Причины начала Троянской войны
Напряженные отношения между микенскими государствами не исключали возможности их временного объединения против единого врага. Таким примером консолидации может послужить Троянская война, которую подробно описал Гомер в своей поэме «Иллиада».
Замечание 1
Поэт утверждал, что в походе на Трою приняли участие все греческие царства: от Фессалии на Севере до Крита и Родоса на Юге. Не исключено, что Гомер преувеличил размах операции и состав участников коалиции. Однако, историческая реальность этого события не подвергается сомнению.
Троянская война – одно из центральных событий греческой мифологии. Согласно легенде, она началась из-за спора трех богинь: Геры, Афродиты и Афины за обладание «яблоком раздора», на котором было написано слово «прекраснейший». Рассудить их, Зевс поручил юному царевичу Трои – Парису. Прельщенный обещанием Афродиты, подарить ему любовь красавицы Елены, жены спартанского царя Минелая, Парис выбирает богиню любви и красоты. Афродита выполнила обещание и помогла влюбленным бежать. Оскорбленный супруг попросил ахейских правителей, в том числе своего брата – царя Микен Агамемнона, помочь отомстить обидчику. Агамемнон и Минелай собирают большое войско, в котором оказались знаменитые герои Одиссей, Филоктет, Ахилл и двинули совместный флот на Троянское царство.
Если верить греческому эпосу, похищение Елены Прекрасной стало прямым поводом к началу Троянской войны. Действительная причина вызывает много споров среди историков. Мало кто полагает, что описанные события имели место, лишь немногочисленная группа ученых допускает, что война такого масштаба могла случиться из-за женщины.
Существует две основные точки зрения:
- Поддерживает теорию Гомера. В частности, Майкл Вуд в книге «В поиске Троянской войны» допускает подобное развитие событий, аргументируя тем, что в гомеровских поэмах цари начинали военные действия не из-за инфляции, борьбы за выходы к Черному морю или к местам добычи полезных ископаемых. Они не нападали с целью усиления своей политической власти, а просто грабили ради наживы: сокровищ, драгоценностей и, конечно же, женщин.
Пример 1
Вуд опирается на монолог Ахилла, который рассказывает Одиссею, про разграбленные $23$ города ради сокровищ и женщин.
Именно этот факт, как полагает ученый, в ахейском обществе обеспечивал славу и был предметом особой гордости, и как следствие, являлся главным фактором выделения власти вождя. Следовательно, Вуд делает вывод, что Троянская война вполне могла быть таким амбициозным походом.
- Торговое соперничество в Малой Азии между Троей и ахейскими царствами.
Троянская война была, по-видимому, самым значительным столкновением, которое произошло в результате колониальной экспансии ахейцев. В течение $XIV-XIII$ вв. до н.э. в Малой Азии, на Родосе и Кипре появляются многочисленные Ахейские поселения. В этих местах греки перехватывают торговую инициативу у своих предшественников минойцев, государство которых они захватили немногим ранее. Успешно совмещая торговлю с пиратством, ахейцы очень скоро становятся крупной политической силой в регионе. В хеттских записях их ставят в один ряд с такими крупными государствами как Египет, Вавилон и Ассирия.
Основные события Троянской войны
Война началась в $1240$ году до н.э. и длилась примерно $10$ лет, хотя основные ее события развернулись в последний год. Она приобрела затяжной характер, так как Троя имела многочисленных союзников, которые мешали осуществить ее быстрый захват.
Поэма «Илиада» была создана Гомером на основе преданий, спустя триста лет после описанных событий. Даже греческий историк Фукидид считал, что Гомер преувеличил значение войны и приукрасил ее детали, поэтому, нужно быть очень осторожным, изучая данный литературный источник.
Подтвердить или опровергнуть слова древнегреческого поэта могли только археологические раскопки, которые начал археолог-любитель Генрих Шлиман. Шлиман с детства любил произведения Гомера и мечтал найти загадочную Трою. Договорившись с турецким правительством, он начал раскопки на холме Гиссарлык. Удача улыбнулась ученому, и он открыл не один, а сразу $9$ городов, последовательно сменявших друг друга. Открытие Шлимана потрясло научный мир. Стало ясно, что описанные Гомером события имели место в реальности. Будучи не профессиональным археологом Шлиман раскопал Трою II, снеся остатки, по меньшей мере, семи городских поселений.
Ахейский флот, по подсчетам Гомера насчитывал $1186$ кораблей, на которых через Гелиспонтский пролив переправилось сто тысячное греческое войско.
Замечание 2
У современных историков не возникает никакого сомнения, что поэт намеренно преувеличил численность ахейской армии. Так как корабли в то время представляли собой простые весельные лодки вместимостью не более $100$ человек. Вероятно, ахейская армия составляла не более нескольких тысяч воинов, возглавлял её Микенский царь Агамемнон.
По пути в Трою Греки остановились на острове Тенедос, где Ахилл убил царя Тенеса, а Филоктета укусила змея и он не смог принять участие в дальнейших событиях. Перед высадкой объединенные ахейские войска отправили Одиссея и Минелая провести переговоры о выдаче похищенной жены и возвращении украденных сокровищ. Но посольство не увенчалось успехом, в связи с чем, война была неизбежна. Троя была расположена в нескольких километрах от пролива Дарданеллы (Гелиспонта) и обнесена высокой зубчатой каменной стеной. Ахейцы не решались штурмовать хорошо укрепленную крепость и перевели ее на осадное положение. В основном, боевые действия происходили в поле между городом и лагерем иноземцев, располагавшимся на берегу Гелиспонта. Иногда, троянцам удавалось ворваться в стан врага, пытаясь поджечь пришвартованные корабли.
Вооружение ахейской армии составляли копье для метания с медным наконечником и медный щит. Защита состояла из шлема и панциря. Предводитель войска сражался на боевой колеснице. Рядовые войны были вооружены копьями, двусторонними секирами, топорами и луком со стрелами. Первыми в бой вступали колесницы, затем непрерывно двигались пешие фаланги. Обычно бой длился до наступления ночи. Если в конце дня достигалось соглашение, трупы сжигали. Если соглашения не было, лагерями выставлялась охрана, и посылались разведывательные отряды с целью захвата пленных и выяснения намерений противника. Утром бой возобновлялся.
Первоначально победу одерживали троянцы, отбросившие захватчиков в лагерь, но проникнув туда, не смогли одолеть свежие силы ахейского войска, и вынуждены были отступить. Многолетние военные действия не могли решить исход войны, в результате чего, город был взят хитростью.
