решительностью встает Петр Гринев на защиту своих чувств и доброго имени Маши перед подлым и бес­честным Швабриным. Нечестный удар Швабрина на по­единке принес Гриневу не только тяжелую рану, но и вни­мание и заботу Маши. Благополучное выздоровление Пет­ра сближает молодых людей, и Гринев делает девушке пред­ложение, признавшись перед этим в своей любви. Однако гордость и благородство Маши не позволяют ей вступить в брак с Петром без согласия и благословения его родите­лей. К сожалению, отец Гринева считает, что эта любовь - л ишь блажь молодого человека, и не дает своего согласия па брак.

Приход Пугачева с его «шайкой бандитов и бунтовщи­ков» разрушил жизнь обитателей Белогорской крепости. В этот период раскрываются лучшие черты и моральные качества Петра Гринева. Свято он выполняет завет отца: «Береги честь смолоду». Он смело отказывается присяг­нуть на верность Пугачеву даже после того, как на его глазах были убиты комендант и многие другие защитники Белогорской крепости. Своей добросердечностью, честно­стью, прямотой и порядочностью Петр сумел заслужить уважение и расположение самого Пугачева.

Не за себя болит сердце у Петра во время его участия в поенных действиях. Он переживает за судьбу своей люби­мой, оставшейся сначала сиротой, затем попавшей в плен к перебежчику Швабрину, Гринев чувствует, что, признав­шись однажды Маше в своих чувствах, он взял на себя ответственность и за будущее одинокой и беззащитной девушки.

Таким образом, мы видим, насколько важную роль сыг­рал в жизни Петра Гринева период, проведенный им в Белогорской крепости. За это время герой успел вырасти и возмужать, он задумался о смысле и ценности человече­ской жизни, а в общении с различными людьми раскры­лось все богатство нравственной чистоты героя.

ИЗ ИПАТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ

ИЗ ИПАТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ

Въ лѣто 6691 . Мѣсяца февраля въ 23 въ 1-ю недѣлю поста придоша измалтяне безбожнѣи половци на Русь воеватъ ко Дмитрову съ оканьным Кончакомъ и съ Глѣбомъ Тириевичемь, и Божьемь заступлениемь и не бысть пакости от нихъ. Князь же Святославъ Всеволодичь, сгадавъ со сватомъ своимъ Рюриком, поидоша на половцѣ и сташа у Олжичь, ожидающе Ярослава и-Щернигова. И устрѣте я Ярославъ и рече имъ: «Нынѣ, братья, не ходите, но срекше веремя, оже дасть Богь, на лѣто поидемь». Святослав же и Рюрикъ, послушавша его, возвратишася. Святославъ же посла сыны своя с полкы своими полем ко Игореви, веля ему ѣхати в себе мѣсто, а Рюрикъ посла Володимѣра Глѣбовича с полкы своими. Володимѣръ же Глѣбовичь посла ко Игореви, прося у него ѣздити напереди полкомъ своимъ: князи бо русции дали бяхуть напередѣ ѣздити в Руской земли. Игорь же не да ему того. Володимерь же розгнѣвався и возъвратися. И оттолѣ идя, иде на севѣрьскиѣ городы, и взя в них много добытокъ. Игорь же возвороти киевьскии полки и пристави к нимъ Олга, сыновца своего Святослава, абы како довести полкъ цѣлъ, а самъ ѣха, поима со собою брата своего Всеволода, и Святославича Всеволода, и Андрѣя с Романомъ, и нѣколко от черного клобука, с Кулдюремь и с Кунътувдѣемь, и придоша к рѣцѣ к Хырии. И бысть тоиѣ ночи тепло и дождь рамянъ, и умножися вода, и не бысть имъ куда переѣхати, а половцѣ, котории утягли переити вежами, спасошася, а которѣи не утягли, а тѣхъ взяша; рекоша же, ако в ту рать вежѣ и кони и скоти мнози потопли суть в Хирии, бѣгаюче передъ русью <...>

В год 6691 (1183) . Месяца февраля в двадцать третий день, в первую неделю поста, измаилтяне, безбожные половцы, пришли войной на Русь, к Дмитрову, с окаянным Колчаком и с Глебом Тириевичем, но по Божьему заступничеству не принесли они беды. Князь же Святослав Всеволодич посоветовался со сватом своим Рюриком, и пошли они против половцев и остановились у Олжич, поджидая Ярослава из Чернигова. Встретил их Ярослав и сказал им: «Сейчас, братья, не ходите, но, сговорившись о времени, если Бог даст, пойдем на них летом». Святослав же и Рюрик, послушавшись его, возвратились. Святослав послал сыновей своих с полками своими степью к Игорю, велев ему ехать вместо себя, Рюрик же послал со своими полками Владимира Глебовича. А Владимир Глебович послал к Игорю, испрашивая у него разрешения выйти вперед со своим полком, ибо князья русские поручали ему передовые полки в Русской земле. Но Игорь не разрешил ему этого. Разгневался Владимир и возвратился. И идя оттуда, напал на города северские и захватил в них большую добычу. Игорь же повернул назад киевские полки и поставил над ними Олега и племянника своего Святослава, чтобы довели они войско без потерь, а сам поехал, взяв с собой брата своего Всеволода и Всеволода Святославича, и Андрея с Романом, и некоторое число воинов из черных клобуков с Кулдюрем и с Кунтувдеем, и пришли они к реке Хоролу. И было в ту ночь тепло, шел сильный дождь, и поднялась вода, и не удалось им найти брода, а половцы, которые успели переправиться со своими шатрами — те спаслись, а какие не успели — тех взяли в плен; говорили, что во время этого похода и бегства их от русских немало шатров, и коней, и скота утонуло в реке Хороле. <...>

Того же лѣта Богъ вложи въ сердце Святославу, князю киевьскому и великому князю Рюрикови Ростиславичю... поити на половцѣ. И посласта по околниѣ князи, и совкупишася к нима Святославича Мьстиславъ и Глѣбъ, и Володимѣръ Глѣбовичь ис Переяславля, Всеволодъ Ярославичь из Лучьска с братомъ Мьстиславомъ, Романовичь Мьстиславъ, Изяславъ Давыдовичь и Городеньский Мьстиславъ, Ярославъ, князь пиньский с братомъ Глѣбомъ, из Галича от Ярослава помочь, а своя братья не идоша, рекуще: «Далече ны есть ити в низъ Днѣпра, не можемь своѣе землѣ пусты оставити: но еже поидеши на Переяславль, то совокупимся с тобою на Сулѣ». Святослав же, не любуя на свою братью, поиде, поспѣшая путь свой и поущаемь Божиимъ промысломъ, тѣмь старѣйшии его сынове не утягоша от Черниговьской сторонѣ. Идущю же ему по Днепру, и ста ту, идеже нарѣцаеться Инжирь бродъ, и ту перебродися на ратьную сторону Днѣпра и 5 дней искаша ихъ. Ту же отряди моложьшеѣ князѣ передъ своими полки: отряди же Володимера Переяславьского, и Глѣба, и Мьстислава, сына своего, и Романовича Мьстислава и Глѣба Гюрговича, князя дубровицьского, и Мьстислава Володимерича и берендѣевъ с нимь было 2100. Половци же, узрѣвше Володимерь полкъ, крѣпко идущь на нихъ, и побѣгоша, гоними гнѣвомъ Божиимъ и святѣй Богородицѣ. Оним же, ѣхавшимъ по нихъ, не постигъше, возворотишася русь, и стояша на мѣстѣ, нарѣцаемемь Ерель, егоже русь зоветь Уголъ.

В том же году побудил Бог Святослава, князя киевского, и великого князя Рюрика Ростиславича пойти войной на половцев. И послали они к соседним князьям, и собрались к ним Мстислав и Глеб Святославичи, и Владимир Глебович из Переяславля, Всеволод Ярославич из Лучьска с братом Мстиславом, Мстислав Романович, Изяслав Давидович и Мстислав Городенский, Ярослав, князь пинский с братом Глебом, и из Галича пришла помощь от Ярослава, а свои братья не пришли, говоря: «Далеко нам идти к низовьям Днепра, не можем свою землю оставить без защиты, но если пойдешь через Переяславль, то встретимся с тобой на Суле». Святослав же, рассердившись на братьев своих, поспешно отправился в путь, побуждаемый Божественным промыслом; потому-то старшие сыновья его и не поспели из Черниговщины. Двинулся он вдоль Днепра и достиг того места, которое называется Инжир-бродом, и тут перешел на вражеский берег Днепра и пять дней искал половцев. Тогда отправил младших князей перед своими полками: послал Владимира Переяславского, и Глеба, и Мстислава, сына своего, и Мстислава Романовича, и Глеба Юрьевича, князя дубровицкого, и Мстислава Владимировича, и берендеев было с ним две тысячи сто. А половцы, увидев отряд Владимира, смело идущий им навстречу, побежали, гонимые гневом Божьим и святой Богородицы. Русские, погнавшись за ними, не догнали, возвратились и остановились на месте, называемом Орель, которое на Руси зовется Угол.

Половецький же князь Кобякъ , мнѣвъ толко руси, возвратися и погна во слѣдъ ихъ. Идущим же имъ по нихъ, узрѣша полци рустѣи, начаша ся стрѣляти о рѣку и начаша межи собою перегонити, и бысть имъ того надолзѣ. Слышав же Святославъ и Рюрикъ и пустиста имъ болшиѣ полкы на помочь, а сама поидоста за ними поспѣвающа. Якоже узрѣша половци помочныя полкы и мнѣша ту Святослава и Рюрика , абье поскочиша. Русь же, приимше помощь Божию и въвѣртѣшася в нѣ, и начаша ѣ сѣчи и имати. И тако створи Господь милость хрестьяномъ, в тый же день возвеличи Богъ князя Святослава и Рюрика за вѣру ею.

Половецкий же князь Кобяк, решив, что это и есть все русское войско, возвратился и стал преследовать его. Когда половцы, преследуя, увидели полки русские, то начали перестреливаться через реку и старались обойти друг друга, и так продолжалось немалое время. Узнав об этом, Святослав и Рюрик отправили им на помощь основные силы, а сами спешно двинулись следом. Когда же половцы увидели полки, пришедшие на помощь, то решили, что с ними и Святослав и Рюрик, и тотчас же повернули назад. Русские же, укрепившись Божьей помощью, прорвали их строй и начали их сечь и пленить. И так проявил Господь милость свою христианам, в тот день возвеличил Бог Святослава и Рюрика за благочестие их.

И ту яша Кобяка Карлыевича со двѣима сынома, Билюковича Изая и Товлыя съ сыномъ, и брата его Бокмиша, Осалука, Барака, Тарха, Данила и Съдвака Кулобичкого яша жь, и Корязя Калотановича ту убиша и Тарсука, а инѣхъ бе-щисла. Створи же Богъ побѣду сю мѣсяца июля въ 30 в понедѣлникъ, в память святаго Ивана Воиника. Великий же князь Святославъ Всеволодичь и Рюрикъ Ростиславичь приемше от Бога на поганыя побѣду и возвратишася восвояси съ славою и честью великою.

