Был последователем немецкого философа-идеалиста Шеллинга, который понимал природу как закономерное единство противоположностей. Эта концепция нашла немало поклонников в среде молодых поэтов-романтиков не только в Европе, но и в нашем отечестве. В какой степени мировоззрение поэта отразилось в его бессмертных творениях, поможет оценить анализ лирического стихотворения Тютчева «Листья».

Первостепенный поэт

Тютчев уехал в Германию в качестве дипломата в 1821 году, там он познакомился со своими кумирами - Шеллингом и Гейне, женился на Элеоноре Петерсон и продолжал писать стихи, которыми был увлечен с отрочества. Из-за границы поэт присылал по настоянию Александра Сергеевича Пушкина лирические произведения в Россию и снискал здесь некоторую известность. Среди творений этого периода было и стихотворение Тютчева «Листья». После гибели Пушкина лирику Федора Ивановича перестали публиковать в России. Н. Некрасов в своей статье «Русские второстепенные поэты» решительно заявил, что относит дар литератора к первостепенным поэтическим талантам, волею случая оказавшегося среди малоизвестных российскому читателю, и поставил Тютчева в один ряд с прославленными русскими поэтами Пушкиным и Лермонтовым.

Приступаем к исследованию лирического произведения

Тютчева «Листья» видится нам следующим образом: определяем тему и идею произведения. Оцениваем композицию. Рассматриваем и средства образной выразительности, подводим итог.

Анализ стихотворения Тютчева «Листья»: тема и композиция

Иван Сергеевич Тургенев называл Федора Тютчева поэтом мысли, слитой с чувством. Он подчеркнул и еще одну особенность поэзии мастера слова: психологическую точность его лирики и страсть как главный ее мотив. В стихотворении «Листья» Тютчев анализ душевных движений сопрягает с картиной увядающей природы. Композиция основана на параллелизме: сопоставляется внешний мир (пейзаж) и внутренняя сфера человеческих устремлений. Очевидно, что темой стихотворения является противопоставление буйных и ярких чувств холодному спокойствию. Каким образом это делается?

В первой строфе стихотворения перед нами предстает картина неподвижных, как бы застывших в вечном покое хвойных вечнозеленых деревьев. Во второй строфе, в противовес зимней неподвижности, появляется зарисовка яркого короткого лета. Поэт использует прием олицетворения: речь идет от лица листьев на лиственных деревцах. Третья строфа представляет осеннюю пору медленного остывания и угасания природы. Четвертая строфа проникнута страстной мольбой: листья просят ветер сорвать и унести их с собой, чтобы избежать увядания и смерти.

Идея лирического произведения

Осенний пейзаж, когда можно наблюдать кружащуюся на ветру листву, поэт превращает в эмоциональный монолог, пронизанный философской идеей о том, что медленное незримое тление, разрушение, гибель без отважного и дерзкого взлета неприемлема, ужасна, глубоко трагична. Посмотрим, при помощи каких поэт это делает.

Художественные приемы

Тютчев выразительно использует антитезу. Сосны и ели предстают в состоянии зимней мертвой спячки даже летом, поскольку они не подвержены никаким изменениям. Их «тощая зелень» (обратим внимание на эпитет!) противопоставляется сочной, блистающей в солнечных лучах и росе листве лета. Ощущение бездушной статичности хвойных деревьев усиливается эмоциональным сравнением их игл с ежовыми. Зелень, которая «ввек не желтеет, но ввек не свежа», чем-то сродни безжизненной мумии. В представлении автора хвойные образчики флоры даже не растут, а «торчат», словно их не питают через корни соки земли, а кто-то механически воткнул, как иглы, в землю. Так поэт лишает их даже намека на жизнь и движение.

Наоборот, представлены в непрерывной динамике, переливах света и тени. Поэт использует олицетворение и метафоры: листья - «племя», которое «гостит» на ветках «в красе», «играет с лучами», «купается в росе». При описании хвойных деревьев употреблено слово «ввек», ему противостоит словосочетание «краткое время», относящееся к лиственным. В противовес сниженной лексике, какою представлены торчащие ели и сосны, автор апеллирует к высокому стилю: «зефиры», «красное лето», «легкое племя», говоря о трепетной листве.