После десяти лет непрерывной осады, однажды, троянцы увидели, что лагерь греков пуст, а на берегу стоит огромный деревянный конь с посвятительной надписью в честь богини Афины. В древности, к священным дарам было особое отношение, и царь Приам принял решение привезти его в город. С наступлением ночи, спрятавшиеся в коня ахейцы, выбрались наружу и напали на спящую беззащитную Трою. Город был уничтожен, а война закончена.
Причины начала Троянской войны
Напряженные отношения между микенскими государствами не исключали возможности их временного объединения против единого врага. Таким примером консолидации может послужить Троянская война, которую подробно описал Гомер в своей поэме «Иллиада».
Замечание 1
Поэт утверждал, что в походе на Трою приняли участие все греческие царства: от Фессалии на Севере до Крита и Родоса на Юге. Не исключено, что Гомер преувеличил размах операции и состав участников коалиции. Однако, историческая реальность этого события не подвергается сомнению.
Троянская война – одно из центральных событий греческой мифологии. Согласно легенде, она началась из-за спора трех богинь: Геры, Афродиты и Афины за обладание «яблоком раздора», на котором было написано слово «прекраснейший». Рассудить их, Зевс поручил юному царевичу Трои – Парису. Прельщенный обещанием Афродиты, подарить ему любовь красавицы Елены, жены спартанского царя Минелая, Парис выбирает богиню любви и красоты. Афродита выполнила обещание и помогла влюбленным бежать. Оскорбленный супруг попросил ахейских правителей, в том числе своего брата – царя Микен Агамемнона, помочь отомстить обидчику. Агамемнон и Минелай собирают большое войско, в котором оказались знаменитые герои Одиссей, Филоктет, Ахилл и двинули совместный флот на Троянское царство.
Если верить греческому эпосу, похищение Елены Прекрасной стало прямым поводом к началу Троянской войны. Действительная причина вызывает много споров среди историков. Мало кто полагает, что описанные события имели место, лишь немногочисленная группа ученых допускает, что война такого масштаба могла случиться из-за женщины.
Существует две основные точки зрения:
- Поддерживает теорию Гомера. В частности, Майкл Вуд в книге «В поиске Троянской войны» допускает подобное развитие событий, аргументируя тем, что в гомеровских поэмах цари начинали военные действия не из-за инфляции, борьбы за выходы к Черному морю или к местам добычи полезных ископаемых. Они не нападали с целью усиления своей политической власти, а просто грабили ради наживы: сокровищ, драгоценностей и, конечно же, женщин.
Пример 1
Вуд опирается на монолог Ахилла, который рассказывает Одиссею, про разграбленные $23$ города ради сокровищ и женщин.
Именно этот факт, как полагает ученый, в ахейском обществе обеспечивал славу и был предметом особой гордости, и как следствие, являлся главным фактором выделения власти вождя. Следовательно, Вуд делает вывод, что Троянская война вполне могла быть таким амбициозным походом.
- Торговое соперничество в Малой Азии между Троей и ахейскими царствами.
Троянская война была, по-видимому, самым значительным столкновением, которое произошло в результате колониальной экспансии ахейцев. В течение $XIV-XIII$ вв. до н.э. в Малой Азии, на Родосе и Кипре появляются многочисленные Ахейские поселения. В этих местах греки перехватывают торговую инициативу у своих предшественников минойцев, государство которых они захватили немногим ранее. Успешно совмещая торговлю с пиратством, ахейцы очень скоро становятся крупной политической силой в регионе. В хеттских записях их ставят в один ряд с такими крупными государствами как Египет, Вавилон и Ассирия.
Основные события Троянской войны
Война началась в $1240$ году до н.э. и длилась примерно $10$ лет, хотя основные ее события развернулись в последний год. Она приобрела затяжной характер, так как Троя имела многочисленных союзников, которые мешали осуществить ее быстрый захват.
Поэма «Илиада» была создана Гомером на основе преданий, спустя триста лет после описанных событий. Даже греческий историк Фукидид считал, что Гомер преувеличил значение войны и приукрасил ее детали, поэтому, нужно быть очень осторожным, изучая данный литературный источник.
Подтвердить или опровергнуть слова древнегреческого поэта могли только археологические раскопки, которые начал археолог-любитель Генрих Шлиман. Шлиман с детства любил произведения Гомера и мечтал найти загадочную Трою. Договорившись с турецким правительством, он начал раскопки на холме Гиссарлык. Удача улыбнулась ученому, и он открыл не один, а сразу $9$ городов, последовательно сменявших друг друга. Открытие Шлимана потрясло научный мир. Стало ясно, что описанные Гомером события имели место в реальности. Будучи не профессиональным археологом Шлиман раскопал Трою II, снеся остатки, по меньшей мере, семи городских поселений.
Ахейский флот, по подсчетам Гомера насчитывал $1186$ кораблей, на которых через Гелиспонтский пролив переправилось сто тысячное греческое войско.
Замечание 2
У современных историков не возникает никакого сомнения, что поэт намеренно преувеличил численность ахейской армии. Так как корабли в то время представляли собой простые весельные лодки вместимостью не более $100$ человек. Вероятно, ахейская армия составляла не более нескольких тысяч воинов, возглавлял её Микенский царь Агамемнон.
По пути в Трою Греки остановились на острове Тенедос, где Ахилл убил царя Тенеса, а Филоктета укусила змея и он не смог принять участие в дальнейших событиях. Перед высадкой объединенные ахейские войска отправили Одиссея и Минелая провести переговоры о выдаче похищенной жены и возвращении украденных сокровищ. Но посольство не увенчалось успехом, в связи с чем, война была неизбежна. Троя была расположена в нескольких километрах от пролива Дарданеллы (Гелиспонта) и обнесена высокой зубчатой каменной стеной. Ахейцы не решались штурмовать хорошо укрепленную крепость и перевели ее на осадное положение. В основном, боевые действия происходили в поле между городом и лагерем иноземцев, располагавшимся на берегу Гелиспонта. Иногда, троянцам удавалось ворваться в стан врага, пытаясь поджечь пришвартованные корабли.