И взяли в плен тогда Кобяка Карлыевича с двумя сыновьями, Билюковича Изая, и Товлыя с сыном, и брата его Бокмиша, Осалука, Барака, Тарха, Данила и Содвака Кулобичского также пленили, и Корязя Калотановича тут убили и Тарсука, а прочих — без счета. Даровал Бог победу эту месяца июля в тридцатый день, в понедельник, в день памяти святого Ивана Воиника. А великий князь Святослав Всеволодич и Рюрик Ростиславич, получив от Бога победу над погаными, возвратились по домам со славой и с честью великой.

Того же лѣта слышавъ Игорь Святославличь, оже шелъ Святославъ на половцѣ, призва к собѣ брата своего Всеволода и сыновця Святослава и сына своего Володимѣра, молвяшеть бо ко братьи и ко всѣй дружинѣ: «Половци оборотилися противу рускимъ княземь, и мы без них кушаимся на вежах ихъ ударити». Да яко бысть за Мѣрломь, и срѣтеся с половци, поѣхалъ бо бяше Обовлы Костуковичь в четырѣхъстѣхъ воеватъ к Руси, и ту абье пустиша к нимъ кони. Половци же побѣгоша Божьимь повеленьемь, и русь погнаша ѣ, и ту побѣдиша ѣ, и возвратишася восвояси.

В это же время Игорь Святославич, услышав, что Святослав отправился на половцев, призвал к себе брата своего Всеволода, и племянника Святослава, и сына своего Владимира и обратился к братии своей и ко всей дружине: «Половцы выступили против русских князей, и мы без них попытаемся напасть на их вежи». И когда переправились за Мерлу, встретились с половцами — ехал Обовлы Костукович с четырехстами воинами воевать на Русь, и тут помчались им навстречу на конях. Половцы же, по повелению Божьему, обратились в бегство, и русские погнались за ними, и победили их тут, и возвратились восвояси.

В то же время Володимеръ Ярославичь Галичький, шюринъ Игоревъ, бяшеть у Игоря, зане выгнанъ бяшеть отцемь своим из Галича. То же Володимѣръ приде преже ко Володимѣру к Романови. Романъ, блюдяся отца его, не да ему опочити у себе. Оттолѣ же иде ко Инъгварови Дорогобужю, и тотъ, блюдяся отца его, и не прия его. И онъ оттолѣ ѣха ко Святополку Турову, и тый такоже отпусти его; ко Давыдови Смоленьску — Давыдъ же отпусти, в Суждаль ко Всеволоду, уеви своему . Володимеръ же Галичькый ни тамо обрѣте собѣ покоя, приде к зяти своему Путивлю, ко Игореви Святославичю. Той же прия с любовью и положи на немь честь велику, и за двѣ лѣтѣ держа и́ у себе, и на третьее лѣто введе и́ в любовь со отцемь его и посла с нимъ сына своего, зятя Рюрикова, Святослава <...>.

В это же время Владимир Ярославич Галицкий, шурин Игорев, находился у Игоря, так как был изгнан отцом своим из Галича. Тот Владимир прежде всего отправился во Владимир к Роману, но Роман, боясь его отца, не разрешил ему поселиться у себя. Оттуда направился к Ингварю в Дорогобуж, и тот, из страха перед отцом его, не принял Владимира. И он оттуда поехал в Туров, к Святополку, и тот также не пустил его, к Давиду в Смоленск — и Давыд его не пустил, в Суздаль к Всеволоду, дяде своему, но и там Владимир Галицкий не обрел покоя и пришел в Путивль, к зятю своему Игорю Святославичу. Тот же встретил его радушно и с честью великою и два года держал у себя, а на третий год примирил его с отцом и послал с ним сына своего, зятя Рюрикова, Святослава. <...>

И тогда окончилась битва, и разлучены были пленники, и пошли половцы каждый к своим вежам. Игоря же взял в плен муж именем Чилбук из Тарголовцев, а Всеволода, брата его, захватил Роман Кзич, а Святослава Ольговича — Елдечук из Вобурцевичей, а Владимира — Копти из Улашевичей. Тогда же на поле битвы Кончак поручился за свата своего Игоря, ибо тот был ранен. И из стольких людей мало кто смог по счастливой случайности спастись, невозможно было скрыться беглецам — словно крепкими стенами окружены были полками половецкими. Но наших русских мужей пятнадцать убежало, а ковуев и того меньше, а остальные в море утонули.

В то же время великый князь Всеволодичь Святославъ шелъ бяшеть в Корачевъ и сбирашеть от Вѣрхъних земль вои, хотя ити на половци к Донови на все лѣто. Яко возворотися Святославъ и бысть у Новагорода Сѣверьского, и слыша о братьи своей, оже шли суть на половци, утаившеся его, и не любо бысть ему. Святослав же идяше в лодьяхъ, и яко приде к Чернигову, и во тъ годъ прибѣже Бѣловолодъ Просовичь, и повѣда Святославу бывшее о половцѣхъ. Святослав же, то слышавъ и вельми воздохнувъ, утеръ слезъ своих и рече: «О, люба моя братья, и сыновѣ и мужѣ землѣ Рускоѣ! Дал ми Богъ притомити поганыя, но не воздержавше уности отвориша ворота на Русьскую землю. Воля Господня да будеть о всемь! Да како жаль ми бяшеть на Игоря, тако нынѣ жалую болми по Игорѣ, братѣ моемь».

В это время великий князь Святослав Всеволодич отправился в Карачев и собирал в Верхних землях воинов, намереваясь на все лето идти на половцев к Дону. Когда уже на обратном пути оказался Святослав у Новгорода-Северского, то услышал о братьях своих, что пошли они втайне от него на половцев, и был он этим очень раздосадован. Святослав в то время плыл в ладьях; когда же прибыл он в Чернигов, прибежал туда Беловолод Просович и поведал Святославу о случившемся в Половецкой земле. Святослав, узнав об этом, вздохнул тяжело и сказал, утирая слезы: «О дорогая моя братия, и сыновья, и мужи земли Русской! Даровал мне Бог победу над погаными, а вы, не сдержав пыла молодости, отворили ворота на Русскую землю. Воля Господня да будет во всем! И как я только что досадовал на Игоря, так теперь оплакиваю его, брата своего».

Посем же Святославъ посла сына своего Олга и Володимера в Посемье . То бо слышавше, возмятошася городи посемьские, и бысть скорбь и туга люта, якоже николиже не бывала во всемь Посемьи и в Новѣгородѣ Сѣверьскомъ и по всей волости Черниговьской: князи изымани и дружина изымана и избита. И мятяхуться, акы в мутви, городи воставахуть, и не мило бяшеть тогда комуждо свое ближнее, но мнозѣ тогда отрѣкахуся душь своих, жалующе по князихъ своихъ. Посем же посла Святославъ ко Давыдови Смоленьску, река: «Рекли бяхомъ поити на половци и лѣтовати на Донѣ, нынѣ же половци се побѣдилѣ Игоря и брата его и съ сыномъ , а поеди, брате, постерези землѣ Рускоиѣ». Давыдъ же приде по Днепру, придоша же ины помочи, и сташа у Треполя, а Ярославъ в Черниговѣ, совокупивъ вои свои, стояшеть.

После этого послал Святослав сына своего Олега и Владимира в Посемье. Узнав о случившемся, пришли в смятение города посемские, и охватила их скорбь и печаль великая, какой никогда не бывало во всем Посемье, и в Новгороде-Северском, и во всей земле Черниговской: князья в плену, и дружина пленена или перебита. И метались люди в смятении, в городах брожение началось, и не милы были тогда никому свои близкие, но многие забывали и о душе своей, печалясь о своих князьях. Затем послал Святослав к Давыду в Смоленск, со словами: «Сговаривались мы пойти на половцев и лето провести на берегах Дона, а теперь половцы победили Игоря, и брата его, и сына; так приезжай же, брат, охранять землю Русскую». Давыд же приплыл по Днепру, пришли и другие на помощь, и расположились у Треполя, а Ярослав с полками своими стоял в Чернигове.

Поганыи же половци, побѣдивъше Игоря с братьею, и взяша гордость велику и скупиша всь языкъ свой на Рускую землю. И бысть у нихъ котора; молвяшеть бо Кончакъ: «Поидемъ на Киевьскую сторону, гдѣ суть избита братья наша и великый князь нашь Бонякъ», а Кза молвяшеть: «Поидем на Семь, гдѣ ся осталѣ жены и... дѣти: готовъ намъ полонъ собранъ, емлем же городы без опаса». И тако раздѣлишася надвое: Кончакъ поиде к Переяславлю и оступи городъ, и бишася ту всь день. Володимеръ же Глѣбовичь бяше князь в Переяславлѣ, бяше же дерзъ и крѣпокъ к рати, выеха из города и потче к нимъ. И по немь мало дерьзнувъ дружинѣ. И бися с ними крѣпко, и обьступиша мнозии половцѣ. Тогда прочии, видивше князя своего крѣпко бьющеся, выринушася из города и тако отьяша князя своего, язьвена сущи треми копьи. Сий же добрый Володимеръ язвенъ, труденъ въѣха во городъ свой, и утре мужественаго поту своего за очину свою... Володимеръ же слашеть ко Святославу и ко Рюрикови и ко Давыдови и рече имъ: «Се половьци у мене, а помозите ми». Святослав же слашеть ко Давыдови, а Давыдъ стояшеть у Треполя со смолняны. Смолнянѣ же почаша вѣчѣ дѣяти рекуще: «Мы пошли до Киева, даже бы была рать, билися быхом, намъ ли иноѣ рати искати, то не можемь, уже ся есмы изнемоглѣ». Святослав же съ Рюрикомъ и со инѣми помочьми влегоша во Днѣпрь противу половцемь, а Давыдъ возвратися опять со смолняны. То слышавше половци и возвратишася от Переяславя. Идущи же мимо, приступиша к Римови . Римовичи же затворишася в городѣ и возлѣзъше на заборолѣ, и тако Божиимъ судомъ летѣста двѣ городници с людми тако к ратнымъ. И на прочая гражаны наиде страх, да которѣи же гражанѣ выидоша изъ града и бьяхуться, ходяще по Римьскому болоту, то тѣ и избыша плѣна, а кто ся осталъ в городѣ, а тѣ вси взяти быша. Володимеръ же слашеться ко Святославу Всеволодичю и ко Рюрикови Ростиславичю, понуживая ихъ к собѣ, да быша ему помоглѣ. Он же опоздися, сжидающе Давыда с смолняны. И тако князѣ рускиѣ опоздишася и не заѣхаша ихъ. Половци же, вземше городъ Римовъ, и ополонишася полона и поидоша восвояси, князи же возворотишася в домы своя, бяхуть бо печални и со сыномъ своимъ Володимѣромъ Глѣбовичемъ, зане бяшеть раненъ велми язвами смертьными, и хрестьянъ плененыхъ от поганыхъ.