Морфологический и фонетический анализ стихотворения Тютчева «Листья»

Первая строфа, показывающая неприглядную картину застывших в холоде сосен и елей, содержит всего три глагола, употребленных в настоящем времени. Это подчеркивает статичность. Звукопись первой строфы отличается навязчивым присутствием свистящих и шипящих согласных. Во второй строфе, рисующей листья летом, глаголов в два раза больше - их шесть, и употреблены они в настоящем и прошедшем времени, что усиливает ощущение непрерывного движения, краткой, но наполненной жизни. В противовес аллитерации шипящих и свистящих в предыдущей строфе, здесь преобладают сонорные звуки: л-м-р. Это передает состояние гармонии, свойственной вдохновенной и полнокровной жизни.

Эстетическое кредо поэта

Анализ стихотворения Тютчева «Листья» помог понять, что это не только изящный образец пейзажной лирики и гениальная попытка трансформировать картину природы в эмоциональные переживания. Перед нами - емкая философская формула, согласно которой бытие и вечность только тогда и имеют смысл, когда каждый миг наполнен мимолетной, жгучей и трепетной красотой.

Большой интерес в двадцатые годы XIX века вызвала немецкая романтическая идеология, в частности философия Шеллинга, согласно которой мир души (микрокосмос) соизмеряется с миром Космоса (макрокосмос). В преодолении же этого противостояния виделась самореализация личности, совершенствование внутреннего мира человека.

Ф. И. Тютчев, бывший последователем философии любомудров, разделял и идеи немецкой натурфилософии. Поэта-философа волнуют проблемы бытия, взаимосвязи человека и мироздания, соотношение мира дольнего и мира горнего.

В центре художественного мира Тютчева - осознание человека на границе жизни и смерти. Поэт воспринимает мир, бытие как катастрофу:

Когда пробьёт последний час природы,

Состав частей разрушится земных:

Всё зримое опять покроют воды,

И божий лик изобразится в них!

Апокалиптическое мировосприятие, предчувствие неотвратимого конца - отличительные черты мироощущения лирического героя Тютчева.

Однако с мотивом катастрофы, гибели мира тем не менее тесно слит мотив борьбы («Два ангела»). С одной стороны, борьба бессмысленна и бесполезна («Тревога и труд лишь для смертных сердец... // Для них нет победы, для них есть конец»), с другой же - понимание невозможности «победы» не исключает необходимости «борьбы».

Ещё один из устойчивых мотивов лирики Ф. И. Тютчева - мотив прозрения: жизнь души человека, в принципе тождественная жизни Космоса, - постоянный поиск, и человек может приблизиться к тайне, скрытой в глубинах Космоса.

Тютчев широко использует такое изобразительно-выразительное средство, как эпитет: одно меткое определение чётко обрисовывает образ, делает его осязаемым, понятным читателю. Так, в первой строфе стихотворения «Тени сизые смесились...» дана картина сумерек, наступающей ночи. Уловлена сама эта зыбкая грань перехода («сизый»), когда окружающий мир растворяется в темноте.

По отношению к эпитетам Тютчева в критике закрепилось такое определение, как «раздвоенный эпитет». Нередко одно определение совмещает слова, далёкие (а иногда и противоположные) по смыслу. Стихотворение, обращённое к Фету, начинается так: «Иным достался от природы // Инстинкт пророчески-слепой». «Блаженно-роковой» (день), «болезненно-яркий» (сон) - внутри двух рядом поставленных, слитых в одно целое слов реализуется романтическое «двоемирье».

Как правило, для изображения полной слиянности человека и мироздания поэт использует параллелизмы, сравнения, однако иногда ту функцию выполняют эпитеты. Так, в стихотворении «О чем ты воешь, ветр ночной?» эпитетом «ночной» наделяются и «ветр», и «душа»: сопоставление образов происходит на уровне эпитета.