Вооружение ахейской армии составляли копье для метания с медным наконечником и медный щит. Защита состояла из шлема и панциря. Предводитель войска сражался на боевой колеснице. Рядовые войны были вооружены копьями, двусторонними секирами, топорами и луком со стрелами. Первыми в бой вступали колесницы, затем непрерывно двигались пешие фаланги. Обычно бой длился до наступления ночи. Если в конце дня достигалось соглашение, трупы сжигали. Если соглашения не было, лагерями выставлялась охрана, и посылались разведывательные отряды с целью захвата пленных и выяснения намерений противника. Утром бой возобновлялся.
Первоначально победу одерживали троянцы, отбросившие захватчиков в лагерь, но проникнув туда, не смогли одолеть свежие силы ахейского войска, и вынуждены были отступить. Многолетние военные действия не могли решить исход войны, в результате чего, город был взят хитростью.
После десяти лет непрерывной осады, однажды, троянцы увидели, что лагерь греков пуст, а на берегу стоит огромный деревянный конь с посвятительной надписью в честь богини Афины. В древности, к священным дарам было особое отношение, и царь Приам принял решение привезти его в город. С наступлением ночи, спрятавшиеся в коня ахейцы, выбрались наружу и напали на спящую беззащитную Трою. Город был уничтожен, а война закончена.
Аскалаф
Ялмен
Схедий
Эпистроф
Датировка
Датировка Троянской войны является спорной, однако большинство исследователей относят её к рубежу XIII-XII вв. до н. э. Спорным остаётся вопрос о «народах моря » - стали ли они причиной Троянской войны или, наоборот, их движение было вызвано результатами Троянской войны. Американские астрономы, анализируя события «Одиссеи», пришли к выводу, что Одиссей вернулся на Итаку в 1178 г. до н. э. , в связи с чем можно предположить, что война началась в 1198 г. до н. э.
Перед войной
См. также Киприи
Согласно древнегреческому эпосу, на свадьбу героя
Пелея и нереиды Фетиды , ещё не родившемуся сыну которой Фемида предрекла, что он превзойдёт своего отца, явились все олимпийские боги, кроме богини раздора Эриды ; не получив приглашения, последняя подбросила среди пирующих золотое яблоко Гесперид с надписью: «Прекраснейшей», за это звание последовал спор между богинями Герой , Афиной и Афродитой . Они попросили Зевса рассудить их. Но тот не хотел отдавать предпочтение какой-то из них, потому что самой прекрасной считал Афродиту , но Гера приходилась ему супругой, а Афина - дочерью. Тогда он отдал суд Парису .
Парис отдал предпочтение богине любви, потому что та пообещала ему любовь прекраснейшей в мире женщины, супруги царя Менелая Елены . Парис отплыл в Спарту на корабле, построенном Фереклом . Менелай радушно принял гостя, но вынужден был отплыть на Крит, чтобы похоронить своего деда Катрея . Афродита влюбила Елену в Париса, и та отплыла с ним, взяв с собой сокровища Менелая и рабынь Эфру и Климену . По пути они посетили Сидон .
Похищение Елены было ближайшим поводом к объявлению войны народу Париса. Решив отомстить обидчику, Менелай и его брат Агамемнон (Атриды) объезжают греческих царей и склоняют их к участию в походе на троянцев. Это согласие было дано предводителями отдельных народов в силу клятвы, которой ранее связал их отец Елены, Тиндарей . Главнокомандующим экспедиции был признан Агамемнон ; после него привилегированное положение в войске занимали Менелай , Ахилл , два Аякса (сын Теламона и сын Оилея), Тевкр , Нестор , Одиссей , Диомед , Идоменей , Филоктет и Паламед .
Не все охотно приняли участие в войне. Одиссей пытался уклониться, притворившись безумным, но Паламед разоблачил его. Кинир не стал союзником греков. Пемандр и Тевтис не участвовали в походе. Фетида пытается укрыть своего сына у Ликомеда на Скиросе, но Одиссей находит его, и Ахилл охотно присоединяется к войску. Дочь Ликомеда Деидамия рождает Ахиллу сына Неоптолема .
Состоявшая из 100 000 воинов и 1186 кораблей армия собралась в Авлидской гавани (в Беотии , при проливе, отделяющем Евбею от материка Греции).
Здесь во время жертвоприношения из-под алтаря выползла змея, взобралась на дерево и, пожрав выводок из 8 воробьев и воробьиную самку, обратилась в камень. Один из состоявших при войске гадателей, Калхант , вывел отсюда, что предстоящая война будет продолжаться девять лет и окончится на десятый год взятием Трои .
Начало войны
Агамемнон приказал войску садиться на корабли и достиг Азии. Греки высадились по ошибке в Мизии битва, в которой Ферсандр был убит Телефом, но сам Телеф был тяжело ранен Ахилесом , а его войско было разбито.
Затем, будучи отнесены бурей от берега Малой Азии, ахейцы вновь прибыли в Авлиду и оттуда уже вторично отплыли под Трою по принесении в жертву Артемиде дочери Агамемнона, Ифигении (последний эпизод Гомером не упоминается). Телеф, прибывший в Грецию, указал морской путь ахейцам и был исцелен Ахиллом.
Причалив на Тенедосе, греки захватывают остров. Ахилл убивает Тенеса . Когда греки приносят жертвы богам, Филоктета укусила змея. Его оставляют на пустынном острове.
Высадка в Троаде окончилась благополучно лишь после того, как Ахиллес убил царя троадского г. Колон, Кикна , пришедшего на помощь троянцам. Протесилай , первый из высадившихся на берег ахейцев, был убит Гектором .
Когда греческое войско расположилось лагерем на Троянской равнине, Одиссей и Менелай отправились в город для переговоров о выдаче Елены и примирении враждующих сторон. Несмотря на желание самой Елены и совет Антенора окончить дело примирением, троянцы отказали грекам в удовлетворении их требования. Число троянцев, которыми командует Гектор, меньше числа греков, и хотя на их стороне имеются сильные и многочисленные союзники (Эней , Главк и др.), но, боясь Ахиллеса, они не решаются дать решительное сражение.
С другой стороны, ахейцы не могут взять хорошо укрепленный и защищаемый город и ограничиваются тем, что опустошают окрестности и ради добычи провианта предпринимают, под начальством Ахиллеса, более или менее отдаленные походы на соседние города.
В битве Диомед, руководимый Афиной, совершает чудеса храбрости и ранит даже Афродиту и Ареса (5 рапс.). Менелай убивает Пилемена , но Сарпедон сражает царя Родоса Тлеполема .
Намереваясь вступить в единоборство с ликийцем Главком , Диомед узнает в нём старинного гостя и друга: взаимно обменявшись оружием, противники расходятся (6 рапс.).