Поганые же половцы, победив Игоря с братией, немало возгордились и собрали всех людей своих, чтобы пойти на Русскую землю. И начался у них спор; говорил Кончак: «Пойдем к Киеву, где была перебита братия наша и великий князь наш Боняк»; а Гза говорил: «Пойдем на Сейм, где остались их жены и дети: там для нас готовый полон собран, будем города забирать, никого не опасаясь». И так разделились надвое: Кончак пошел к Переяславлю, и окружил город, и бился там весь день. Владимир же Глебович, князь Переяславля, был храбр и силен в бою, выехал он из города и напал на врагов. И лишь немногие из дружины решились ехать за ним. Жестоко бился он и окружен был множеством половцев. Тогда остальные переяславцы, видя, как мужественно бьется их князь, выскочили из города и выручили князя своего, раненного тремя копьями. А славный воин тот, Владимир, тяжело раненный, въехал в город свой и утер мужественный пот за отчину свою. И послал Владимир к Святославу, и к Рюрику, и к Давыду, с просьбой: «Половцы у меня, так помогите же мне». Святослав послал к Давыду, а Давыд стоял у Треполя со смоленцами. Смоленцы же начали совещаться и сказали так: «Мы пришли к Киеву, если бы была там сеча — сражались бы, но зачем нам другой битвы искать, не можем — устали уже». А Святослав с Рюриком и с другими, пришедшими на помощь, пошли по Днепру против половцев, Давыд же возвратился назад со своими смоленцами. Половцы, услышав об этом, отступили от Переяславля. И, проходя мимо Римова, осадили его. Римовичи затворились в городе и заполнили все заборолы, и, по воле Божьей, рухнули две городницы с людьми на сторону осаждавших. На остальных же горожан напал страх, кто из них выбежал из города и бился в болотах подле Римова, те и спаслись от плена, а кто остался в городе — тех всех пленили. Владимир же посылал к Святославу Всеволодичу и к Рюрику Ростиславичу, призывая их к себе на помощь. Но Святослав задержался, ожидая Давыда со смоленцами. И так опоздали князья русские и не догнали половцев. Половцы же, взяв город Римов, с полоном отправились восвояси, а князья вернулись по своим домам, печалясь о сыне своем Владимире Глебовиче, получившем тяжелые смертельные раны, и о христианах, взятых в полон погаными.

И се Богъ, казня ны грѣхъ ради нашихъ, наведе на ны поганыя, не аки милуя ихъ, но насъ казня и обращая ны к покаянью, да быхом ся востягнули от злыхъ своих дѣлъ. И симъ казнить ны нахожениемь поганыхъ, да некли смирившеся воспомянемься от злаго пути.

Вот так Бог, казня нас за грехи наши, привел на нас поганых не для того, чтобы порадовать их, а нас наказывая и призывая к покаянию, чтобы мы отрешились от своих дурных деяний. И наказывает нас набегами поганых, чтобы мы, смирившись, опомнились и сошли с пагубного своего пути.

А друзии половцѣ идоша по оной сторонѣ к Путивлю. Кза у... силахъ тяжькихъ и повоевавши волости их и села ихъ пожгоша. Пожгоша же и острогъ у Путивля и возвратишася восвояси.

А иные половцы двинулись по другой стороне Сулы к Путивлю. Гза с большим войском разорил окрестности его и села пожег. Сожгли половцы и острог у Путивля и вернулись восвояси.

Игорь же Святославличь тотъ годъ бяшеть в Половцехъ, и глаголаше: «Азъ по достоянью моему восприяхъ побѣду от повеления твоего, владыко Господи, а не поганьская дерзость обломи силу рабъ твоихъ. Не жаль ми есть за свою злобу прияти нужьная вся, ихже есмь приялъ азъ». Половци же, аки стыдящеся воевъдъства его, и не творяхуть ему, но приставиша к нему сторожовъ 15 от сыновъ своихъ, а господичичевъ пять, то тѣхъ всихъ 20, но волю ему даяхуть: гдѣ хочеть, ту ѣздяшеть и ястрябомъ ловяшеть, а своих слугъ съ 5 и съ 6 с нимь ѣздяшеть. Сторожевѣ же тѣ слушахуть его и чьстяхуть его, и гдѣ послашеть кого — бесъ пря творяхуть повелѣное им. Попа же бяшеть привелъ из Руси к собѣ со святою службою, не вѣдяшеть бо Божия промысла, но творяшеться тамо и долъго быти. Но избави и́ Господь за молитву хрестьяньску, имже мнозѣ печаловахуться и проливахуть же слезы своя за него.

Игорь же Святославич в то время находился у половцев, и говорил он постоянно: «Я по делам своим заслужил поражение и по воле твоей, владыка Господь мой, а не доблесть поганых сломила силу рабов твоих. Не стою я жалости, ибо за злодеяния свои обрек себя на несчастия, которые я и испытал». Половцы же, словно стыдясь доблести его, не чинили ему никакого зла, но приставили к нему пятнадцать стражей из числа своих соплеменников и пять сыновей людей именитых, и всего их было двадцать, но не ограничивали его свободы: куда хотел, туда ездил и с ястребом охотился, а своих слуг пять или шесть также ездило с ним. Те стражи его слушались и почитали, а если посылал он кого-либо куда-нибудь, то беспрекословно исполняли его желания. И попа привел из Руси к себе для святой службы, не зная еще Божественного промысла, но рассчитывая, что еще долго там пробудет. Однако избавил его Господь по молитвам христиан, ибо многие печалились о нем и проливали слезы.

Будущю же ему в половцехъ, тамо... налѣзеся мужь, родомъ половчинъ, именемь Лаворъ. И тотъ приимъ мысль благу и рече: «Поиду с тобою в Русь». Игорь же исперва не имяшеть ему вѣры, но держаше мысль высоку своея уности, мышляшеть бо, емше мужь, и бѣжати в Русь, молвяшеть бо: «Азъ славы дѣля не бѣжахъ тогда от дружины, и нынѣ неславнымъ путемь не имамъ поити». С нимъ бо бяшеть тысячского сынъ и конюший его, и та нудяста и глаголюща: «Поиди, княже, в землю Рускую, аще восхощет Богь — избавить тя». И не угодися ему время таково, какого же искашеть. Но якоже преже рекохомъ, возвратишася от Переяславля половци, и рекоша Игореви думци его: «Мысль высоку и не угодну Господеви имѣешь в собѣ: ты ищеши няти мужа и бѣжати с нимъ, а о семь чему не разгадаешь, оже приедуть половци с войны, а се слышахомъ, оже избити им князя и васъ и всю русь. Да не будеть славы тобѣ, ни живота». Князь же Игорь приимъ во сердцѣ свѣтъ ихъ, уполошася приѣзда ихъ, и возиска бѣжати.

Когда же был он у половцев, то нашелся там некий муж, родом половец, по имени Лавр. И пришла тому мысль благая, и сказал он Игорю: «Пойду с тобою в Русь». Игорь же сначала не поверил ему, к тому же лелеял он дерзкую надежду, как это свойственно юности, замышляя бежать в Русь вместе со своими мужами, и говорил: «Я, страшась бесчестия, не бросил тогда дружину свою, и теперь не могу бежать бесславным путем». С Игорем же были сын тысяцкого и конюший его, и те убеждали князя, говоря: «Беги, князь, в землю Русскую, если будет на то Божья воля — спасешься». Но все не находилось удобного времени, какого он ждал. Однако, как говорили мы прежде, возвратились половцы из-под Переяславля, и сказали Игорю советчики его: «Не угоден Богу твой дерзкий замысел: ты ищешь случая бежать вместе с мужами своими, а что же об этом не подумаешь: вот приедут половцы из похода, и, как слышали мы, собираются они перебить и тебя, князь, и мужей твоих, и всех русских. И не будет тебе ни славы, ни самой жизни». Запал князю Игорю в сердце совет их; испугавшись возвращения половцев, решил он бежать.

Не бяшеть бо ему лзѣ бежати в день и в нощь, имъже сторожевѣ стрежахуть его, но токмо и веремя таково обрѣтѣ в заходъ солнца. И посла Игорь к Лаврови конюшого своего, река ему: «Перееди на ону сторону Тора с конемь поводнымъ», бяшеть бо свѣчалъ с Лавромъ бѣжати в Русь. В то же время половци напилися бяхуть кумыза. А и бы при вечерѣ пришедъ конюший повѣда князю своему Игореви, яко ждеть его Лаворъ. Се же вставъ, ужасенъ и трепетенъ, и поклонися образу Божию и кресту честному, глаголя: «Господи сердцевидче! Аще спасеши мя, Владыко, ты недостойнаго!» И возмя на ся крестъ и икону, и подоима стѣну, и лѣзе вонъ, сторожем же его играющимъ и веселящимся, а князя творяхуть спяща. Сий же пришедъ ко рѣцѣ, и перебредъ, и всѣде на конь, и тако поидоста сквозѣ вежа.

Но нельзя ему было бежать ни днем, ни ночью, потому что стерегли его стражи, но показалось ему самым удобным время на заходе солнца. И послал Игорь к Лавру конюшего своего, веля передать: «Переезжай на тот берег Тора с конем поводным», ибо решился он бежать с Лавром в Русь. Половцы же в это время напились кумыса. Когда стало смеркаться, пришел конюший и доложил князю своему Игорю, что ждет его Лавр. Встал Игорь в страхе и в смятении, поклонился образу Божьему и кресту честному, говоря: «Господи, в сердцах читающий! О, если бы ты спас меня, Владыка, недостойного!» И, взяв с собой крест и икону, поднял стену шатра и вылез из него, а стражи тем временем забавлялись и веселились, думая, что князь спит. Он же, подойдя к реке, перебрался на другой берег, сел на коня, и так поехали они с Лавром через вежи.

Се же избавление створи Господь в пятокъ в вечерѣ. И иде пѣшь 11 денъ до города Донця, и оттолѣ иде во свой Новъгородъ, и обрадовашася ему. Из Новагорода иде ко брату Ярославу к Чернигову, помощи прося на Посемье. Ярослав же обрадовася ему и помощь ему... обѣща. Игорь же оттолѣ ѣха ко Киеву, к великому князю Святославу, и радъ бысть ему Святославъ, такъже и Рюрикъ, сватъ его.

Принес ему Господь избавление это в пятницу вечером. И шел Игорь пешком до города Донца одиннадцать дней, а оттуда — в свой Новгород, и все обрадовались ему. Из Новгорода отправился он к брату своему Ярославу в Чернигов, прося помочь ему в обороне Посемья. Обрадовался Игорю Ярослав и обещал помощь. Оттуда направился Игорь в Киев, к великому князю Святославу, и рад был Игорю Святослав, а также и Рюрик, сват его.