Сравнения Тютчева также нетрадиционны. Обычное сравнение предполагает, что менее известное сопоставляется с более привычным, наглядным. У Тютчева же наоборот, его сравнение можно назвать «обратным сравнением»: «таинственно, как в первый день созданья...», «сияет Белая гора, как откровенье неземное». Цель тютчевского сравнения заключается не в прояснении образа, а в его углублении. В некоторых случаях поэт открыто не называет предмет, который сравнивает - читатель может только догадываться: в стихотворении «Тени сизые смесились...» душа человека словно сравнивается с сосудом («сумрак,... лейся в глубь моей души»); уничтожение - изысканное яство, которое мифический герой хочет «вкусить».

Помимо эпитетов и сравнений Тютчев широко использует метафору, которая, как правило, обнажает трагическую сущность бытия, выраженную в самых будничных и повседневных понятиях: «Как ни тяжёл последний час - // Та непонятная для нас // Истома смертного страданья, - // Но для души ещё страшней // Следить, как вымирают в ней // Все лучшие воспоминанья...» Таким образом, угасание души, в которой вымирают «все лучшие воспоминанья» (метафора) страшнее «истомы смертного страданья» (сравнение).

Отличительная черта художественного мира Тютчева - обожествление природы. Природа воспринимается поэтом как некое живое существо. Пантеизм Тютчева роднит его лирику с натурфилософией. Неудивительным оказывается огромное количество примеров использования такого изобразительно-выразительного средства, как олицетворение. В стихотворении «Весенние воды», посвященном смене времен года, о «водах» сказано, что они «бегут... и гласят»; поэт вкладывает в их «уста» прямую речь.

Страницы: (сочинение разбито на страницы)

эпитеты и олицетворение в стихотворении тютчева весенние воды

Стихотворение «Листья», созданное в 1830 году, относится к раннему периоду творчества Ф. Тютчева. Оно входит в число пейзажно-философских произведений поэта. Наряду с изображением леса в нем нашли отражение философские размышления поэта о смысле жизни, о том, что можно считать подлинной жизнью.

В основе поэтической пьесы лежит олицетворение . Листья рассматриваются как живые существа, чувствующие и думающие. Все повествование построено в форме «монолога» листьев («мы ж легкое племя» , «мы были в красе» , «мы с вами летим» ).

Композиция стихотворения включает четыре строфы-восьмистишия, при этом каждую из них составляют обозначенные четверостишиями-предложениями две полустрофы.

Произведение построено на контрастах : грусти и радости воспоминаний, статики и динамики, смерти и жизни. Первая строфа описывает зимний лес. В ней звучат настроения смирения и тоски, усиленные частицей «пусть» и стилистически сниженной лексикой (торчат, тощая зелень, не свежа ). В повествовании отсутствует динамика. Иглы сосен и елей символизируют людей, не умеющих ярко, полноценно жить. Они лишены порывов и исканий, а их эмоции и чувства бедны и тусклы («тощая зелень» ). Повтор лексемы «ввек» подчеркивает неизменность их скучной и однообразной жизни. Такие люди не чувствуют опустошения (зелень «ввек не желтеет» ), но и не ощущают всей полноты жизни («ввек не свежа» ). Эти ощущения усиливает аллитерация свистящих и шипящих звуков «с», «ш», «щ».

Вторая строфа погружает в мир, воспринимаемый листьями как подлинная жизнь. Противопоставление с первой строфой усиливают антитеза «ввек - кратко» и частица «ж». Листья символизируют людей, проживающих свою жизнь страстно, всеми чувствами. Эту часть произведения отличает приподнятое настроение, созданное с помощью богатого образного строя: автор вводит эпитеты «красное лето» , «легкое племя» , олицетворения «цветем» , «блестим» . Аллитерация сонорных согласных «м» и «л» подчеркивает одухотворенность такой жизни. Быстротечность и мимолетность жизни листьев передается сменой времени глаголов: в первой части строфы глаголы имеют настоящее время, а во второй – употреблены в прошедшем времени (купались, играли ).

Третья строфа изображает перемены, которые приносит в жизнь листьев приход осени. Грустное настроение создается отсутствием ярких эпитетов, использованием олицетворений, обозначающих угасание (отпели, отцвели, побледнели, ушли ). Первое четверостишие имеет вид бессоюзного нераспространенного предложения, при этом глаголы в нем употреблены в прошедшем времени. Во второй части строфы с помощью риторического вопроса , усиленного эмоционально окрашенным словом «даром» , выражено сомнение: «Так что же нам даром висеть и желтеть?» . Здесь же предлагается решение проблемы – улететь с южными теплыми ветрами.