День оканчивается нерешительным поединком вернувшегося в сражение Гектора с Аяксом Теламонидом. Во время заключённого обеими сторонами перемирия, предаются земле убитые, и греки, по совету Нестора, окружают свой лагерь рвом и валом (7 рапс.).
Битва начинается снова, но Зевс запрещает богам принимать в ней участие и предопределяет, что она должна окончиться поражением греков (8 рапс.).
На следующую ночь Агамемнон уже начинает помышлять о бегстве, но Нестор советует ему примириться с Ахиллом. Попытки отправленных с этой целью к Ахиллу послов не приводят ни к чему (9 рапс.).
Между тем Одиссей и Диомед выходят на разведку, захватывают в плен троянского шпиона Долона и убивают фракийского царя Реса , прибывшего на помощь к троянцам (10 рапс.).
На следующий день Агамемнон оттесняет троянцев к городским стенам, но сам он, Диомед, Одиссей и другие герои оставляют битву вследствие полученных ран; греки удаляются за стены лагеря (11 рапс.), на который троянцы производят нападение. Греки храбро сопротивляются, но Гектор разбивает ворота, и толпа троянцев беспрепятственно проникает в греческий стан (12 рапс.).
Ещё раз греческие герои, особенно оба Аякса и Идоменей, с помощью Посейдона, успешно оттесняют троянцев, причём Идоменей убивает Асия , Аякс Теламонид повергает Гектора ударом камня на землю; однако, Гектор вскоре снова появляется на поле битвы, исполненный крепости и сил, которые, по приказанию Зевса, вселил в него Аполлон (13 рапс.). Троянец Деифоб убивает Аскалафа , а Гектор сражает Амфимаха , Полидамант же (14 рапс.) убивает Профоенора .
Посейдон вынужден предоставить греков их участи; они снова удаляются к кораблям, которые Аякс тщетно пытается защитить от приступа неприятелей (15 рапс.). Троянцы атакуют: Агенор убивает Клония , а Медонт сражен Энеем .
Когда передний корабль уже охвачен пламенем, Ахилл, уступая просьбам своего любимца Патрокла, снаряжает его в битву, предоставив в его распоряжение собственное оружие. Троянцы, полагая, что перед ними - сам Ахилл, бегут; Патрокл преследует их до городской стены и убивает при этом множество неприятелей, включая Пирехма и храброго Сарпедона , тело которого троянцы отбивают только после ожесточенной борьбы. Наконец, Гектор, при содействии Аполлона, убивает самого Патрокла (16 рапс.); оружие Ахилла достается победителю (17 рапс.). В борьбе за тело Патрокла Аякс Теламонид убивает Гиппофоя и Форкия , а Менелай поражает Евфорба . Ахеец Схедий гибнет от руки Гектора .
Ахилл, подавленный личным горем, раскаивается в своем гневе, примиряется с Агамемноном и на следующий день, вооружившись в новые блестящие доспехи, изготовленные для него Гефестом по просьбе Фетиды (18 рапс.), вступает в битву с троянцами, многие из них гибнут, и в том числе Астеропей и главная надежда троянцев - Гектор (19-22 рапсодия).
Погребением Патрокла, празднованием устроенных в честь его похоронных игр, возвращением Приаму тела Гектора, погребением Гектора и установлением для этой последней цели 12-дневного перемирия заканчиваются события, составляющие содержание Илиады.
Заключительный этап войны
Тотчас после смерти Гектора амазонки приходят на помощь к троянцам, вскоре в битве их царица Пенфесилея убивает Подарка , но сама погибает от руки Ахилла .
Затем на помощь троянцам приходит войско эфиопов. Их царь Мемнон храбро сражается и убивает друга Ахилла Антилоха . Мстя за него, Ахилл убивает Мемнона в поединке.
Между Ахиллом и Одиссеем возникает ссора, причём последний объявляет, что хитростью, а не доблестью можно взять Трою. Вскоре после этого Ахилл, при попытке пробиться в город через Скейские ворота, или, по другому сказанию, во время бракосочетания с Приамовой дочерью Поликсеной в храме Фимбрейского Аполлона, погибает от стрелы Париса, направленной богом. После похорон сына Фетида предлагает отдать его оружие в награду достойнейшему из греческих героев: избранным оказывается Одиссей ; его соперник, Аякс Теламонид, оскорбленный оказанным другому предпочтением, совершает самоубийство.
Эти утраты со стороны греков уравновешиваются невзгодами, которые затем постигают троянцев. Живший в греческом войске в качестве пленника Приамид Гелен объявляет, что Троя будет взята лишь в том случае, если будут привезены стрелы Геракла, которыми владел наследник Геракла Филоктет , и прибудет с о-ва Скироса молодой сын Ахилла. Особо снаряженные послы привозят с о-ва Лемноса Филоктета, с его луком и стрелами, и с о-ва Скироса - Неоптолема.
По разрушении Трои Агамемнон и Менелай, вопреки обычаю, вечером созывают опьяневших греков на собрание, на котором половина войска с Менелаем высказывается за немедленное отплытие на родину, другая же половина, с Агамемноном во главе, предпочитает остаться на время, чтобы умилостивить Афину, разгневанную святотатством Аякса Оилида, который во время взятия города изнасиловал Кассандру. Вследствие этого войско отплывает двумя партиями.
Аллегорическое библейское и философское толкование
Помимо исторического объяснения сказаний о Троянской войне, были попытки толковать Гомера аллегорически: взятие Трои признавалось не событием из истории древней Греции, а придуманной поэтом аллегорией на иные исторические события. К этой категории Гомеровских критиков относятся голландец Герард Крузе , видевший в гомеровской «Одиссее» символическую картину странствований еврейского народа во времена патриархов, до смерти Моисея , а в «Илиаде» - картину позднейших судеб того же народа, а именно, борьбы за Обетованную землю, причём Троя соответствует Иерихону , а Ахилл - Иисусу Навину . По воззрению бельгийца Хуго , Гомер был пророком, который хотел изобразить в своих поэмах падение Иерусалима при Навуходоносоре и Тите, причём в Ахилле символически представлена жизнь Христа, а в «Илиаде» - деяния апостолов; Одиссей соответствует апостолу Петру, Гектор - апостолу Павлу; Ифигения не что иное, как Jephtageneia (дочь Иевфая), Парис - фарисей и т. д.