ИЗ ЛАВРЕНТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ

ИЗ ЛАВРЕНТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ

В то же лѣто Богъ вложи... в сердце княземъ русскымъ; ходиша бо князи русстии вси на половци: Святославъ Всеволодичь, Рюрикъ Ростиславичь, Володимеръ Глѣбовичь, Святославичь Глѣбъ, Гюргевичь Глѣбъ Туровьскый, Романовичь Мстиславъ, Давыдовичь Изяславъ, Всеволодъ Мстиславичь и галичьская помочь и володимерьская и лучьская. И поидоша к ним вкупѣ вси, и, перешедше Уголъ рѣку, 5 дний искаша ихъ. Володимеръ же Глѣбовичь, внукъ Юргевъ, ѣздяше напереду в сторожих с переяславци, и берендѣевъ было съ нимь 2000 и 100.

В то лето Бог вложил в сердце русским князьям мысль — ходили все князья русские на половцев: Святослав Всеволодич, Рюрик Ростиславич, Владимир Глебович, Глеб Святославич, Глеб Юрьевич Туровский, Мстислав Романович, Изяслав Давыдович, Всеволод Мстиславич и помощь из Галича, Владимира и Лучьска. И пошли все вместе на половцев, и перешли реку Угол, и пять дней искали их. Владимир же Глебович, внук Юрия, ездил впереди в сторожевом полку с переяславцами, и берендеев было с ним две тысячи сто.

Половци же услышавше русь, оже пришли на них, ради быша, надѣющеся на силу, рекоша: «Се Богъ вдалъ есть князи русскиѣ и полкы ихъ в руцѣ наши». Устремишася на бой, не вѣдуще глаголемаго, яко: «Нѣсть мужьства, ни есть думы противу Богови». Поидоша противу Володимеру, кличючи, яко пожрети хотяще. Володимеръ же Божьею помочью и святое Богородици и дѣда своего святою молитвою укрѣпляем и отца своего, поиде противу им. Испросилъся бяше у Святослава, рекъ: «Моя волость пуста от половець; пусти мя, отче Святославе, напередъ с сторожи». Князи же русстии не утягли бяху с Володимеромъ. Половци же, узрѣвше полкъ Володимерь крѣпко идущь на них, побѣгоша гоними гнѣвомъ Божьимъ и святое Богородици.

Половцы же, услышав, что русские пришли на них, обрадовались, надеясь на силу свою, и сказали: «Вот Бог отдал князей русских и полки их в руки наши». Бросились в битву, не ведая, что говорится: «Тщетно мужество и умысел, если Бог противится». Пошли они против Владимира, с кликами, словно пожрать его хотели. А Владимир, с помощью Божьей и святой Богородицы и укрепляем молитвой деда своего и отца своего, пошел им навстречу. Он упросил Святослава, говоря: «Волость моя опустошена половцами, пусти меня, отец мой Святослав, с передовым сторожевым полком». А князья русские не поспели за Владимиром. Половцы же, увидев полк Владимира, храбро на них идущий, побежали, гонимые гневом Божиим и святой Богородицы.

Наши же погнаша, сѣкуше я, 7 тысячь руками изъимаша ихъ, князий одинѣхъ было половецкихъ 400 и 17: Кобяка руками яша, Осолука, Барака, Тарга, Данила, Башкърта, Тарсука, Изу, Глѣба Тирьевича, Ексна, Алака и Толгыя, Давыдовича тести, с сыном, Тѣтия с сыном, Кобякова тьсти Турундая. И поможе Богъ и святая Богородиця Володимеру мѣсяца иуля въ 31 день в понедѣлник, на память святаго Евдокима Новаго.

Наши же погнали их, и рубили их, и семь тысяч взяли в полон, одних князей половецких было четыреста семнадцать, и Кобяка схватили, Осолука, Барака, Тарга, Данилу, Башкорта, Тарсука, Изу, Глеба Тириевича, Ексна, Алака и Толгыя, тестя Давыдова, с сыном, Тетия с сыном, Кобякова тестя Турундая. И помог Бог и святая Богородица Владимиру месяца июля в тридцать первый день, в понедельник, в день памяти святого Евдокима Нового.

Сдѣя Господь спасенье велико нашим князем и воемъ ихъ надъ врагы нашими, побѣжени быша иноплеменьници... кумани, рекше половци. И рече Володимеръ: «Сь день, иже створи Господь, възрадуемся и възвеселимся в онь, яко Господь избавил ны есть от врагъ наших и покори врагы наша под нозѣ наши, и скруши главы змиевыя». И бысть радость велика: дружина ополонишася и колодникы поведоша, оружья добыша и конь, и възвратишася домовь, славяще Бога и святую Богородицю, скорую помощницю роду хрестьяньску.

Даровал Господь победу великую нашим князьям и воинам их над врагами нашими, побеждены были иноплеменники куманы, или половцы. И сказал Владимир: «В этот день, дарованный нам Господом, возрадуемся и возвеселимся, ибо Господь избавил нас от врагов наших и поверг врагов наших под ноги наши, и сокрушил головы змиевы». И была радость великая: дружина обогатилась пленниками, и колодников повели, оружье добыли и коней, и возвратились домой, славя Бога и святую Богородицу, скорую на помощь роду христианскому.

В лѣто 6694 . Мѣсяца мая въ 1 день на память святаго пророка Иеремия, в середу на вечерни бы знаменье въ солнци , и морочно бысть велми, яко и звѣзды видѣти человѣкомъ, въ очью, яко зелено бяше, и въ солнци учинися яко мѣсяць, из рогъ его яко угль жаровъ исхожаше. Страшно бѣ видѣти человѣкомъ знаменье Божье.

В год 6694 (1186) . Месяца мая в первый день, в день памяти святаго пророка Иеремии, в среду, под вечер было знаменье на солнце, и так сильно потемнело, что можно было людям увидеть звезды, и в глазах все позеленело, а солнце превратилось как бы в месяц, а в рогах его словно горящие угли. Страшно было видеть людям знамение Божие.

В то же лѣто, того же мѣсяца мая въ 18 день на память святаго мученика Потапья в суботу родися сынъ у великаго князя Всеволода и нарекоша имя ему в святѣмь крещении Костянтинъ.

В тот же год, того же месяца в восемнадцатый день, в день памяти святого мученика Потапия, в субботу, родился сын у великого князя Всеволода, и нарекли имя ему в святом крещении Константин.

Того же лѣта здумаша Олгови внуци на половци, занеже бяху не ходили томь лѣтѣ со всею князьею, но сами поидоша о собѣ, рекуще: «Мы есмы ци не князи же? Такыже собѣ хвалы добудем!». И сняшася у Переяславля Игорь съ двѣма сынома из Новагорода Сѣверьскаго, ис Трубѣча Всеволодъ, братъ его, Олговичь Святославъ из Рыльска и черниговьская помочь. И внидоша в землю ихъ. Половьци же, услышавше, поидоша, рекуще: «Братья наша избита и отци наши, а друзии изъимани, а се нонѣ на нас идут». Послашася по всей земли своей, а сами поидоша к симъ, и ждаша дружины своея, а си к ним идуть, к вежамъ ихъ. Они же не пустячи в вежѣ, срѣтоша ихъ, а дружины не дождавъше и сступишася. И побѣжени бывше половци, и биша и до вежь, множество полона взяша, жены и дѣти, и стояша на вежах 3 дни веселяся, а рекуще: «Братья наша ходили с Святославомъ, великим князем, и билися с ними, зря на Переяславль , а они сами к ним пришли, а в землю ихъ не смѣли по них ити. А мы в земли их есмы, и самѣхъ избили, а жены их полонены, и дѣти у насъ. А нонѣ поидемъ по них за Донъ и до конця избьемъ ихъ. Оже ны будет ту побѣда, идем по них и луку моря, гдѣже не ходили ни дѣди наши, а возмем до конца свою славу и честь». А не вѣдуще Божья строенья.

В том же году надумали внуки Ольговы пойти на половцев, так как не ходили в прошлом году со всеми князьями, но сами по себе пошли, говоря: «А что, мы разве не князья? Такую же себе славу добудем!» И встретились у Переяславля Игорь с двумя сыновьями из Новгорода-Северского, брат его Всеволод из Трубчевска, Святослав Ольгович из Рыльска и пришедшие на помощь к ним из Чернигова. И вошли в землю половцев. Те же, услышав, пошли навстречу, говоря: «Братия наша перебита и отцы наши, а другие в плену, а теперь вот на нас идут». Послали весть по всей земле своей, а сами пошли навстречу и поджидали войска свои, а наши к ним идут, к вежам их. Половцы встретили их, не подпустив к вежам, и, не дожидаясь остальных войск, сошлись в битве. И побеждены были половцы, и гнали их до веж, и взяли русские полон — жен и детей, и стояли три дня в вежах их, веселясь и говоря: «Братия наша ходила со Святославом, великим князем, и бились с половцами на виду у Переяславля, те сами к ним пришли, а в землю Половецкую не посмели за ними пойти. А мы в земле их, и самих перебили, и жены их полонены, и дети их у нас. А теперь пойдем следом за ними за Дон и перебьем их всех без остатка. Если же и тут одержим победу, то пойдем вслед за ними и до лукоморья, куда не ходили и деды наши, а славу и честь свою всю возьмем до конца». Но не знали о предначертании Божьем.

А остатокъ бьеных тѣх бѣжаша дружинѣ своей, гдѣ бяху переже вѣсть послали, и сказаша имъ свою погыбель. Они же, слышавше, поидоша к ним, а по друзи послаша . И сняшася с ними стрѣлци, и бишася 3 дни стрѣлци, а копьи ся не снимали, а дружины ожидаючи, а к водѣ не дадуче имъ ити.

А остатки разбитых половцев бежали к войску своему, куда прежде весть посылали, и рассказали им о своем поражении. Те же, услышав, пришли к ним на помощь и за другими послали. И сошлись с русскими стрельцы, и бились три дня стрельцы, а в копийном бою не сходились, ожидая свою дружину, а к воде не дали им подойти.

И приспѣ к ним дружина вся, многое множство. Наши же, видѣвше ихъ, ужасошася, и величанья своего отпадоша, не вѣдуще глаголемаго пророкомъ: «Нѣсть человѣку мудрости, ни есть мужства, ни есть думы противу Господеви». Изнемогли бо ся бяху безводьемь и кони и сами, в знои и в тузѣ, и поступиша мало к водѣ, по 3 дни бо не пустили бяху ихъ к водѣ. Видѣвше ратнии, устремишася на нь, и притиснуша и к водѣ, и бишася с ними крѣпко и бысть сѣча зла велми. Друзии конѣ пустиша к нимъ съсѣдше, и кони бо бяху под ними изнемогли, и побѣжени быша наши гнѣвом Божьимъ. Князи вси изъимани быша, а боляре и велможа и вся дружина избита, а другая изъимана и та язвена. И възвратишася с побѣдою великою половци, а о наших не бысть кто и вѣсть принеса за наше согрѣшенье.

А подошло к ним войско все, бесчисленное множество. Наши же, увидев их, ужаснулись и забыли о похвальбе своей, ибо не ведали сказанного пророком: «Тщетны человеку и мудрость, и мужество, и замысел, если Бог противится». Изнемогли от безводия и кони и сами, в жаре и в муках, и наконец пробились к воде, а то три дня не подпускали их к воде. Видев это, враги устремились на них, и прижали их к воде, и яростно бились с ними, и лютая была битва. Сменили половцы коней своих, а у наших кони изнемогли, и были побеждены наши гневом Божьим. Князей всех в плен взяли, а из бояр и вельмож и дружины всей, — кто убит, другие в плен взяты или ранены. И возвратились с победой великой половцы, а о наших не ведомо кто и весть принес, а все за грехи наши.