В четвертой строфе темп ускоряется, что достигается за счет патетических интонаций, обилия повторов и восклицательных предложений. Олицетворения выражены глаголами в повелительном наклонении (сорвите, умчите, летите ) или в настоящем времени (мы… летим ). Поэт использует яркие эпитеты («буйные ветры» , «докучливых ветвей» ). Листья стремятся улететь с ветром, не желая мириться со скучным и бессмысленным существованием. В последней строке («Мы с вами летим!» ) звучат победные интонации сбывшейся мечты. Ощущение свиста ветра и ощущение полета создается Тютчевым при помощи аллитерации звука «с» и ассонанса гласных «о», «у», «е».

«Листья» отличает богатство поэтического синтаксиса : риторический вопрос, насыщенность восклицательными предложениями, синтаксический параллелизм в третьей строфе («Птички отпели//, Цветы отцвели//, Лучи побледнели//, Зефиры ушли» ). Стихотворение насыщено олицетворениями, эпитетами, встречается также сравнение (как иглы ежа ). Произведение написано двухстопным амфибрахием , трехсложной стопой с ударением на втором слоге.

Стихотворение «Листья» напоминает, что в быстротечном течении жизни не нужно мириться с серостью будней, нужно стремиться наполнить каждый прожитый день радостью, принося в мир красоту, гармонию и добро.

• Анализ стихотворения Ф.И. Тютчева «Silentium!»
• «Осенний вечер», анализ стихотворения Тютчева

Двойные эпитеты в языке Тютчева:
диалог через десятилетия

Из «Книги великого гнева»

Пушкин творит, Тютчев растворяет. Вот почему язык Тютчева, в отличие от пушкинского языка, так богат составными словами, новыми, неожиданными эпитетами, которые дают уже не яркие краски, а зыбкие линии и мутные оттенки. Это не декадентство восприятий сквозь напряженное и изнуренное личное, субъективное начало, а созерцание мира в его ночной стихийности, в его хаотически-божественной правде. Что за слова, что за намеки! «Вот тихоструйно, тиховейно, / Как ветерком занесено, / Дымно-легко, мглисто-лилейно / Вдруг что-то порхнуло в окно». Так описывает Тютчев первый трепет утреннего света, первые веяния того «блистательного покрова» дня, который скроет от глаз глубокие бездны ночного неба. Каждое слово в этих строках есть почти волшебный намек, и, хотя предмет не вычерчивается полностью, он уже чувствуется в своем движении, в своих колебаниях, в своем медленном, чуть заметном росте. В ту минуту, когда он уже весь готов, весь определился, поэт оставляет его...

Из статьи «Вопрос о Тютчеве»

(1923; 1929)

Животворный, миротворный, громокипящий – все это архаистические черты стиля, общие всем одописцам XVIII века, в особенности же Державину. Столь же архаистичны двойные прилагательные. Здесь Тютчев является – через <своего учителя поэта С.> Раича – верным и близким учеником Державина. Ср. у Державина: 1) «вот красно-розово вино!», «на сребро-розовых конях»; 2) «священно-вдохновенна дева», «цветоблаговонна Флора» и др.

<...> Тютчев еще усовершенствовал этот прием, не только сливая близкие слова, но соединяя слова, как бы безразличные по отношению друг к другу, логически не связанные, а то и слова, противоречащие друг другу:

Длань незримо-роковая...

Опально-мировое племя...

От жизни мирно-боевой...

С того блаженно-рокового дня...

Он связывает их и по звуковому принципу:

На веждах, томно-озаренных...

Пророчески-прощальный глас...

Что-то радостно-родное...

В те дни кроваво-роковые...

Все эти особенности подчеркнуты в замечательной строке:

Дымно-легко, мглисто-лилейно...

Необычайно сильно действует это соединение на смысл слов, тесно сплетающихся между собою, дающих неожиданные оттенки.