С появлением «Prolegomena» Фр.-Авг. Вольфа в г. возникают новые приёмы в исследовании исторической основы эпоса, изучаются законы развития мифов, героических сказаний и народной поэзии, создаются основы исторической критики. Сюда относятся прежде всего труды филологов и мифологов Хейне, Кройзера, Макса Мюллера, К. О. Мюллера и др. (по воззрениям последнего, в мифах дается олицетворение природной, общественной, государственной и народной жизни; их содержание - древнейшая местная и племенная история Эллады, облеченная в форму личных событий и индивидуальных явлений).
Отнесение событий к истории других регионов
Напишите отзыв о статье "Троянская война"
Примечания
Литература
- Кравчук А. Троянская война: Миф и история = Wojna Trojanska. Mit i Historia, 1985 / Александр Кравчук / Пер. с польск. Д. С. Гальпериной; Послесл. Л. С. Клейна . .. - М .: Наука , Главная редакция восточной литературы, 1991. - 224 с. - (По следам исчезнувших культур Востока). - 30 000 экз. - ISBN 5-02-016589-1 . (обл.)
|
||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Троянская война
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Разрозненные части этого сказания принадлежат разным векам и авторам и представляют собою хаотическую смесь, в которой историческая правда незаметными нитями связана с мифом. С течением времени желание вызвать интерес у слушателей новизной сюжета побуждало поэтов вводить всё новых героев в излюбленные сказания: из героев «Илиады » и «Одиссеи » Эней , Сарпедон , Главк , Диомед , Одиссей и много второстепенных действующих лиц, согласно некоторым гипотезам, совершенно чужды древнейшей версии Троянского сказания. Введён был в сказания о битвах под Троей ещё ряд других героических личностей, таких, как амазонка Пентесилея , Мемнон , Телеф , Неоптолем и других.
Наиболее подробно сохранившееся изложение событий Троянской войны содержится в 2 поэмах Гомера - «Илиаде» и «Одиссее»: главным образом этим двум поэмам Троянские герои и события Троянской войны обязаны своей славой. Поводом к войне Гомер указывает квазиисторический факт похищения Елены .
Датировка
Несмотря на то, что в хронологии древнейшей греческой истории важен год взятия Трои , датировка Троянской войны является спорной, однако большинство исследователей относят её к рубежу XIII-XII вв. до н. э [ ] . Спорным остаётся вопрос о «народах моря » - стали ли они причиной Троянской войны или, наоборот, их движение было вызвано результатами Троянской войны.
Перед войной
Похищение Елены было ближайшим поводом к объявлению войны народу Париса. Решив отомстить обидчику, Менелай и его брат царь Микен Агамемнон (Атриды) объезжают греческих царей и склоняют их к участию в походе на троянцев. Это согласие было дано предводителями отдельных народов в силу клятвы, которой ранее связал их отец Елены, Тиндарей . Главнокомандующим экспедиции был признан Агамемнон ; после него привилегированное положение в войске занимали Менелай , Ахилл , два Аякса (сын Теламона и сын Оилея), Тевкр , Нестор , Одиссей , Диомед , Идоменей , Филоктет и Паламед .
Не все охотно приняли участие в войне. Одиссей пытался уклониться, притворившись безумным, но Паламед разоблачил его. Кинир не стал союзником греков. Пемандр и Тевтис не участвовали в походе. Фетида пытается укрыть своего сына у Ликомеда на Скиросе, но Одиссей находит его, и Ахилл охотно присоединяется к войску. Дочь Ликомеда Деидамия рождает Ахиллу сына Неоптолема .
Состоявшая из 100 000 воинов и 1186 кораблей армия собралась в Авлидской гавани (в Беотии , при проливе, отделяющем Евбею от материка Греции).
Здесь во время жертвоприношения из-под алтаря выползла змея, взобралась на дерево и, пожрав выводок из 8 воробьев и воробьиную самку, обратилась в камень. Один из состоявших при войске гадателей, Калхант , вывел отсюда, что предстоящая война будет продолжаться девять лет и окончится на десятый год взятием Трои .
Начало войны
Агамемнон приказал войску садиться на корабли и достиг Азии. Греки высадились по ошибке в Мизии. Там произошла битва, в которой Ферсандр был убит Телефом, но сам Телеф был тяжело ранен Ахиллесом , а его войско было разбито.
Затем, будучи отнесены бурей от берега Малой Азии, ахейцы вновь прибыли в Авлиду и оттуда уже вторично отплыли под Трою по принесении в жертву богине Артемиде дочери Агамемнона, Ифигении (последний эпизод Гомером не упоминается). Телеф, прибывший в Грецию, указал морской путь ахейцам и был исцелен Ахиллом.
Причалив на Тенедосе, греки захватывают остров. Ахилл убивает Тенеса . Когда греки приносят жертвы богам, Филоктета укусила змея. Его оставляют на пустынном острове.
Высадка в Троаде окончилась благополучно лишь после того, как Ахиллес убил царя троадского города Колон, Кикна , пришедшего на помощь троянцам. Протесилай , первый из высадившихся на берег ахейцев, был убит Гектором .
Когда греческое войско расположилось лагерем на Троянской равнине, Одиссей и Менелай отправились в город для переговоров о выдаче Елены и примирении враждующих сторон. Несмотря на желание самой Елены и совет Антенора окончить дело примирением, троянцы отказали грекам в удовлетворении их требования. Число троянцев, которыми командует Гектор, меньше числа греков, и хотя на их стороне имеются сильные и многочисленные союзники (Эней , Главк и др.), но, боясь Ахиллеса, они не решаются дать решительное сражение.
С другой стороны, ахейцы не могут взять хорошо укрепленный и защищаемый город и ограничиваются тем, что опустошают окрестности и ради добычи провианта предпринимают, под начальством Ахиллеса, более или менее отдаленные походы на соседние города.
В битве сын Тидея Диомед, руководимый Афиной, совершает чудеса храбрости и ранит даже Афродиту и Ареса (5 рапс.). Менелай убивает Пилемена , но Сарпедон сражает царя Родоса Тлеполема .
Намереваясь вступить в единоборство с ликийцем Главком , Диомед узнает в нём старинного гостя и друга: взаимно обменявшись оружием, противники расходятся (6 рапс.).
День оканчивается нерешительным поединком вернувшегося в сражение Гектора с Аяксом Теламонидом. Во время заключённого обеими сторонами перемирия предаются земле убитые, и греки, по совету Нестора, окружают свой лагерь рвом и валом (7 рапс.).