Гдѣ бо бяше в нас радость — нонѣ же въздыханье и плачь распространися! Исайя бо пророкъ глаголеть: «Господи, в печали помянухом тя», и прочая.

Где же радость наша — теперь вздохи и плач повсюду! Исайя же пророк говорит: «Господи, в печали вспомнил тебя», и прочее.

И поиде путем гость, они же казаша, рекуще: «Поидѣте по свою братью, али мы идем по свою братью к вам». Князем же всѣм слышавше таку погыбель о братьѣ своей и до бояръ, возпиша вси, и бысть плачь и стенанье: овѣмъ бо братья избита и изъимана, а другымъ отци и ближикы. А князь Святославъ посла по сыны своѣ и по всѣ князи. И собрашася к нему г Кыеву и выступиша г Каневу. Половци же, услышавше всю землю Русскую идуще, бѣжаша за Донъ. Святослав же, слышавъ ихъ бѣжавших, възвратися г Кыеву со всею князьею, и разидошася в страны своя.

Шел своей дорогой купец, и половцы приказали ему передать: «Идите за своей братией, или мы идем за своей братией к вам». Князья же все, услышав о таком несчастии с братией своей и с боярами, застенали все, и повсюду был плач и рыдания: у одних братья погибли или в плен попали, у других отцы или близкие. А князь Святослав послал за сыновьями своими и за всеми князьями. И собрались к нему в Киев, и выступили к Каневу. Половцы же, услышав, что вся земля Русская идет против них, бежали за Дон. Святослав же, узнав, что они бежали, возвратился со всеми князьями к Киеву, и разошлись все по своим землям.

Половци же, услышавше ихъ отшедших, гнаша отай к Переяславлю, и взяша всѣ городы по Сулѣ, и у Переяславля бишася весь день. Володимеръ же Глѣбовичь, видѣ острогъ взимаем, выѣха из города к ним в малѣ дружинѣ, и потче к ним, и бишася с ними крѣпко, и обиступиша князя злѣ. И видѣвше горожане изнемагающа своих и выринушася из города и бишася, одва изотяша князя, боденаго треми копьи. А дружины много избьено. И вбѣгоша в городъ и затворишася. А они възвратишася со многым полоном в вежѣ.

А половцы, услышав, что они отошли, внезапно напали на Переяславль, и взяли все города по Суле, и у Переяславля бились весь день. Владимир же Глебович, видя, что они сейчас захватят острог, выехал из города с небольшой дружиной, и напал на них, и смело сразился с ними, они же, на беду, окружили князя. Но горожане, видя, что свои изнемогают в бою, выскочили из города и в бою едва отняли князя, раненного тремя копьями. А из дружины его многие погибли. И поспешили в город, и затворились в нем. А половцы возвратились с большим полоном в вежи.

И по малых днѣхъ ускочи Игорь князь у половець — не оставить бо Господь праведнаго в руку грѣшничю: очи бо Господни на боящаяся его, а уши его в молитву ихъ! Гониша бо по нем и не обрѣтоша, якоже и Саулъ гони Давыда , но Богъ избави и́, тако и сего Богь избави из руку поганых. А они вси держими бяху твердо, и стрегоми, и потвержаеми многими желѣзы и казньми.

Вскоре бежал Игорь от половцев — ибо Господь не оставит праведника в руках грешников: взирает Господь на тех, кто боится его, и прислушивается к молитвам их! Гнались за ним и не догнали; как Саул преследовал Давида, но Бог избавил того, так и Игоря Бог избавил от рук поганых половцев. А остальных держали строго и сторожили, угрожая цепями и муками.

Се же... здѣяся грѣх ради наших, зане умножишася грѣси наши и неправды. Богъ бо казнить рабы своя напастьми различьными, огнемь и водою и ратью, и иными различными казньми, хрестьяномъ бо многыми напастьми внити въ царство небесное. Согрѣшихом — казними есмы, яко створихом, тако и прияхом, но кажет ны добрѣ Господь нашь, но да никтоже можеть рещи, яко ненавидит нас Богь — не буди такого! Тако любить, якоже ны възлюбилъ е, и страсть приятъ, нас ради, да ны избавить от неприязни.

Все это свершилось из-за грехов наших, так как умножились грехи наши и преступления. Бог ведь казнит рабов своих различными напастями, и огнем, и водой, и войной, и иными различными бедами; христианам, многое перенесшим, суждено будет войти в царство небесное. Согрешили и казнимы, как поступали, за то и получили, но наказывает нас справедливо Господь наш, и пусть никто не посмеет сказать, что ненавидит нас Бог — не будет этого! Так любит, как возлюбил нас, когда муки принял нас ради, чтобы избавить нас от дьявола.

...измалтяне... — Β Древней Руси кочевников Востока называли «агарянами» или «измаилтянами»; считалось, что они происходят от библейского персонажа — Измаила, сына Авраама и его наложницы-египтянки Агари.

...ко Дмитрову — κ городу в Переяславском княжестве, южнее Путивля.

...Кончакомъ... — Кончак — сын Отрока, внук Шарукана, один из влиятельнейших половецких ханов.

...Святославъ Всеволодичь, сгадавъ со сватомъ своимъ Рюриком... — Святослав (ум. в 1194 г.) и Рюрик Ростиславич (ум. в 1212(?) г.) с 1180 г. были князьями-соправителями Киевской земли; однако «Слово ο полку Игореве» называет именно Святослава великим князем Киевским.

...у Олжичь — селения, расположенного у места впадения Десны в Днепр.

...ожидающе Ярослава — Ярослава Всеволодовича, князя черниговского (ум. в 1198 г.), брата Святослава Киевского.

...Володимѣра Глѣбовича — князя переяславского (ум. в 1187 г.) Переяславское княжество располагалось на левом берегу Днепра, юго-восточнее Киевской земли; центром княжества был город Переяславль-Южный (ныне Переяслав-Хмельницкий).

...ко Игореви — κ Игорю Святославичу, князю Новгорода-Северского (ум. в 1202 г.), герою «Слова ο полку Игореве».

...на севѣрьскиѣ городы — города Северской земли (ныне это территория Черниговской и Сумской областей), удела Игоря Святославича.

...Олга, сыновца своего Святослава... — Олега Святославича, сына Святослава Киевского (ум. в 1204 г.), и Святослава Ольговича Рыльского, племянника Игоря.

...брата своего Всеволода — Всеволода Святославича, князя трубчевского и курского (ум. в 1196 г.); «Слово» называет его Буй Тур Всеволод.

...от черного клобука... — Черные клобуки — собирательное наименование племенного объединения (торков, берендеев и других тюркских племен); являясь вассалами русских князей, черные клобуки участвовали в их войнах с половцами.

...к Хырии — κ Хоролу, правому притоку реки Псел.

...переити вежами... — то есть с шатрами, повозками, имуществом.

...из Галича от Ярослава... — От Ярослава Владимировича, князя галицкого (ум. в 1187 г.), тестя Игоря Святославича («Ярослава Осмомысла»).

...ко братьи... — Здесь, как и в «Слове ο полку Игореве», «братья»— это и собственно братья и шире — соратники.

...за Мѣрломь — за Мерлой, притоком Воркслы.

...Володимеръ Ярославичь Галичький, шюринъ Игоревъ... — Игорь был женат на его сестре, дочери Ярослава Осмомысла.

...ко Володимѣру κ Романови... ко Всеволоду, уеви своему.— Изгнанник посещает Владимир-Волынский, Дорогобуж (на реке Горыни, юго-восточнее города Ровно), Туров (на Припяти), Смоленск и, наконец, Суздаль, где княжил Всеволод, брат его матери Ольги.

...сына своего, зятя Рюрикова, Святослава. — Святослав Игоревич в 1187 г. женился на Ярославе, дочери Рюрика Ростиславича.

Въ лѣто 6692. — Перед этими словами в летописи повествуется ο пожаре в городе Гродно и об освящении в Киеве церкви Василия. Этот фрагмент мы опускаем.

...бесурменина, иже стрѣляше живымъ огньмь. — «Бесурменин»— мусульманин. «Живым огнем» летописец называет какое-то военное приспособление (катапульту?) для метания сосудов с зажигательной смесью.

...върядшиа в наворопъ...— Наворопом называли отряды, высылавшиеся впереди основных сил для разведки и внезапного нападения на противника.

...ватагы. — Ватага — место расположения войска и само войско или его отряд.

Въ лѣто 6693. — Β Древней Руси год начинался 1 марта; следовательно, события февраля 6692 г. и марта 6693 г. происходят, в переводе на наше летосчисление, весной 1185 г.

И бяшеть серенъ великъ, якоже вои не можахуть зрѣима переити днемь до вечера... — «Серен» — наст, подтаявший снег; по словам В. И. Даля, «коню он подрезывает и кровянит щетки, коннице нет ходу»; «зрѣима переити»— пройти то расстояние, которое можно окинуть взором. .

...приида ко Осколу... — левому притоку Северского Донца.

...к Салницѣ. — Сальница — небольшая речка, левый приток Северского Донца, протекавшая по территории, где ныне расположен город Изюм.

...на оной сторонѣ рѣкы Сюурлия. — По мнению Η. Β. Сибилева, Μ. Φ. Гетманца и др., Сюурлий — это река Голая Долина, протекающая в районе города Славянска (Донецкой области).

...а кто поѣдѣть заутра... какныБогъдасть. — Фраза недостаточно ясна; в переводе отражено одно из возможных ее толкований: только «лучшие конники» из половецкого (а не русского) войска смогут догнать ушедшие за ночь русские полки и переправиться вслед за ними (через Донец?).

...Кончака, и Козу Бурновича... и Терьтробича. — Помимо Кончака и Гзака (Гзы) перечисляются другие половецкие рода (орды) или их вожди.

...на рѣцѣ Каялы. — Существует большая литература ο местонахождении этой реки. Некоторые исследователи полагают, что «Каяла»— метафорическое название реки «печали», от глагола «каяти» (см.: Словарь-справочник «Слова ο полку Игореве», вып. 2. Л.. 1967, с. 179—180). Присоединяемся к тем исследователям, которые считают название Каяла (Каялы) тюркским гидронимом и ищут ее в районе города Славянска, отождествляя, например, с рекой Макатихой, притоком реки Голая Долина, впадающей в реку Сухой Торец.

...взяхъ на щитъ городъ Глѣбовъ у Переяславля. — Ο разгроме Глебова упоминается только в покаянной речи Игоря; можно предполагать, что это явилось местью за разорение Владимиром Переяславским городов Северской земли. Что это за город Глебов — неясно: в летописи упоминается город Глебов в верховьях Сулы, но он далеко отстоит от Переяславля.