Битва начинается снова, но Зевс запрещает богам Олимпа принимать в ней участие и предопределяет, что она должна окончиться поражением греков (8 рапс.).
На следующую ночь Агамемнон уже начинает помышлять о бегстве от стен Трои, но старый и мудрый царь Пилоса Нестор советует ему примириться с Ахиллом. Попытки отправленных с этой целью к Ахиллу послов не приводят ни к чему (9 рапс.).
Между тем Одиссей и Диомед выходят на разведку, захватывают в плен троянского шпиона Долона и убивают фракийского царя Реса , прибывшего на помощь к троянцам (10 рапс.).
На следующий день Агамемнон оттесняет троянцев к городским стенам, но сам он, Диомед, Одиссей и другие герои оставляют битву вследствие полученных ран; греки удаляются за стены лагеря (11 рапс.), на который троянцы производят нападение. Греки храбро сопротивляются, но Гектор разбивает ворота, и толпа троянцев беспрепятственно проникает в греческий стан (12 рапс.).
Ещё раз греческие герои, особенно оба Аякса и царь Крита Идоменей, с помощью бога Посейдона, успешно оттесняют троянцев, причём Идоменей убивает Асия , Аякс Теламонид повергает Гектора ударом камня на землю; однако Гектор вскоре снова появляется на поле битвы, исполненный крепости и сил, которые по приказанию Зевса вселил в него Аполлон (13 рапс.). Троянец Деифоб убивает Аскалафа , а Гектор сражает Амфимаха , Полидамант же (14 рапс.) убивает Профоенора .
Посейдон вынужден предоставить греков их участи; они снова удаляются к кораблям, которые Аякс тщетно пытается защитить от приступа неприятелей (15 рапс.). Троянцы атакуют: Агенор убивает Клония , а Медонт сражен Энеем .
Когда передний корабль уже охвачен пламенем, Ахилл, уступая просьбам своего любимца Патрокла, снаряжает его в битву, предоставив в его распоряжение собственное оружие. Троянцы, полагая, что перед ними - сам Ахилл, бегут; Патрокл преследует их до городской стены и убивает при этом множество неприятелей, включая Пирехма и храброго Сарпедона , тело которого троянцы отбивают только после ожесточенной борьбы. Наконец Гектор при содействии стреловержца Аполлона убивает самого Патрокла (16 рапс.); оружие Ахилла достается победителю (17 рапс.). В борьбе за тело Патрокла Аякс Теламонид убивает Гиппофоя и Форкия , а Менелай поражает Евфорба . Ахеец Схедий гибнет от руки Гектора .
Ахилл, подавленный личным горем, раскаивается в своем гневе, примиряется с царем Агамемноном и на следующий день, вооружившись в новые блестящие доспехи, изготовленные для него богом огня Гефестом по просьбе Фетиды (18 рапс.), вступает в битву с троянцами. Многие из них гибнут, и в том числе Астеропей и главная надежда троянцев - Гектор (19-22 рапсодия).
Погребением Патрокла, празднованием устроенных в честь его похоронных игр, возвращением Приаму тела Гектора, погребением главного защитника Трои и установлением для этой последней цели 12-дневного перемирия заканчиваются события, составляющие содержание Илиады.
Заключительный этап войны
Тотчас после смерти Гектора амазонки приходят на помощь к троянцам, вскоре в битве их царица Пенфесилея убивает Подарка , но сама погибает от руки Ахилла .
Затем на помощь троянцам приходит войско эфиопов. Их царь Мемнон - сын богини зари Эос храбро сражается и убивает друга Ахилла Антилоха . Мстя за него, Ахилл убивает Мемнона в поединке.
Между Ахиллом и Одиссеем возникает ссора, причём последний объявляет, что хитростью, а не доблестью можно взять Трою. Вскоре после этого Ахилл, при попытке пробиться в город через Скейские ворота, или, по другому сказанию, во время бракосочетания с Приамовой дочерью Поликсеной в храме Фимбрейского Аполлона, погибает от стрелы Париса, направленной олимпийским божеством. После похорон сына Фетида предлагает отдать его оружие в награду достойнейшему из греческих героев: избранным оказывается Одиссей ; его соперник, Аякс Теламонид, оскорбленный оказанным другому предпочтением, совершает самоубийство после истребления стада животных.
Эти утраты со стороны греков уравновешиваются невзгодами, которые затем постигают троянцев. Живший в греческом войске в качестве пленника Приамид Гелен объявляет, что Троя будет взята лишь в том случае, если будут привезены стрелы Геракла, которыми владел наследник Геракла Филоктет , и прибудет с острова Скироса молодой сын Ахилла. Особо снаряженные послы привозят с о-ва Лемноса Филоктета, с его луком и стрелами, и с острова Скироса - Неоптолема.
По разрушении Трои сыновья Атрея Агамемнон и Менелай, вопреки обычаю, вечером созывают опьяневших греков на собрание, на котором половина войска с Менелаем высказывается за немедленное отплытие на родину, другая же половина, с Агамемноном во главе, предпочитает остаться на время, чтобы умилостивить Афину, разгневанную святотатством Аякса Оилида, который во время взятия города изнасиловал Кассандру. Вследствие этого войско отплывает двумя партиями.
Являясь весьма интересным и ценным материалом в руках историка литературы, как образцы народного творчества, эти сказания представляют огромный интерес и для историка. В древности Троянская война признавалась историческим событием. Это воззрение, господствовавшее до XIX века как догмат, принято в настоящее время и исторической критикой, хотя отношение к сказанию, как к историческому источнику, некоторыми новейшими исследователями не допускается .
Аллегорическое библейское и философское толкование
Помимо исторического объяснения сказаний о Троянской войне, были попытки толковать Гомера аллегорически: взятие Трои признавалось не событием из истории древней Греции, а придуманной поэтом аллегорией на иные исторические события. К этой категории Гомеровских критиков относятся голландец Герард Крузе , видевший в гомеровской «Одиссее» символическую картину странствований еврейского народа во времена патриархов, до смерти Моисея , а в «Илиаде» - картину позднейших судеб того же народа, а именно, борьбы за Обетованную землю , причём Троя соответствует Иерихону , а Ахилл - Иисусу Навину . По воззрению бельгийца Хуго , Гомер был пророком, который хотел изобразить в своих поэмах падение Иерусалима при Навуходоносоре и Тите, причём в Ахилле символически представлена жизнь Христа, а в «Илиаде» - деяния апостолов; Одиссей соответствует апостолу Петру, Гектор - апостолу Павлу; Ифигения не что иное, как Jephtageneia (дочь Иевфая), Парис - фарисей и т. д.
С появлением «Prolegomena» Фр.-Авг. Вольфа в г. возникают новые приёмы в исследовании исторической основы эпоса, изучаются законы развития мифов, героических сказаний и народной поэзии, создаются основы исторической критики. Сюда относятся прежде всего труды филологов и мифологов Хейне, Кройзера, Макса Мюллера, К. О. Мюллера и др. (по воззрениям последнего, в мифах дается олицетворение природной, общественной, государственной и народной жизни; их содержание - древнейшая местная и племенная история Эллады, облеченная в форму личных событий и индивидуальных явлений).
Отнесение событий к истории других регионов
По Рюккерту (1829 год), подвиги Пелопидов и Эакидов выдуманы с целью прославления их потомков, колонизовавших Эолиду; но хотя все герои сказания - мифические фигуры, однако Троя - исторический город, и Троянская война - исторический факт. Истинными героями Троянской войны были эолийские колонисты Лесбоса и Кимы, а также эмигранты из пелопоннесских ахейцев: они перенесли этот исторический факт на своих мифических предков и возвели его в панэллинское событие.
Та же мысль выражена в исследовании Фёлькера , по мнению которого, переселенцы прибыли в Малую Азию двумя передвижениями, причём фессалийские колонисты представлены Ахиллом, пелопоннесско-ахейские - Агамемноном и Менелаем, - и в сочинении Ушольдa «Geschichte des troianischen Krieges».
По E. Куртиусу, Троянская война изображает собою столкновение в Малой Азии фессалийских и ахейских переселенцев с туземцами, окончившееся, после долголетней борьбы, эллинизацией страны. В этой завоевательной борьбе греки вдохновлялись рассказами о геройских подвигах своих предков - Атридов и Ахилла, на которых и были перенесены события самой борьбы.
За обладание яблоком, которое подбросила им Эрида с надписью «прекраснейшей» («яблоко раздора») (Apollod. epit. III 2). По-видимому, уже достаточно рано мифологическая традиция приурочила это событие к свадьбе Пелея и Фетиды , на которую были приглашены все боги, кроме Эриды (Hyg. Fab. 92). Чтобы рассудить заспоривших богинь, Зевс поручил Гермесу отвести их на гору Иду (в Троаде), где пас стада юный Парис . Поставленный перед необходимостью выбора и прельщённый обещанием Афродиты дать ему любовь Елены, Парис признал Афродиту прекраснейшей из богинь (Eur. Troad. 924-932), чем снискал себе в дальнейшем её помощь, но навеки сделал своими врагами Геру и Афину (Hom. Il. XXIV 25-30). Этим объясняется поддержка, которую Афродита в ходе войны оказывает троянцам, а Гера и Афина - их противникам ахейцам. Затем Парис приплыл на корабле в Грецию, остановился в доме Менелая и, воспользовавшись его отъездом, при содействии Афродиты убедил Елену бросить Спарту и мужа и стать его женой (Apollod. epit. III 3). Похищение Елены и явилось прямым поводом троянской войны. При поддержке своего брата Агамемнона Менелай собрал большое войско, так как бывшие женихи Елены были связаны совместной клятвой мстить в случае необходимости за оскорбление её супруга (Hes. frg. 204, 78-85; Eur. Iphig. A. 57-71). В составе ахейского войска оказались знатнейшие герои: Одиссей , Филоктет , оба Аякса , Диомед , Сфенел , Протесилай и др. Удалось привлечь к походу также Ахилла (Hyg. Fab. 96), хотя он не участвовал в соискании руки Елены (Hes. frg. 204, 87-92). Ахейский флот, собравшийся в беотийской гавани Авлиде, насчитывал свыше тысячи кораблей (1013 - Apollod. epit. III 14; 1186 - Hom. Il. II). Предводителем всего войска был избран Агамемнон, как самый могущественный из ахейских царей.
Ко времени пребывания ахейского войска в Авлиде источники относят два события. Первое - знамение, посланное ахейцам богами у алтаря Аполлона: появление змеи, похитившей из гнезда восемь птенцов вместе с их матерью. Калхант объяснил это явление так: троянская война будет продолжаться девять лет и окончится победой греков только на десятом году осады (Hom. Il. II 299-330). Второе знамение - жертвоприношение Ифигении . По одному из вариантов сказания, эти два события отделены друг от друга десятью годами: отплыв из Авлиды в первый раз, ахейцы попали якобы не в Трою, а в лежащую южнее Троады Мисию. Плывя отсюда после столкновения с царем мисийцев Телефом, греки попали в бурю и вернулись каждый в свои родные места. Только по прошествии десяти лет с момента похищения Елены ахейское войско снова собралось в Авлиде, и тогда-то Агамемнону пришлось принести в жертву Артемиде свою дочь Ифигению, чтобы обеспечить благополучное прибытие флота под Трою (Apollod. epit. III 17-23). В этом случае разорение Трои следует отнести к двадцатому году после похищения Елены (Hom. Il. XXIV 765 след.). Поскольку, однако, столь значительный интервал между началом троянской войны и падением Трои существенно нарушает всю остальную эпическую хронологию, первая экспедиция принимается в расчет далеко не во всех источниках.
По пути в Трою греки остановились на острове Тенедос, где Ахилл убил царя Тенеса, а Филоктета укусила змея, и он был оставлен на острове Лемнос (Apollod. epit. III 26-27; Plut. Quest. graec. 28). Перед высадкой на троянской равнине греки отправили Одиссея и Менелая для переговоров с троянцами о выдаче Елены и возвращении сокровищ. Посольство закончилось неудачно, и война стала неизбежной (Hom. Il. III 205-224; XI 138-142).