...по свата Игоря... — Не обязательно думать, что дочь Кончака и сын Игоря были κ этому времени уже помолвлены: возможно, что летописец просто опережает события; в το время, когда составлялась летопись, князь и хан действительно стали сватами — Владимир был обвенчан с дочерью Кончака после возвращения из плена в 1187 г.

...а прочии в морѣ истопоша.— Едва ли имеется в виду Азовское море, как полагают некоторые исследователи; скорее всего речь идет ο каком-то большом озере в районе битвы (см. выше: «И бьяху бо ся, идуще в кругь при езерѣ»).

...от Вѣрхъних земль... — Верхние земли — район верховий Днепра; здесь имеется в виду Брянщина.

Посемье — земли по берегам Сейма, левого притока Десны.

...у Треполя — города на Днепре, южнее Киева (ныне Триполье).

...Бонякъ... — Половецких ханов Боняка и Шарукана разгромили в 1107 г. объединенные силы русских князей — Святополк Изяславич Киевский, Владимир Мономах, Олег Святославич и другие.

...к Римови — городу Римову в Переяславском княжестве.

...возлѣзъше на заборолѣ... летѣста двѣ городници... — По верху земляного оборонительного вала (или крепостной стены), окружавшего древнерусские города, сооружались крытые галереи, защищенные с внешней стороны деревянным бруствером — заборолы; с них отстреливались от осаждающих защитники крепости. Городница — башня или часть городской стены.

...князи же возворотишася... плененыхъ от поганыхъ. — Фраза испорчена, быть может, в результате неудачного слияния двух источников. Перевод ее условен.

Попа же бяшеть привелъ... со святою службою... — Перевод предположителен: быть может, с предметами, необходимыми для богослужения.

Лаворъ. — Β «Слове ο полку Игореве» он назван Овлур; эта форма более соответствует этимологии тюркского имени, но возможно, что «Овлур» — это измененное в половецком произношении имя «Лавр».

...мышляшеть бо, емше мужь, и бѣжати в Русь... (ср. также далее: «ты ищеши няти мужа и бѣжати с нимъ...»). — Текст неясен: Игорь «мышляшеть» бежать, но не хочет «неславнымъ путемь... поити»; перевод исходит из предположительного понимания текста (так же толкует его и В. И. Стеллецкий в своем издании «Слова ο полку Игореве», 1965 г.): Игорь хотел бежать не один, а с другими пленниками, но эта надежда была нереальной («...мысль высока... уности»).

...на ону сторону Тора... — Тор — приток Северского Донца (Казенный Торец, или нижнее течение этой реки от впадения в нее Сухого Торца и до устья); на берегах Тора находились вежи Кончака.

...города Донця — пограничного русского города на реке Уды; городище Донца расположено вблизи Харькова.

Β то же лѣто...— Цитируется статья 1185 (фактически — 1184) г.

...Святославъ Всеволодичъ, Рюрикъ Ростиславичь... — Святослав (ум. в 1194 г.) и Рюрик Ростиславич (ум. в 1212(?) г.) с 1180 г. были князьями-соправителями Киевской земли; однако «Слово ο полку Игореве» называет именно Святослава великим князем Киевским.

Володимеръ Глѣбовичь. — князь переяславский (ум. в 1187 г.). Переяславское княжество располагалось на левом берегу Днепра, юго-восточнее Киевской земли; центром княжества был город Переяславль-Южный (ныне Переяслав-Хмельницкий). Ипатьевская летопись в рассказе ο походе называет и неоднократно упоминает лишь одного сына Игоря — Владимира. «Слово ο полку Игореве» в символической картине («Два солнца померкоста... с нима молодая мѣсяца...») говорит ο двух князьях и двух княжичах, однако называя при этом Святослава и Олега, а не Владимира, бесспорно в походе участвовавшего. Мало вероятно, чтобы Игорь взял с собой в дальний и опасный поход мальчика Олега (он родился в 1174 г.). Поэтому скорее можно допустить, чго источник рассказа Лаврентьевской летописи располагал неточными данными, а в тексте «Слова» мы имеем дело с ошибочной глоссой (припиской на поле), впоследствии вставленной в текст, и речь в «Слове» идет ο Владимире Игоревиче и Святославе Ольговиче Рыльском.

...ис Трубѣча... из Рыльска...— Трубчевск - город на Десне, в южной части Брянской области. Рыльск - город на западе Курской области.

...зря на Переяславль... — Вероятно, это насмешливый намек на то, что русские князья не рисковали углубляться в половецкую степь, а сражались на границах Переяславского княжества.

...поидемъ по них за Донъ... — Дон, как цель похода Игоря, называется в «Слове ο полку Игореве», но путь русских войск, описанный в Ипатьевской летописи, убеждает, что события происходили вблизи реки Северский Донец. Однако летописец, видимо, приписывает Игорю намерение дойти до нижнего течения Дона и побережья Азовского моря (Лукоморья).

...г Каневу — городу на Днепре, ниже по его течению от Киева.

...якоже и Саулъ гони Давыда... — Вспоминается эпизод из Библии (1 Цар. гл. 18—31) ο преследовании царем Саулом юноши Давида.

СЛОВО О ПОЛКУ
или
А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?

Роковой закон

Однажды я со товарищи вышел в туристический поход вблизи дня затмения. Как только мы «встали на воду», т.е. спустили байдарки на реку, нас догнала другая группа туристов на каяках. Дело было в Северной Карелии, река была не самая простая. Проходя препятствие (руины старого моста), один лихой каякер ринулся наперерез в слив (проход между камнями) и помешал моему экипажу. Пришлось идти в соседний слив, и в результате мы врезались в поваленное дерево и перевернулись. К счастью, никто не пострадал. Это произошло в момент солнечного затмения в августе 1999г.

Этот случай подтвердил правило традиционной астрологии: начинать что-либо перед затмением категорически запрещено.

Отличники от истории

Когда я учился в школе, у нас на уроках истории ходила шутка: «Вам как урок отвечать? Как в учебнике или как на самом деле было?»

Когда я был маленький, то верил, что эти «поганые коммуняки» всю отечественною историю исковеркали, переписали под свои идеологические представления, так как им надо было, или, точнее, как, по их мнению, могло и должно было быть, что, дескать, вся история шла к победе пролетариата над эксплуататорами. Прошли годы, и я понял – там потрудились и до них. Встречались «отличники от истории» во все века и во всех странах. В том числе и в России.

Я не сторонник Фоменко и Носовского. Их бред (перешедший в бренд) я даже читать не смог. Здесь будет мой собственный "бред", так как я этим заболел давно и без них могу фантазировать над историей.

Главная тема

В астрологии есть аксиома: есть аспект на небе – есть событие на земле. Проверять историю астрологией я догадался не сразу. Сначала известные исторические факты я пытался проверить с точки зрения психологической и рационально-логической достоверности. А потом совместил это с астрологической проверкой.

Рассмотрим с этих позиций одно очень известное событие из истории Руси, которое даже послужило основной литературных и музыкальных произведений.

Лаврентьевская летопись гласит: «Даровал господь победу великую нашим князьям и воинам их над врагами нашими, побеждены были иноплеменники куманы, или половцы. И сказал Владимир: «В этот день, дарованный нам господом, возрадуемся и возвеселимся, ибо господь избавил нас от врагов наших и поверг врагов наших под ноги наши, и сокрушил головы змиевы». И была радость великая: дружина обогатилась пленниками, и колодников повели, оружье добыли и коней, и возвратились домой, славя бога и святую богородицу, скорую на помощь роду христианскому.

В г о д 6 6 9 4 [т.е. в 1186 от Р.Х. ]. Месяца мая в первый день, в день памяти святого пророка Иеремии, в среду, под вечер было знаменье на солнце, и так сильно потемнело, что можно было людям увидеть звезды, и в глазах все позеленело, а солнце превратилось как бы в месяц, а в рогах его словно горящие угли. Страшно было видеть людям знамение божие».

Следовательно, летопись утверждает, что 1 мая 1186 (либо 1185) года произошло тотальное затмение! Солнце было закрыто полностью. Это случается очень редко, большинство затмений незаметны без телескопов и закопченных стекол.

Это затмение видели войска в донских степях в районе реки Каялы (по одной летописи) или Северского Донца (по другой). История с географией – та еще! Каяла и Донец впадают в Дон с разных сторон и на приличном расстоянии друг от друга. Возможно, упоминание о Каяле – это поздняя вставка политического характера (с целью расширить древние границы Руси).

Если обобщить Лаврентьевскую, Ипатьевскую летописи, Степенную книгу*, сведения, сообщенные М.Карамзиным, то складывается следующее впечатление: за некоторое время до затмения (в конце апреля) русские одержали победу над половцами. Вероятно, весенние «зачистки» были обычной практикой того времени. После того, как затмение произошло, поход был продолжен и завершился сокрушительным поражением русских войск.

Неожиданная модуляция

Возникает вопрос: неужели в то время не знали, что затмение – это дурное предзнаменование? Может быть всех астрологов всех «зачистили»? Не верю!

Ипатьевская летопись говорит, что князя Игоря предупреждали об опасности затмения, но он заявил, что затмение творит Бог, и к делам человеческим это не имеет отношения.

Могло ли так быть? Думаю, что нет.

Все астрологи и древние мудрецы знали, что перед затмением (и даже перед простым новолунием) хорошо завершать, а не начинать процессы или дела. Тем более такие серьезные дела как выход в поход или начало войны. Нет, так никто бы не поступил, а дождался бы новолуния (а может быть, и приказал бы астрологам сделать элекцию для похода!).

Я летописцу не верю. И торжественно очищаю свои уши.

* Текст летописей см. http://old-ru.ru/03-18.html и http://feb-web.ru/feb/slovenc/es/es3/es3-1511.htm?cmd=2&istext=1 . Я изучил все доступные источники (в том числе многотомное Полное Собрание русских летописей). Повести Временных Лет о походе князя Игоря Святославича на половцев в 1185 году содержатся в Ипатьевской и Лаврентьевской летописях. Похожие повествования из других летописей, так или иначе, зависят от этих двух. К Ипатьевской летописи восходят сокращённые рассказы Густинской летописи и «Кройники» Феодосия Софоновича. К Лаврентьевской летописи восходят сообщения о походе Игоря на половцев в большинстве других русских летописей, а также в общерусских летописных сводах (Софийская 1-я и Новгородская 4-я летописи), а также в Степенной книге.

Самая длинная лапша: Лаврентьевская летопись о походе князя Игоря

Рассмотрим рассказ о походе князя Игоря в Лаврентьевской летописи. Это самый подробный источник – и потому считающийся наиболее заслуживающим доверия. Посмотрим, так ли это.

Рассказ о походе Игоря в Лаврентьевской летописи не является самостоятельным произведением, представляя собой часть статьи про 1185 г. целиком. Статья начинается рассказом об удачных боевых действиях князей Святослава Всеволодовича и Рюрика Ростиславича, в которых не приняли участия Ярослав Черниговский и Игорь Новгород-Северский. Собственно рассказ о походе Игоря начинается словами: « В то же время Святославич Игорь, внук Олгов, поеха из Новагорода месяца априля в 23 день, во вторник, поимяи со собою брата Всеволода ис Трубечка, и Святослава, сыновця своего, из Рыльска, и Володимера, сына своего, ис Путивля, и у Ярослава испроси помочь, Ольстина Олексича, Прохорова внука, с коуи Черниговьскими...». Повесть эта пространна, перечисляет массу обстоятельств, деталей событий, воспроизводит речи персонажей, как будто ее автор был одним из участников похода или писал со слов участников, в том числе самого князя Игоря. Именно эта особенность текста создает ощущение подделки, поскольку текст этой летописи содержит подробности, которые обычно не запоминаются, если их специально не записывали. Об этом говорит мой собственный (и немалый) опыт длительных походов.

Возникает вопрос: откуда летописец знает такие подробности? В летописи говорится, что, начав поход, князья шли, «собираючи дружину свою», медленно, потому что у них кони были «тучны велми», раскормлены; что, подходя к Донцу, вечером Игорь увидел солнечное затмение и обсудил это явление с дружиной; указывается дальнейший их путь, время ожидания шедшего иным путем из Курска Всеволода; сообщается о донесении и совете разведки (или ускорить движение, или возвратиться), также о решении Игоря не возвращаться, не бившись, чтобы избежать «сорома», о расположении полков в первом бою, о ходе боя, о возвращении тех, кто пустился преследовать бежавших половцев.

Попутно возникает вопрос: как русичи могли преследовать половцев, если боевые кони того времени двигались либо шагом или галопом, а рысаков не было – их еще не завезли? Как известно, арабские рысистые породы лошадей появились позже (после крестовых походов), как в Европе, так и на Руси. В те времена основная ударная сила войска русских (и других европейских армий) – это закованная в броню конница. Она движется либо шагом, либо галопом. Но галопом такая конница может проскакать версту (около 1,5 км), поэтому она атаковала с расстояния около 500- 700 метров. А о преследовании не могло быть и речи.

После этого есть некоторый перескок либо пропуск после фразы «друзии же ночь приехаша к полком с полоном», ибо следом говорится: «и яко собрашася половци вси. И рече Игорь...», причем из его речи ясно, что русские уже видели («видохом »), т.е. с расстояния не далее 5-6-и км или 4-х верст, сколько половецких полков стоит против них, или, как писал летописец, « суть совокуплени », хотя раньше об этом речи в тексте не было. Дальше сообщается о совете князей и решении их, несмотря на явную опасность промедления, остаться там же ночевать, - из нежелания бросить при спешном отступлении тех, кто участвовал в преследовании половцев, и чьи кони поэтому были утомлены. Это снова вызывает большое сомнение, поскольку вряд ли невозможно было бы уйти назад пешком, ведя коней в поводу и тем самым избегнуть боя.

Затем идет рассказ о бое, начавшемся с наступлением следующего, субботнего, дня и окончившегося в воскресенье полным поражением русского войска и пленением князя Игоря и других русских князей, причем точно говорится, к кому и из какого рода половцев кто из них попал в плен (удивительная память и информированность летописцев!). Плененный князь Игорь произносит длинный монолог, раскаиваясь главным образом в своей воинской жестокости «в земле крестьяньстей» [таково написание в летописи – И.П.] при взятии «на щит» г. Глебова вблизи Переяславля. К чему бы это ему говорить? Как говорится: «а ля гер – ком а ля гер»… Всё это как-то не вяжется с реальностью, остается смутное ощущение, что «так не бывает».

Но Ипатьевская летопись – это еще цветочки. В других летописях мы встречаем такое «клиповое сознание», по сравнению с которым Евровидение – просто шедевр логики.

Лапша покороче, но запутаннее

О походе Игоря Ипатьевская летопись говорит значительно короче, чем Лаврентьевская, причем в статье 6694 (т.е. за 1186 год от Р.Х.). О солнечном затмении 1 мая говорится тут без связи с походом и поражением Игоря. Рассказ о походе начинается словами: «Того же лета здумаша Олгови внуци на половци, занеже бяху не ходили томь лет со всею князьею, но сами поидоша о себе, рекуще: мы есмы ци не князи же?..». Согласно этому рассказу, с Игорем в поход идут два сына, и сходятся князья у Переяславля. Заметившие приближение княжеских ратей половцы, говорится далее, послали «по всеи земли своеи» за помощью, выступили русским навстречу, вынуждены были принять бой до подхода основных своих сил, потерпели поражение и, бросив свои вежи с женщинами и детьми, бежали. Расходясь в хронологии похода, Ипатьевская и Лаврентьевская летописи сообщают, что после захвата половецких веж победители три дня стояли там, веселясь и гордясь тем, что они нанесли поражение половцам в их земле. Тогда как князья, ходившие на половцев с великим князем Святославом, бились с ними, « зря на Переяславль », в своей земле, « а в землю их не смели на них ити ». «Русичи избить их до конца», а в случае успеха - «ити в луку моря, где же не ходили ни деди наши», - «а не ведущи Божья строенья», - замечает летописец...

Далее идет описание затмения, состоявшегося после разгрома первых половецких отрядов. « В г о д 6 6 9 4 (1186). Месяца мая в первый день, в день памяти святого пророка Иеремии, в среду, под вечер было знаменье на солнце, и так сильно потемнело, что можно было людям увидеть звезды, и в глазах все позеленело, а солнце превратилось как бы в месяц, а в рогах его словно горящие угли. Страшно было видеть людям знамение божие».

Можно ли было видеть это затмение – об этом разговор особый.

Вообще летописи сообщают о самых разных событиях, тут и походы, и затмения, и рождения: «в тот же год, того же месяца в восемнадцатый день, в день памяти святого мученика Потапия, в субботу, родился сын у великого князя Всеволода, и нарекли имя ему в святом крещении Константин».

Ипатьевская летопись сообщает: «В том же году надумали внуки Ольговы пойти на половцев, так как не ходили в прошлом году со всеми князьями, но сами по себе пошли, говоря: «А что, мы разве не князья? Такую же себе славу добудем!» И встретились у Переяславля Игорь с двумя сыновьями из Новгорода-Северского, брат его Всеволод из Трубчевска, Святослав Ольгович из Рыльска и пришедшие на помощь к ним из Чернигова. И вошли в землю половцев. Те же, услышав, пошли навстречу, говоря: «Братия наша перебита и отцы наши, а другие в плену, а теперь вот на нас идут». Послали весть по всей земле своей, а сами пошли навстречу и поджидали войска свои, а наши к ним идут, к вежам их. Половцы встретили их, не подпустив к вежам, и, не дожидаясь остальных войск, сошлись в битве. И побеждены были половцы, и гнали их до веж, и взяли русские полон - жен и детей, и стояли три дня в вежах их, веселясь и говоря: «Братия наша ходила со Святославом, великим князем, и бились с половцами на виду у Переяславля, те сами к ним пришли, а в землю Половецкую не посмели за ними пойти. А мы в земле их, и самих перебили, и жены их полонены, и дети их у нас. А теперь пойдем следом за ними за Дон и перебьем их всех без остатка. Если же и тут одержим победу, то пойдем вслед за ними и до лукоморья, куда не ходили и деды наши, а славу и честь свою всю возьмем до конца». Но не знали о предначертании божьем.

А остатки разбитых половцев бежали к войску своему, куда прежде весть посылали, и рассказали им о своем поражении. Те же, услышав, пришли к ним на помощь и за другими послали. И сошлись с русскими стрельцы, и бились три дня стрельцы, а в копейном бою не сходились, ожидая свою дружину, а к воде не дали им подойти».

К чему я процитировал два этих пространных отрывка?

Во-первых, складывается впечатление, что половцы – оседлый народ. «Вежи», по-видимому, означает «башни, укрепления». Во-вторых, упоминание о неких «стрельцах» вообще позволяет спросить – а о каких временах пишет летописец? Или (о ужас!): когда были добавлены эти «стрельцы» в летопись?

Как половецкие лучники три дня сдерживали русскую кавалерию?

Вспомним Лермонтова: «Два дня мы были в перестрелке – что толку в этакой безделке?»

Несколько дней можно стрелять только из ружей (и пушек)! Причем – будучи в укрытии, либо находясь в редутах (флешах). Три дня стрелять из луков невозможно: стрел не хватит. К тому же, поскольку половцы - степняки, то и с древесиной для качественных стрел у них – «напряженка». А вот обычный пехотинец времен Суворова (и Бородино) нес с собой на марше 1000 патронов (стандартный ранец весит пуд, да плюс ружье и скатка – всего чудо-богатыри несли на себе килограммов под 20). Вполне реально, имея столько патронов, два-три дня удерживать плацдарм. Иное дело – луки и стрелы. Поскольку количество стрел не может быть больше ста-двухсот на одного лучника, то арифметика проста – стрельбы будет максимум на несколько часов, а не на три дня. А значит, сдерживать конницу врага можно лишь недолго, а не три дня, учитывая, что это тяжелая конница, закованная в железо.

Что тогда мог лучник? С дистанции в 100- 200 м, не далее, произвести 10-20 выстрелов по атакующей коннице и уйти за ряды пехоты, либо вести стрельбу по маневрирующей пехоте. И всё. Для конных лучников дистанция для стрельбы сокращается вдвое. При условии, что у половцев мало «тяжелых» всадников, нет панцирной пехоты, нет пеших профессиональных лучников, т.е. армии в настоящем виде, а есть лёгкая конница со слабыми луками. В таком случае им придется маневрировать, и долго это продолжаться не сможет: стрелы кончатся раньше, а пешие лучники противника будут сбивать атаки бездоспешных всадников уже на дальних дистанциях.

Кочевники (а историки уверены, что половцы – кочевники) должны всячески избегать лобового столкновения. Три дня сдерживать русское войско, не подпуская к реке, было возможно лишь при двух условиях:

• наличие огнестрельного оружия;

• наличие укреплений (хотя бы земляных).

Значит, этот кусок текста – более позднее добавление. И этот текст не относится к событиям этой летописи. Весь этот эпизод вообще может оказаться более поздней подделкой - фальсификатом .

Возможен ли дальний поход весной?

Следующее возражение против похода Игоря – время года. В апреле-мае в степях еще нет травы!

В более поздних летописях, описывающих карательные операции московских царей против донского казачества в эпоху Ивана IV , читаем, что эти походы всегда происходят осенью. Летом – жарко, весной и зимой лошадям нечего есть, остается осень! В апреле-мае мог быть только короткий рейд вдоль границы, но рейд аж к Азовскому морю (тогда Сурожскому) был бы возможен только осенью-зимой.

Карамзин как зеркало русского историзма

А теперь обратимся к тому месту «Истории государства Российского», где знаменитый и авторитетный историк разворачивает перед глазами читателя картину похода князя Игоря на половцев в 1185 году:

«Бедствие Игоря. Апреля 13, 1185 г. Мая 1>. Чрез несколько месяцев торжество Россиян обратилось в горесть. Князья Северские, Игорь Новгородский, брат его Всеволод Трубчевский, и племянник их, не имев участия в победах Святослава, завидовали им, и хотели ещё важнейших. Случившееся тогда затмение солнца казалось их Боярам предзнаменованием несчастным».