Основные события троянской войны развернулись на её десятом году. Временное самоустранение от боёв Ахилла (оскорблённого тем, что Агамемнон отнял у него пленницу Брисеиду) даёт возможность проявить свою доблесть остальным ахейским вождям (Диомеду, Агамемнону, Менелаю, Одиссею, Нестору и его сыну Антилоху, Аяксу Теламониду). Среди троянцев главным героем является Гектор , поскольку царь Трои Приам был слишком стар для того, чтобы возглавить защиту города. Так как после отказа Ахилла участвовать в военных действиях успех явно склоняется на сторону троянцев, подступающих к самым ахейским кораблям (кн. XV «Илиады»), Ахилл разрешает своему лучшему другу и побратиму Патроклу вступить в бой. Патрокл приостанавливает натиск троянцев, но сам гибнет от руки Гектора, поддерживаемого Аполлоном (кн. XVI). Ахилл, одержимый жаждой мести, сражает множество врагов; в поединке с ним гибнет и Гектор (кн. XX-XXII). Однако, как явствует уже из послегомеровских источников, и после этого у троянцев ещё достаточно сил, чтобы противостоять грекам. Хотя Ахилл и убивает в сражении пришедших на помощь троянцам предводительницу амазонок Пенфесилею и царя эфиопов Мемнона, сам он погибает от стрелы Париса, направляемой Аполлоном. За оружие погибшего героя разгорается спор между Одиссеем и Аяксом Теламонидом, завершающийся самоубийством оскорблённого Аякса (Apollod. epit. V 6-7; Soph. Ai).
Новый этап троянской войны связан с прибытием под Трою Филоктета с Лемноса и Неоптолема со Скироса. От стрелы первого гибнет Парис, второй сражает мисийца Эврипила. После этого троянцы больше не рискуют выходить на битву в открытом поле, но для греков остаются все еще неодолимым препятствием мощные стены Трои. Выход из положения находит Одиссей; по его совету мастер Эпей строит огромного деревянного коня, в полое нутро которого прячется отборный отряд ахейских воинов, а остальное войско инсценирует возвращение на родину: сжигает лагерь на равнине, затем флот отплывает от троянского побережья и укрывается на острове Тенедос (Hom. Od. IV 271-289; VIII 492-520). На берегу ахейцы оставляют Синона, который побуждает троянцев ввести в город деревянного коня как дар Афине. Ночью спрятанные в чреве коня греки выбираются наружу и открывают городские ворота своим воинам, возвратившимся с острова Тенедос. Начинается избиение застигнутых врасплох троянцев. Всё мужское население погибает, за исключением Энея с несколькими соратниками, получающего от богов указание бежать из взятой Трои, чтобы возродить её славу в другом месте (Verg. Aen. II). Женщин Трои также ждёт горестная доля: Андромаха становится пленницей Неоптолема, Кассандру отдают в наложницы Агамемнону, Поликсену приносят в жертву на могиле Ахилла (Eur. Troad. 240-291). Город гибнет в страшном пожаре.
В лагере ахейцев сразу же после падения Трои возникают распри (Apollod. epit. VI 1). Аякс Оилеид, осквернив насилием над Кассандрой алтарь Афины, навлекает на отплывший ахейский флот гнев богини (Eur. Troad. 69-94). Во время страшной бури многие корабли гибнут от волн и ветра, другие разбиваются на прибрежных скалах, обманутые ложным сигналом Навплия. Менелая и Одиссея буря заносит в далёкие страны, после чего начинаются их долголетние скитания. Агамемнон же по возвращении домой становится жертвой заговора своей жены Клитеместры и Эгисфа. Миф о троянской войне представляет собой сложный комплекс фольклорных мотивов и героических преданий. Такие традиционные сюжеты, как «похищение жены», спор за неё (сражение Менелая с Парисом в III кн. «Илиады»), богатырский поединок (Гектора и Аякса в VII кн., Ахилла и Гектора в XXII кн.), оплакивание героя и погребальные игры (в честь Патрокла в кн. XXIII), объединились в сказании о троянской войне с воспоминаниями об исторических событиях, имевших место в последнее столетие существования микенской цивилизации. Поселение Троя (известное в древности чаще под назв. Илион), возникшее уже в кон. 4-го тыс. до н.э., в силу своего стратегического положения на пути из Средиземного в Чёрное море неоднократно становилось объектом нападения соседних и отдалённых племён. Разрушение её в сер. 13 в. до н.э. в результате войны троянцев и их союзников с объединением ахейских государств запечатлелось в памяти потомства как крупнейшее событие прошлого, причем на гомеровскую Трою могли быть перенесены представления и о её предшественнике - богатом городе, также погибшем в огне пожара в конце 3-го тыс. до н.э.
Из установления историчности целого ряда сражений за область Троады во 2-м тыс. до н.э. не следует делать вывод о такой же исторической достоверности описания троянской войны и её участников в древнегреческом эпосе, окончательное оформление которого произошло в 8-7 вв. до н.э. и отделено от описываемых там событий 4-5 столетиями. При формировании древнегреческого эпоса действовали общие для героической поэзии всех народов законы концентрации действия вокруг единого сюжетного центра и принципы типизации героических образов.
Наряду с «Илиадой» события троянской войны были отражены в не сохранившихся, но известных в поздних пересказах «киклических» поэмах 7-6 вв. до н.э. («Эфиопида», «Разрушение Илиона» и «Малая Илиада»), использованных, вероятно, Вергилием во 2-й кн. «Энеиды» и поздним поэтом Квинтом Смирнским (4 в. н.э.) в компилятивной поэме «Продолжение Гомера». Из афинских трагедий 5 в. до н.э., обильно черпавших материал из киклического эпоса, разорению Трои посвящены «Троянки» Еврипида, использованные в одноимённой трагедии Сенеки. Для средневековой Европы одним из источников служили позднеантичные повести «Дневник Троянской войны» и «О гибели Трои». Именно к этим произведениям во многом восходят средневековые «Роман о Трое» Бенуа де Сент-Мора, «История разрушения Трои» Гвидо де Колумна, а также славянские повести 15 в. «О создании и пленении Тройском» и «Притча о кралех». Из произведений нового времени: опера Берлиоза «Покорение Трои», драма Жироду «Троянской войны не будет».
Лит .: Грабарь-Пассек М.Е., Античные сюжеты и формы в западноевропейской литературе, М., 1966; Троянские сказания. Средневековые рыцарские романы о Троянской войне по русским рукописям XVI-XVII вв., Л., 1972; Robert C., Die griechische Heldensage, Bd. 3. Abt. 2, B., 1923; Bethe E., Die Sage vom Troischen Krieg, Lpz.-B., 1927; Blegen C.W., Troy, v. 1-4, L., 1952-58; Kullmann W., Die Quellen der Jlias, Wiesbaden, 1960; Friis Johansen K., The Iliad in the early Greek art, Kbh., 1967.
В .Н . Ярхо
Мифы народов мира. Энциклопедия. (В 2 томах). Гл. ред. С.А. Токарев.- М.: «Советская энциклопедия», 1982. Т. II, с. 528-532.