Как известно, Карамзин всегда отдавал предпочтение более древним летописям, но в этот раз предпочел Ипатьевскую, более позднюю, проигнорировав Никоновскую, в которой упоминание о затмении отсутствует. Карамзин утверждает, что солнечное затмение во время похода БЫЛО! - и никаких других вариантов не рассматривает.

В каких темных очках князь Игорь наблюдал затмение?

Самое главное возражение против леденящей кровь истории с затмением состоит вот в чем:

ЗАТМЕНИЕ УВИДЕТЬ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО. Разве что через закопченное стекло. Или сквозь темные очки. Так и представляю князя Игоря с бутылочным зеленым осколком (от «Жигулевского») или в голливудских темных очках.

ПОЛНОГО ЗАТМЕНИЯ В ТО ВРЕМЯ НЕ БЫЛО. Ни в 1185, ни в 1186 году. Мало того – его на территории Руси в XII веке НЕ БЫЛО ВООБЩЕ.

Анализ карт солнечных затмений за 19 предыдущих и 19 последующих лет показывает, что в эти годы не было возможности наблюдать полное солнечное затмение в Киеве, или в районе Ростова на Дону, или Астрахани в мае месяце. В мае одного года может быть только одно солнечное затмение, а не два, два встречается крайне редко, раз в несколько сот лет. Другие подходящие даты -- 14 мая 1230 г. (частичное затмение) и 6 мая 1464 г. (почти полное).

Затмение конечно, было, но когда - искать надо, вероятнее всего, в голове летописцев или Карамзина!

Астрологические импровизации: надутые щеки Дизи Гиллеспи

А сколько есть в этой истории факторов, понятных только астрологам! Их более десятка.

Я построил модель в виртуальном планетарии, и вот как выглядела максимальная фаза затмения 1 мая 1185 года.

Как видите, очень похоже. При таком затмении кажется, что набежала небольшая тучка, но не видно звёзд и тем более не темно как ночью. Освещенность практически не меняется. Специально сообщаю, что это схема, а не фотография. Так примерно выглядит затмение через закопченное стекло либо через специальные светофильтры. То есть, так мог видеть затмение Игорь – любитель «Жигулевского» и «Людей в черном». Ария летописца о полном затмении – из другой оперы. Н и в 1999 году, ни в 1185 году затмения, описанного летописцем, быть не могло.

Главный калибр: карта затмения 1 мая 1185 года – это не карта военного поражения!

Мы не знаем, когда Игорь вышел в поход на половцев (если вышел…). Но карта затмения, построенная на координаты столицы государства (Киева) должна отражать важнейшие события этого периода – весны 1185 года.

И можно с полной уверенностью сказать, что она не описывает поражение в войне.

Первое что бросается в глаза -- затмение происходит на Уране, т.е. в градусе затмения стоит Уран. Подобное всегда сопровождается катастрофами безличного и массового характера. Могло рухнуть здание, могли быть народные волнения, могли быть какие-то перемены в государстве. Но на гибель войска это не похоже, поскольку высшие планеты являются показателями безличных природных или техногенных катастроф, стихийных бедствий (ураганов, землетрясений, климатических аномалий и т.п.).

Действие Урана подобно молнии: всё внезапно и необратимо. Вероятно, это затмение могло касаться финансов, поскольку сама точка затмения -- в VIII доме карты затмения. Я бы предположил, что на таком затмении изъяли из обращения золотые деньги или, наоборот, медные. На это указывает и Лилит в Скорпионе во II доме.

Ближайший пример затмения на Уране -- 5-го января 1992 г. Это затмение обусловило начало «шоковой терапии» в российской экономике и жесткие экономические реформы.

Если бы летописцы отметили, что рухнула стена или башня в Киеве, или возникли финансовые трудности у Руси -- поверил бы.

(Впрочем, все ясно! Русские взяли у половцев кредит конскими хвостами или сеном с необозримых степей, а потом, чтобы его не отдавать, пошли на половцев войной...)

Затмение 1185 года -- в VIII доме карты, что описывает катастрофу, катаклизм, дефолт, разорение, повлиявшие негативно на весь народ русский. А в летописи говорится о поражении в локальном конфликте, которое даже не все заметили. Более того, если верить тем же летописям, Игорь сбежал из плена, собрал войска и нанес поражение половцам. Фактически, это событие не изменило состояние русского государства в отличие от затмения 1992 г., которое превратило миллионы людей на постсовковом пространстве в нищих.

В карте 1185 г. знаменательно соединение звезды Поллукс с Селеной. Поллукс -- Бессмертный Близнец, пожертвовавший своим бессмертием ради брата. Это звезда воинов, борцов за справедливость и счастье других людей. Она требует безусловного самопожертвования. Возможно, это действительно описание героизма Игоря – и в таком случае я несу ахинею. Но, по-моему, свидетельств, подтверждающих мою версию, все же достаточно.

Плутон – сигнификатор противника -- в соединении с Селеной в знаке Рака, а Марс – младший управитель VII дома врагов -- в Рыбах. Рассмотрев множество карт, связанных с началом боевых действий, я не обнаружил ни одного примера начала войны с Марсом в Рыбах и с соединением Плутона и Селены.

Марс в Рыбах – тварь пугливая и боится призраков больше реальности. Плутон, смягчен Селеной, поскольку Селена выше его по статусу в небесной иерархии. Следовательно, такая констелляция не могла поддерживать войну. Все эти стояния были и до затмения, а значит, в мае серьезной войны в принципе не должно было начаться.

Жребий Победы соединен с Юпитером в Х доме. Это суперсильная позиция, но для окончания. Противостояние к Нептуну, конечно, поражает Жребий Победы, но, вероятнее всего, никто никуда не ходил. Два управителя третьего и первого домов в противостоянии, а без нормального III и I домов никакие походы, а тем более военные, не получатся.

Особенность этой карты затмения в том, что она императивно начинает действовать за 6 дней до затмения, на это указывает расстояние в градусах между Солнцем и Раху. Поэтому можно предположить, что это затмение действительно вызвало некий шок в обществе, но не такой, о котором пишет летопись.

Скорее всего, войны в том году вообще не было.

Еретические выводы или сольная каденция

Анализируя все имеющиеся в моем распоряжении летописи, я с ужасом понял, что нет нормальных летописей, написанных последовательно, а есть дикая «нарезка», эдакий винегрет из обрывков, в котором трудно сегодня найти логику и отделить различные по времени написания куски. Мог в летописи затесаться и некий кусок о затмении. Можно предположить, что была летопись, в которой рассказывалось о полном, тотальном затмении (до темноты), но говорилось в ней о событиях не XII века, или произошедших не в России, или и то, и другое. Такие затмения до полной темноты вообще крайне редки и случаются далеко не каждое столетие. И наблюдаются далеко не на всей Земле. Когда-то за таким затмением Кук отправился в другое полушарие, а в ХХ веке «солнечники» специально гонялись за такими затмениями по всему земному шару.

Итак, завершающий и торжествующий писк моего астрологического саксофона: выводы.

Первый: Летопись скомпилирована. В ней соседствуют места, повествующие о разных временах и о разных странах. Возможно, история с затмением – перепев какой-то более древней, причем не местной легенды. Такое ощущение от «рокового», «фатального» стиля летописей именно в этом отрывке, от сгустившейся атмосферы повествования. Возможно, эта легенда была специально вставлена церковниками (поскольку Игорь наказан за то, что он отрицает влияние затмения, то есть высших сил на человеческие дела).

Второй: Ни в этом году, ни ранее или позднее этого года такого затмения не было видно, а значит летопись – фальсификат. Либо дата случайно совпала, а в совпадения я не верю, поскольку совпадение – это высшая степень закономерности. В таком случае, дата затмения взята из других источников, описывающих некие события в другой стране, где затмение было видно и его действительно наблюдали.

Третий: Следовательно, можно предположить, что никакого похода не было, по крайней мере, в указанный год.

Четвертый: Те, кто сочинял «летописи», не занимались исторической реконструкцией, а значит, многое ляпы в тексте заметить не смогли и не исправили. Ляпы откровенные, не вписывающиеся в тактику и стратегию той эпохи. Поскольку я ею занимаюсь 20 лет, у меня есть некоторые представления о вероятности того или иного хода событий.

Мои собственные макароны

Я не ставил цель смоделировать историческую реальность астрологическими методами. То есть ответить на вопрос, а что на самом деле произошло в том далеком году с князем Игорем, ханом Кончаком и прочими героями этого блокбастера. Это тема для другой статьи или даже целой книги.

Реконструкция истории (и особенно ее загадочных, «темных» мест) астрологическими методами -- дело новое и пока практически неизведанное. Например, миф о призвании варягов. Можно ли его подтвердить или опровергнуть астрологически?

Но это уже тема будущей статьи.

Использованные материалы

Кудряшов К. В. Про Игоря Северского, про землю Русскую. М., 1959. С. 82-88;

ПЛДР под ред Стеллецкого - 1965. С. 247-261;

ПЛДР: XII век. М., 1980. С. 344-371;

Гетманец М. Ф. Тайна реки Каялы: Слово о полку Игореве. Харьков, 1982. С. 135-140;

Повести Древней Руси XI-XII века. Л., 1983. С. 353-375;

Альманах «Слово» - 1985. С. 415-422;

Літописні оповіді про похід князя Ігоря/Упорядкування, текстологічне досл i дження та переклади В.Ю.Франчук. Київ, 1988. С. 70-172.

Повесть временных лет (ПВЛ). Ч. 1. М.-Л. 1950, с. 18.

Иловайский Д.И. Разыскания о начале Руси. М. 1876, с. 238-239.
Пархоменко В.А. Русь в IX веке. - Известия Отделения русского языка и словесности, 1917, т. 22, кн. 2, с. 128-129.

Пархоменко В.А. У истоков русской государственности (VIII-XI вв.). Л. 1924, с. 5, 7.

Покровский М.Н. Избранные произведения. Кн. 1. М. 1966, с. 98.
Греков Б.Д. Феодальные отношения в Киевском государстве. М.-Л. 1936, с. 170-171, 9;. Греков Б.Д. Киевская Русь. М.-Л. 1939, с. 227-228.

ПСРЛ. М.; Л., 1949. Т. 25. С. 92). Завершается рассказ Лаврентьевской летописи размышлением о казнях Божиих, заимствованным из статьи предыдущего года (там тоже вторичным - почерпнутым из статьи 1093 ПВЛ).

Полное собрание русских летописей. Т. 2. Ипатьевская летопись (Рец.) // Москв. 1843. № 12. Отд. Критика. С. 425).

Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. Л., 1927. Вып. 2; 2-е изд. Т. 1, вып. 2. Стб. 397-400; Ипатьевская летопись // ПСРЛ. СПб., 1908. Т. 2. Стб. 637-651 (оба изд. фототипически переизданы: М., 1962).